Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий

Правда, похоже, чужой.

Странный прилив сил я почувствовал еще по дороге, в машине. Дед явно начал “накачивать” и заворачивать меня в магическую броню заранее, и к Куоккале уже почти завершил дело. То ли поделился своей собственной силой Дара, то ли каким-то образом втрое раскочегарил мою. А может, и вовсе замкнул на меня всю мощь родового Источника — в таких хитросплетениях высшей магии я пока еще не разбирался.

Не хватало ни знаний, ни опыта — зато силы теперь было в избытке.

Поднимаясь по ступенькам в усадьбу, я ощущал, как старый камень с жалобным хрустом трескается под ногами. Полноценные усиленные Латы увеличивали мой вес, но все же не настолько, чтобы переставал выдерживать пол. Скорее дело было в избытке мощи, которая рвалась в бой и сама по себе понемногу крушила все вокруг.

Охранник, прижимая к груди сломанную руку, отполз куда-то в сторону, а я зашагал по лестнице на второй этаж — туда, где собрались картежники. Когда я входил в усадьбу, откуда-то сверху еще доносился встревоженный галдеж — но теперь все стихло.

Ждали.

Где-то впереди мелькнул белый передник. Девчонка лет пятнадцати — то ли кухарка, то ли горничная, с оханьем скользнула куда-то в коридор справа и исчезла.

— Выведите ее, — негромко приказал я, чуть повернув голову назад, — чтобы под руку не попалась.

Где-то на середине лестницы ступеньки предастельски хрустнули, но все-таки выдержали. Только ветхие перила по бокам трескались, как спички. Дверь в карточный зал была прямо напротив — к ней я и направился.

Негоже заставлять его светлость ждать.

Сложив ладонь горстью, я чуть вытянул руку вперед и тут же вернул обратно, будто зачерпывая. Тонкие операции — не придуманные кем-то заклятия вроде Булавы, Серпа или Горыныча, а работа с чистой энергией Дара — пока удавались на троечку, но в целом вышло неплохо. Доски жалобно застонали, выгнулись мне навстечу — и лопнули, срываясь с петель. Разлетелись на части, в щепки. Часть обломков упали на пол, а остальные просто сгорели в труху за считанные мгновения.

Дедова защита исправно страховала меня даже от таких мелочей.

— Что… Это немыслимо, сударь! Потрудитесь объясниться, или…

Офицер в мундире Преображенского полка заступил было мне дорогу, но я тут же смел его в сторону. Осторожно, даже уважительно — но так, чтобы остальным гостям Долгорукова даже в голову не пришло вмешаться. Около пятнадцати человек картежников повскакивали из-за стола, загремели падающими стульями и креслами, и рассыпались по сторонам, прижимаясь к стенам. Только сам хозяин почему-то так и остался сидеть.

Мне уже приходилось видеть его светлость на фотографиях — но вживую мы встретились впервые. Долгоруков оказался довольно рослым. Чем-то он напоминал Джеймса Бонда — то ли прической, то ли породистым красивым лицом… а может, каким-то особенным лоском, присущим высшему сословию.

Даже его не самым выдающимся представителям.

Но только на первый взгляд. Стоило присмотреться чуть внимательнее — и его светлость тут же оказался весьма неприятным типом с мутными глазкам. Плечистым — но каким-то обрюзгшим, слишком рыхлым, и бледным. Уже начавшим стареть, хоть ему и едва ли исполнилось многим больше сорока лет. И расплывчатым: изрядное брюшко не скрадывал даже рост — и уже не мог скрыть крой пиджака.

— Что такое?.. — пробормотал он. — Как вы…

Булава врезалась Долгорукову в грудь. Расколола Щит — если князь вообще успел прикрыться — и опрокинула его светлость на пол. Я взмахнул вырвавшимся из ладони гигантским Кладенцом, и две половинки стола развалились в стороны, разбрасывая карты, пепельницы и чашки с недопитым кофе. Кто-то за спиной пытался возмущаться, но его заткнули так быстро, что мне даже не пришлось оборачиваться.

Отлично — не помешают приступить к “основному блюду”.

— Вы знаете, почему я здесь? — Я склонился над поверженным врагом. — Или вашей светлости напомнить?

— Нет! Я не знаю! — Долгоруков извивался, пытаясь держаться подальше от нацеленного в горло огненного лезвия. — Вы не имеете права!

— Не знаете? Очень жаль.

Я до последнего не был уверен, смогу ли проделать такой трюк — но вышло даже легче, чем казалось. Вцепившись в шелковый ворот рубашки, я одной рукой поднял почти сто килограмм Долгоруковского жира и мяса и, развернувшись, вышвырнул из зала наружу, к лестнице. И зашагал следом — грозно, но неторопливо, чтобы у его светлости было хоть немного времени подумать.

— Вы убили моего брата.

— Я не знаю, о чем…

— Помолчите, ваша светлость. — Я с силой опустил Долгорукову на шею ботинок. — Я не спрашиваю, а говорю о том, что более не нуждается в доказательствах. И обвиняю вас в преступлении против державы и моего рода.

Ответом мне был сдавленный хрип — впрочем, я и не собирался оставлять Долгорукову возможности болтать, юлить и оправдываться.

— Но лишь из уважения к законам Империи и вашим гостям, даю вам выбор, — продолжил я. — Ответить на все вопросы, которые мы пожелаем задать, а потом по доброй воле явиться с повинной и молить государыню императрицу о справедливом суде за все злодеяния, которые вы совершили. — Я убрал ногу. — Но если ваша светлость продолжит упорствовать — я прямо сейчас воспользуюсь своим правом отомстить за убитого брата. Если, конечно, здесь не найдется того, кто решит мне помешать.

Желающих закономерно не наблюдалось.

— Я… я согласен! — захныкал Долгоруков, закрывая ладонями лицо. — Я расскажу, расскажу все, что пожелаете!

— Вот и славно. — Я шагнул на лестницу и, не оборачиваясь, добавил: — Милостивые судари, советую вам поскорее покинуть дом. Скоро здесь станет не по-зимнему жарко.

Я спустился на улицу первым — и только потом из усадьбы к машинам в спешке повалили гости. Я внимательно вглядывался, стараясь запомнить каждое лицо. Большинство наверняка оказались здесь случайно, просто желая провести вечер за картами… Но некоторые вполне могли оказаться теми, кого следовало навестить еще раз — так, как я только что навестил Долгорукова.

Гости обходили меня стороной, пряча лица за воротами пальто и плащей — или просто прикрывая руками. И только один господин с плешивой макушкой осмелился подойти.

— Должен сказать, ваше сиятельство, — гневно начал он, — то, что вы себе позволяете — неслыханно! Ее величество непременно об этом узнает!

— Разумеется. — Я пожал плечами. — Чего ради я должен скрывать то, что совершаю по законному праву.

— Законному праву?! — взвился плешивый. — Как вы смеете даже произносить подобное? Вы, мальчишка и…

— Будьте осторожнее со словами, ваше благородие, — усмехнулся я. — Но если пожелаете требовать сатисфакции — я не посмею отказать. В любое удобное для вас время, на любом оружии.

— Я… нет. Нет, конечно же. — Плешивый тут же отступил, будто разом сдувшись примерно вдвое. — Но послушайте! Я влиятельный человек — и не потерплю…

— Нет, это вы послушайте, любезный. — Я чуть подался вперед и взял плешивого за пуговицу пальто. — Не имеет совершенно никакого значения, кто вы такой. Важно другое: кто ваши друзья… И впредь я бы настойчиво посоветовал выбирать их осторожнее.

Ответом мне было лишь испуганно-злобное сопение. Плешивый отпрянул, вырвался, едва не оставив пуговицу в моих пальцах — и зашагал в сторону ворот, к машине. А я развернулся к усадьбе, из дверей которой как раз выходила перепуганная прислуга и вытаскивали обмякшего и растрепанного Долгорукова. Встретив мой взгляд, Андрей Георгиевич нахмурился и едва заметно покачал головой.

Значит — нет. Ни бумаг, ни оружия, ни “глушилок” — ничего. Я всерьез и не надеялся, что Долгоруков станет хранить подобное у себя дома, но пара подобных находок не только помогли бы распутать клубок дальше, но и кое-как прикрыли бы нас с дедом от монаршьего гнева.

Что ж значит — не повезло. И на сегодня моя работа закончена.

Впрочем — нет, осталось еще кое-что.

Развернувшись к усадьбе, я вытянул вперед руки и призвал Дар. Колдовское пламя вспыхнуло и свилось в тугой шнур между ладонями. Я осторожно раздвинул их еще шире в стороны, и дуга удлинилась сначала вдвое, а потом начала стремительно расти дальше, весе больше выгибаясь, и скручиваясь петлей где-то над крышей.