Ученик - Микаэль Юрт

Прежде чем выйти из офиса, Торкель уже успел связаться с группой захвата.

Сначала она не поняла, что он делает, стоя с мобильным телефоном в руке. Это произошло очень быстро. Но когда он опустил телефон, улыбнулся ей и попросил надеть ночную рубашку, Ванья сообразила, что он воспользовался камерой. Она разозлилась. Ей следовало понять. Она упустила это только потому, что он использовал телефон, а не обычный фотоаппарат. Она сердито уставилась на него. Ему придется надевать на нее рубашку самому. Что бы он ни делал, ему не удастся заставить ее надеть рубашку добровольно. Она знала, что серии снимков жертв являются частью его фантазии, и те, которые она видела у Ральфа, все начинались одинаково. Голая, выставленная напоказ женщина – именно так только что сидела она сама. Следующий снимок будет в рубашке. Это она знала.

С этим снимком ему придется повозиться. Она уж как-нибудь постарается.

Ванья помотала в ответ головой и отвернулась от него. Он сильно придавил ее вниз, угрожая и ножом, и электрическим пистолетом. Она попыталась бороться, но не слишком активно, чтобы затянуть процесс, не провоцируя его воспользоваться оружием. Было трудно соблюдать баланс – бороться и изворачиваться изо всех сил, но при этом создавать у него ощущение, что он на пути к цели, что он победит, чтобы он не предпочел вырубить ее.

Все, чтобы выиграть время.

Тут она вдруг почувствовала, как возле матраса с правой стороны кровати высунулось что-то жесткое и острое. Оцарапало ей правую руку. Перед этим он начал натягивать ей через голову ночную рубашку, и она бросилась вправо, насколько смогла. Попыталась уклониться. Теперь она старалась найти это острое, хотела посмотреть, что это такое. Но с того места, где она лежала, не получалось, выходило не под тем углом, и, кроме того, рубашка почти полностью закрывала ей глаза. Она попробовала нащупать рукой. Не нашла, ее правая рука больше не доставала до края. Ванья решила возобновить борьбу, на этот раз с целью придвинуть руку ближе к острому предмету. Начала со сдавленного вопля. Выгнула тело ногами, сделалась жесткой, как палка, и, казалось, на секунду вывела противника из равновесия. Она бросилась вправо и почувствовала, что рука теперь дотягивается дальше, стала ощупывать пальцами край матраса, лихорадочно ища острый предмет. Она надеялась, что он не будет ни к чему прикреплен. Хинде снова сильно прижал ее и попытался обрести над ней контроль. Ванья поддалась, но крепко ухватилась правой рукой за раму кровати, не отодвигаясь от края. Сработало. Она позволила ему продвинуть рубашку чуть дальше, а сама опять принялась искать пальцами острый предмет. Она чувствовала, как он дергает рубашку, чтобы протащить ее через голову, и боролась левой рукой. Правая продолжала щупать. Внезапно она опять нашла это. Что-то металлическое, острое и жесткое. Во время борьбы она выпустила предмет из руки, но теперь она знала, где он приблизительно находится, и вскоре сумела снова поймать его. Похоже, болтающаяся сломанная пружина. Ванья сильно потянула за нее большим и указательным пальцами, чтобы освободить полностью. Не получилось. Тогда она сменила тактику и принялась наклонять пружину туда-сюда, чтобы ослабить место крепления. Несколько раз. Как могла быстрее. Туда-сюда.

Пружина оторвалась, и Ванья молниеносно спрятала ее в руке.

Она позволила ему протащить рубашку через голову, чтобы он полностью сосредоточился на ней. Получилось. Он смотрел на нее сердито. Снова взял нож.

– Я это сделаю, – сказал он.

Ванья слабо кивнула ему. Позволила выиграть. Сдалась. Села и надела рубашку, зажав отломанную пружину в правой руке. Натягивая рубашку на тело, она выпустила пружину между ног и прикрыла ее тканью. Она ощущала ее бедрами, как какой-то маленький, холодноватый и острый раздражающий предмет.

Но пружина была чем угодно, только не этим.

Она была надеждой.

Хинде еще раз сфотографировал ее мобильным телефоном. Затем подошел и перерезал шнур, привязывавший ее левую ногу к кровати.

– Перевернись.

Ванья знала, что последует дальше. Он хочет уложить ее на живот. Она подумала было помешать ему, но потом сообразила, что если перевернется сама, то у нее будет больше шансов захватить с собой пружину. Она положила левую ногу на правую, крепко зажала бедрами пружину и стала двигать следом верхнюю половину туловища. Вскрикнула от боли, когда шнур вокруг правой ноги врезался в кожу, но, оказавшись на животе, почувствовала, что отломанная пружина не выпала во время переворота.

Хинде уселся верхом ей на ноги и принялся связывать ей руки за спиной нейлоновыми чулками. Затем хорошенько проверил узел. Убедившись, что она уже готова к следующей фазе, он, казалось, немного сбавил темп. Он встал с нее и подошел к концу кровати. Взял Ванью за левую ногу, проследил за тем, чтобы ноги были основательно раздвинуты, и крепко привязал ногу к спинке кровати нейлоновым чулком. Правую ногу он тоже крепко привязал к кровати, после чего перерезал шнур. Довольный своей работой, он подошел к коробке. Ванья видела, как он наклонился и стал вынимать по очереди разные упаковки. Она узнала их. Еда. Взяв пакеты в руку, Хинде покинул комнату.

Ему предстояло найти маленькое запирающееся помещение.

Ванья принялась задирать рубашку на бедрах, чтобы схватить пружину, до которой не доставала.

Она надеялась, что он там немного задержится. Ей требовалось время.

Гравиевая дорога, по которой он ехал, заросла, пользовались ею редко. Дорога петляла по лесу, который по обеим сторонам постепенно сменился открытыми лугами. Чуть подальше он увидел нечто, похожее на дом. Галогеновые фары освещали длинную траву перед машиной, и ему казалось, будто он едет по морю из сухой желтой травы. Отсвет не давал ему рассмотреть дом подробнее, увидеть что-либо, кроме темных контуров.

Вскоре он подъехал к забору и чему-то вроде площадки для разворота. Он остановился, заглушил мотор, вышел из машины и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Тщательно присмотрелся к дому. Тот выглядел совершенно необитаемым. Свет, похоже, нигде не горел.

Он осторожно перелез через забор. Возвышавшееся на фоне ночного неба здание проступало все отчетливее. Оно находилось метрах в ста от него. Большое, но отнюдь не привлекательное. Луна голубоватым светом освещала черепицу крыши и фасад, и постепенно он сумел различить темные отверстия на месте бывших окон. Он пошел вперед. В нескольких окнах он обнаружил слабо трепещущий свет от зажженных свечей. Казалось, будто темнота внутри периодически внезапно обретала оранжевый оттенок, и по оконным рамам и стенам пробегали слабые, едва заметные тени. Он понял, что приехал туда, куда надо.