Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

Белый закрыл глаза, на ощупь нашел рюмку с коньяком, сделал крупный глоток. Открыл один глаз. Ромашин не исчез. Он сидел нога на ногу, по обыкновению обхватив пальцами колено, серьезный и деловито-сосредоточенный, и Григорий проглотил вопрос: «Вы мне снитесь или нет?»

— Живой я, живой, — успокоил его Ромашин. — Просто понадобилось, чтобы я для всех побыл мертвым некоторое время. Рассказывайте. Официальную версию Федора я уже слышал. Нужна реальная оценка ситуации.

Белый кивнул, покосившись на светящийся зеленым «кактус» сторожа в углу комнаты. Комиссар заметил этот взгляд.

— У наших мудрецов есть «отмычки» для таких систем, пора вместо «клиффордов» переходить на «киборги». Но это к слову.

— Я проспал около четырех часов. Странно, что меня до сих пор не засекли «санитары».

— Они ждут вас у родственников, об этом домике знают всего два-три человека в Управлении. Но не обольщайтесь, в конце концов вас вычислят и начнут охоту.

— Так серьезно все?

— Серьезней некуда. Все главные лица в СБ и СЭКОНе закодированы, даже Златков…

— О нем я знаю.

— С ним-то как раз все не так просто. Очень сильной воли человек, он смог освободиться от контроля и практически готов работать с нами. Что касается остальных…

— Директор Управления тоже?..

— Нет, Костров смог закрыть себя «кольчугой» наглухо, ключа к ней «санитары» пока еще не нашли и взять директора под свой контроль не смогли. «Взорвался» я с его помощью. Одно время после прыжка Жданова нам представлялось, что мы переловили всех «санитаров», но ничуть не бывало. На свободе остался кто-то из них с программатором и быстро восстановил свое войско. Я вычислил восьмерых, однако, наверное, далеко не всех.

— Татуировка.

— Что?

— У всех закодированных «хирургами» людей после обрыва «струны» хронобура появился на коже странный ветвистый рисунок в виде паутинки, похожий на татуировку.

Ромашин задумался, кивнул.

— То-то я все ломал голову, почему те, кого я вычислил, всегда одеваются в комби до горла, с длинными рукавами, даже в жару. — Он встрепенулся. — О, дьявол! Не может быть! Получается, что первый зампред ВКС Орест Шахов — тоже «санитар»?! Он вдруг начал носить плотные фарантуры, а на приемах щеголяет только в кокосах…

Белый промолчал. Ромашин провел рукой по лицу, успокаиваясь, откинулся на спинку кресла.

— Рассказывайте, но покороче, у нас мало времени. За вами вот-вот придут. Резидент в Центре и так дал нагоняй всем своим «шестеркам», что они вас упустили. Кстати, Федора Полуянова изолировали якобы для обеспечения безопасности. Приказы идут сверху, безопасники ниже поручика их исполняют — и крайних нет.

— Поручика? Разве за время нашего отсутствия ввели новые звания?

— Почему новые? Они были всегда. Ротмистр, прапорщик, поручик, лейтенант, оберст… ну и так далее.

— А кто в таком случае я, гриф «Роуд-аскер»?

— Гриф не звание, а ранг. Насколько я знаю, вы были гранд-майором. Я не прав?

Белый налил полный стакан воды, залпом выпил. В голове мелькнула мысль: не сошел ли он с ума? Но он тут же отогнал ее. Становилось понятно, что в мире произошли некие странные изменения. И надо было выяснить, что именно изменилось: сам ли мир Земли начала двадцать четвертого века или бывшие десантники Григорий Белый и Федор Полуянов, спасшие этот мир от уничтожения.

— Что-нибудь не так? — спросил внимательный Ромашин.

— Позже, — ровным голосом ответил Белый. — Я не готов к определенным выводам. А теперь слушайте…

Рассказ длился около сорока минут, до тех пор, пока зеленый «кактус» сторожа не выкинул гроздь оранжевых огней.

— Вот и гости пожаловали, — сдержанно отреагировал комиссар. — Мне пора уходить. Транш у вас имеется?

— Что? — не понял Белый.

Ромашин настороженно заглянул ему в глаза.

— Гриша, создается впечатление, что вас поражают самые обыкновенные вещи. Транш — это непеленгируемая рация. Если у вас ее нет, вот экземпляр. — Игнат протянул Белому черную каплю с коготком, внутри которой мигнула синяя искорка. — Обеспечивает связь в пределах Солнечной системы. Через спутниковые сети, разумеется.

Григорий взял рацию, как ядовитый змеиный зуб. Ромашин хмыкнул, встал.

— До связи, гриф. Будь готов ко всему. Мне надо кое-что уточнить, а вечером мы встретимся снова, чтобы начать свою операцию. Вы прибыли на Землю очень вовремя.

Ромашин вышел, сел в такси-пинасс и… исчез! То, что Григорий принял за такси, оказалось «големом», стартовавшим в джамп-режиме сразу на высокую орбиту вокруг Земли. Комиссар знал свое дело и подстраховывался капитально.

Григорий включил монитор охраны, оглядел команду, прибывшую по его душу на трех куттерах, и усмехнулся, проворчав:

— Ну что же вы, коллеги, смелее. Сейчас я преподам вам урок, чтоб в следующий раз неповадно было действовать так открыто.

Не спеша он переоделся в «хамелеон», укрепил в узлах автоматики оружие — «глюк», «универсал» и кинжал, — рассовал по карманам доставки боезапас, аптечку, НЗ, универсальный инструментарий, батарею динго, настроил инк спецкостюма на мыслеприем хозяина и включил аппаратуру костюма. Инку понадобилось две секунды на апробацию режима и проверку систем, после чего Григорий Белый будто растаял в воздухе, стал невидимым.

Гибель комиссара-два практически не отразилась на деятельности Евразийского филиала службы безопасности. Круг решаемых им задач не изменился, огромный механизм связей и отношений сохранил набранный ход, тысячи людей продолжали свое дело, даже не представляя, что произошло. Лишь родные, близкие и друзья комиссара переживали трагедию, ошеломленные случившимся, все еще не веря в его смерть, несмотря на панихиду и похороны на старинном кладбище в Рославле, на родине Ромашина.

Место Игната занял его первый заместитель Луиджи Тарантино, и все пошло своим чередом, если не считать усиления влияния «санитаров» на службу безопасности и ситуацию вокруг «чертополоха» хроноускорителя в целом. А поскольку Тарантино, жгучий брюнет с ниточкой усов и глазами навыкате, был резидентом «хирургов» рангом выше, чем Игорь Марич, последний был вызван в резиденцию службы, занимавшую крыло гигантского здания УАСС под Рязанью.

— Полуянова и Белого необходимо в ближайшее время ликвидировать, — приказал комиссар, небрежно отбрасывая со лба прядь черных волос. — Они в курсе всех событий, это очевидно, и очень опасны. Через двое суток прибывает инспектор наших хозяев, мы должны будем отчитаться о проделанной работе и о готовности к уничтожению Ствола. К этому времени оба должны быть обезврежены.

— Полуянов уже под стражей, содержится пока в клинике Центра, но через пару дней, когда шумиха вокруг его имени уляжется, мы переведем его в изолятор СБ в Брянске, где он и останется навсегда. Белый же… — Марич потускнел. — Белому удалось скрыться. Мы ждали его у родителей, у жены и детей — все живут отдельно в разных уголках Европейской России, однако у него оказался личный схрон, так сказать, коттедж в Салавпилсе. Когда наши люди прибыли туда, он был готов к встрече. Сжег все три куттера, четверых оперативников покалечил и скрылся.

Тарантино налился темной кровью, минуту молчал, потом произнес обыкновенным голосом, будто они говорили о пустяках:

— А ведь вы обязаны были проконтролировать их появление, коллега, такие проколы наши хозяева не прощают.

— А вы должны были изучить их досье, — огрызнулся Марич. — И сообщить мне подробности. Откуда я мог знать, не будучи в вашем штате, что этот гриф владеет скоростными режимами и занимается рукопашным боем с младенчества?

— Хорошо, хорошо, не кипятитесь. Белый далеко не убежит, рано или поздно объявится возле Ствола. С Полуянова глаз не спускать! Попробуем его закодировать, а если не получится — уничтожим. Ваш промах с Белым велик, но ликвидация Ромашина компенсирует его, можете пока не бояться гнева хозяев.

Марич знал об истинном положении дел, но говорить, естественно, ничего не стал. Гибель комиссара изменила соотношение сил и решила множество проблем, которые сам Марич решить не мог. Что ж, пусть все думают, что Ромашина убрал он.

— Мне не нравится поведение Златкова.

— А в чем дело?

— Он позволяет себе странные эскапады, делает ненужные заявления, развил бурную деятельность по изучению остатков Ствола, перекрестка пространств, как он говорит.

— Что беспокоит вас конкретно?

— Он стал другим, избегает контактов… — Марич помолчал. — У нас есть данные, что за день до гибели комиссар Ромашин встречался с ним дома.

Тарантино сузил глаза, голос его похолодел.

— Это уже интересно. Разговор записали?

— Нет, Ромашин применил глушилку.