Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Кассандра Клэр

Тонкий круг, нарисованный Люцием на полу, кровью из его раскромсанного запястья, был скрыт длинными полосами крови и плоти, были также другие предметы, рассеянные по камере, смешанные с кровью и белыми осколками кости: предметы, к которым Сириус не хотел приближаться и смотреть на них. Предметы, которые выглядели как раскромсанные части тела и органы.

— Ну, — сказал Сириус, чувствуя головокружение. — Я думаю, мы можем исключить самоубийство.

— Не обязательно, — сказал Снэйп, выражение лица которого так и не изменилось со входа в камеру.

— Ты что думаешь, он был настолько угнетён, что разрубил себя на части?

— Не совсем, — холодно сказал Снэйп. Он указал на одну из стен своей палочкой. — Ты видел это?

— Пятна крови, — сказал Сириус. — Ну и что?

— Я был слишком оптимистичен, предполагая, что до тебя что-нибудь дойдёт, Блэк. Посмотри на пятна. Они напоминают…

— Письмо, — наконец сказал Сириус. Оно написано на стене. Взгляни, оно идёт до самого пола.

— Кажется это какие-то руны, — сказал Снэйп, и вытащил блокнот с пером, и, казалось, копировал письмо. — Возможно это какой-то шифр.

— Ты думаешь, Люций написал это своей кровью?

Снэйп пожал плечами.

— Кому ещё нужно писать кровью на стене камеры?

— Тому, у кого не было пера? — предположил Сириус.

Снэйп игнорировал его.

— Они напоминают огненные письмена, — пробормотал он. — возможно, последствие Заклинания Вызова, — Интересно, насколько был мучителен Вызов? Очень плохо, что их трудно прочитать…

— Да, мне кажется, это было написано на ходу, — согласился Сириус. — Если бы он был хоть немного поумнее, он бы додумался использовать свои органы для пунктуации. Он мог бы положить свою селезёнку вместо точки. Посмотри, вот она.

— Не старайся быть смешным, Блэк. Ты не смешной. И это — не селезёнка, это — почка. — Я только стараюсь подавить тошноту, — сказал Сириус. — Ты же уже привык к виду резни в течение того времени, пока ты развлекался с остальными «Упивающимися смертью», но я… — внезапно он сделал паузу и посмотрел на Снэйпа. — Ты, верно? — сказал он.

— Я что?

— Ты совершал такое. Ты знаешь каково это.

Снэйп посмотрел на него невидящими глазами.

— Я помню, как Темный Лорд, накладывал довольно внушительное наказание на тех, кто ослушался его — сказал Снэйп. — Проклятие Ирруптус. Оно…

— Расчленяет людей, — глухо сказал Сириус.

— Ты прав.

— Его трудно выполнить?

— Очень.

— Что-нибудь ещё?

— Нет, лучше не надо.

— Разве тебя от этого тошнит?

Снэйп посмотрел на него.

— От чего?

— От воспоминаний о том, каким ты был, — резко сказал, Сириус, и был удовлетворен, тем, что Снэйп напрягся. — Я знаю, Дамблдор говорил, что ты отвернулся от Темного Лорда с большим риском для своей жизни. Он, кажется, возлагал надежды на тебя. Но не такие, как мы, скажу я тебе. Если бы Албус не поручился за тебя, кто бы из волшебного общества поверил неудавшемуся «Упивающемуся Смертью», который не был верен даже Тёмному Лорду?

— Лучше быть неудавшимся «Упивающимся Смертью», — сказал Снэйп, — чем неудавшимся «Хранителем Секрета».

Сириус почувствовал, как его живот внезапно скрутило, и ощутил внезапное желание ударить Снэйпа. Он подавил это.

— Ты такой же убийца, как и я, — сказал он.

Снэйп захлопнул свою записную книжку. Блокнот и перо исчезли в карманах его одежды, пока он шел к двери, толкнув Сириуса, который не двинулся с места. В дверях, Снэйп обернулся и посмотрел на Блека, своими чёрными глазами-жуками, наполненными ненавистью и чем-то ещё.

— Мы все виноваты, — сказал он. — Мы все в этом замешаны.

И вышел, закрыв за собой дверь.

Сириус, чувствуя сильную тошноту и головокружение, прикрыл тыльной стороной ладони глаза и чертыхнулся. «Я проиграл этот спор? — задавался он вопросом. А было ли это спором?» Он снова услышал голос Снэйпа, который говорил о неудавшемся Хранителе Секрета. Он постарался выбросить из головы мысли о Джеймсе и Лили, потому что они были подобны мрачной бездне, от этого возникали головные боли, которые продолжались в течение многих и многих часов. Его уже тошнило от запаха медно-красной крови. Он шагнул назад, и почувствовал, что его нога наступила на что-то, что неприятно хрустнуло. «О, Боже, — подумал он, — это был палец?»

Сириус поспешно вышел.

**************

Джинни, уныло глядела в огонь камина, который пылал и искрился. Даже если учитывать то, что за окном был июнь, в холодным в Особняке Малфоев, тепло огня приятно согревало. Рон, сидящий рядом с ней, скрестив руки на груди, выглядел задумчивым.

— Как ты считаешь, о чём они говорят? — спросил он.

Джинни знала, что Рон имел в виду; их родители ушли с Нарциссой в другую комнату, чтобы поговорить по-взрослому. Рон был более раздражён этим, чем Джинни. У нее в животе всё сжималось в кулак от страха и холода, и даже тепло огня казалось, не было способно его разогнать. Она продолжала видеть Драко стоящим в саду, с ужасным выражением муки на лице. «Он не хотел уходить. Почему он ушел?»

— Я спросил, — раздраженно повторил Рон, — как ты думаешь, о чём они там говорят?

Джинни безучастно взглянула на брата, все еще видя лицо Драко перед собой.

— Что?

Рон покачал головой.

— Я сказал, что я нахожусь здесь, на Земле. А ты где?

Джинни чувствовала, как задрожала её губа.

— Я так волнуюсь, Рон, — сказала она, — я думаю, что он в опасности.

Лицо Рона ничего не выражало.

— Гарри? — спросил он, чрезвычайно раздражённым голосом, — единственная опасность для Гарри, это задохнуться в объятиях Эрмионы, целующей его.

— Не Гарри. Драко. Я думаю, что он в опасности.

Рон выглядел так, как будто он боролся с желанием сказать «Ну и что?»

— И не говори, «ну и что», — мрачно добавила Джинни.

— Я и не собирался этого говорить, — солгал Рон. — Подумай, Сириус и Нарцисса ищут его. Я уверен, что они используют и деньги и имя Малфоев, и связи в Министерстве, чтобы его отыскать.

— Они не будут делать этого, не будут, если он не захочет, чтобы его нашли.

— Хватит говорить загадками. Это меня раздражает. И вообще, почему тебя волнует то, что случится с Малфоем?

— Потому что… — начала Джинни, и прервалась.

Рон посмотрел на неё, и его синие глаза внезапно расширились:

— Джинни, — сказал он, — ты не можешь. С Малфоем? Вот что я скажу тебе…

Джинни упрямо взглянула на него.

— Это не твоё дело, ясно?

Рон выглядел сердитым.

— Что с тобой, и почему тебя волнуют недоступные парни? Первым был Гарри, и это уже было достаточно плохо. Теперь Малфой, который не только влюблен в кого-то, так он ещё и как мусор под ногами. — Я думаю лучшее, что можно сказать о нём романтичного, это то, что он по крайней мере не гей. Брови Рона глубокомысленно сблизились.