Кровавое заклятие - Дэвид Дархэм

Молодой человек поднял голову и пошел к Дариэлу. Он двигался легко и плавно, подобно талайским бегунам. Стало быть, еще и воин вдобавок ко всему прочему. На бедре он носил меч — слегка изогнутый клинок, не похожий на те, что Дариэл видел в Талае до сих пор. Однако в движениях не было никакой скрытой агрессии. Он шел, раскинув руки в стороны, ловко пробираясь между столами и табуретами. Дариэлу показалось, что молодой человек готов кинуться вперед, чтобы обнять его. Но с какой стати? Дариэл не знал, что и думать, а потому просто стоял и смотрел, как приближается воин. На его лице отражалась одновременно и радость, и боль; оно было так странно, невероятно знакомо…

И тогда Дариэл понял.

Глава 53

Коринн чувствовала, что может вновь обрести радость бытия. Разумеется, дело продвигалось медленно и трудно. Конечно же, останутся воспоминания, которые подстерегут ее в самые счастливые моменты, и призрак смерти всегда будет прятаться в дальнем уголке сознания. Тем не менее боль потерь притупилась с прошедшими годами. Былые печали отступали — особенно теперь, когда в ее существовании появился смысл, и Коринн поверила, что жизнь умеет преподносить прекрасные дары. Можно позабыть о невзгодах и хотя бы на краткие мгновения стать счастливой. Коринн более не стыдилась таких рассуждений; напротив, она приветствовала их.

Появление этих мыслей, разумеется, целиком и полностью было заслугой Хэниша Мейна. С каждым днем Коринн все больше привязывалась к нему, и ее притягивал отнюдь не только секс. После той первой ночи в Мэниле они с Хэнишем часто занимались любовью, но желания Коринн не ограничивались постелью. Это даже немного пугало ее. Коринн хотелось, чтобы Хэниш принял ее такой, какая она есть, понимал ее, заботился о ней. Она так долго жила, защищаясь от мира, выстраивая прочные барьеры между собой и остальными людьми. Хэниш был первым человеком со времен ее детства, перед которым рушились эти стены. Он посвящал ее в свои тайны, делился самым сокровенным. Они оба отдавали что-то и доверяли друг другу. Оба были уязвимы.

В иной ситуации Коринн не ослабила бы защиту. Однако принцесса была довольна тем, что имела. Через девять лет после окончания войны она, наконец, нашла свое место в мире и смысл жизни. И человека, с которым могла разделить горе и радости. Они так недолго пробыли вместе; их любовь еще только зарождалась — медленно и осторожно, и все же Коринн не мыслила для себя иной жизни. Они с Хэнишем проводили вместе все свободное время — насколько позволяли его государственные дела. Каждую ночь они делили постель. Коринн было хорошо с Хэнишем. Она хотела его — ненасытно, жадно и страстно.

Однажды вечером она нарочно заставила его ждать себя в постели. Коринн вошла в комнату через дальнюю дверь. Она была одета в одну только прозрачную сорочку, едва прикрывающую бедра. Она медленно шла к кровати, чувствуя на себе взгляд Хэниша, зная, что огонь свечей подчеркнет контуры ее бедер, живота и грудей. Коринн переполняло нервное возбуждение. Странное чувство. Она казалась себе вызывающе вульгарной, словно шлюха. Губы увлажнены ароматным маслом, а глаза подведены, как у куртизанки. И вместе с тем Коринн излучала невинность, будто она была еще ребенком, девочкой, ловившей на себе взгляд сияющих глаз. В них был оттенок покровительства; так мог бы смотреть на нее отец. Очень странно, подумала Коринн, но определенно приятно.

Она по-прежнему сопровождала Хэниша в поездках и через некоторое время добилась того, что вождь уже не мог без нее обходиться. Коринн стояла рядом с ним, когда Хэниш встречался со старейшинами племен Кендовии на переговорах в Элосе. В Алите она обучала угрюмого представителя Лиги, сэра Дагона, стрельбе из лука. К концу дня его нелюдимость как рукой сняло. Сэр Дагон расточал комплименты, восхищаясь ее умениями лучницы и чарующим характером. Во время увеселительной морской прогулки на корабле принцессе отлично подошла роль посредника между богатыми купцами-акацийцами и мейнской аристократией.

Все это вызывало досаду у многих мейнцев, составлявших двор вождя. Эти амбициозные лизоблюды казались вполне счастливыми в те времена, когда Коринн была мишенью для колких острот Хэниша. Теперь ее статус разительно изменился. Никто не сказал принцессе дурного слова, но Коринн могла представить себе мысли этих людей. Они ненавидели ее. Коринн чувствовала ненависть такую яростную, что временами казалось — она вот-вот прорвется наружу в каком-нибудь физическом воплощении. В конце концов, Коринн была презренной акацийкой, представительницей покоренного народа. Она отличалась яркой, броской красотой женщин юга, которая, по идее, не должна привлекать мейнских мужчин. В их представлении Коринн могла быть разве что игрушкой, вещицей для развлечения. Даже Ренна, когда-то называвшая себя ее подругой, теперь избегала Коринн, говорила с ней только по необходимости и без особенной теплоты.

Не всегда отношения с Хэнишем были безоблачны. Порой случались и разлады. Коринн помнила момент, когда они стояли на смотровой площадке киднабанских рудников, глядя на неправдоподобно огромный кратер внизу. Хэниш кивнул на знамена с изображением акации, до сих пор висевшие на башнях.

— Все это создали Акараны, — сказал он. — Как вы до такого додумались? Откуда в вас столько злобы? Каким жестоким сердцем надо обладать, чтобы обратить в рабов миллионы людей?

Коринн почувствовала себя оскорбленной. На языке вертелась пара ехидных ответов, тем не менее она проглотила их и промолчала. Сарказм ничего не изменит, потому что Хэниш был прав. Ужасающая несправедливость, за пределами воображения. Теперь вождь сам пользовался рудниками, но не он создал их изначально. Коринн недоумевала, как она прожила столько лет в сердце империи, не зная, какой ценой достается окружающая ее роскошь.

Там, на рудниках Киднабана, она поклялась себе, что никто и никогда больше не сможет упрекнуть ее в невежестве. Немудреная мысль — но это решение что-то изменило в ней. С того дня Коринн начала учиться, каждый день узнавая что-то новое об истории, легендах, политических пертурбациях, власти — и о тех силах, что управляли миром. Многие вещи неожиданно всплыли в ее памяти, вынырнув из отдаленных уголков сознания, хотя Коринн не могла понять, когда и откуда узнала их. Она не просто запоминала факты, но также училась анализировать их, понимать причинно-следственные связи и законы мира. Мало-помалу это удавалось ей все лучше, так что Коринн чувствовала огромное воодушевление и была очень довольна собой.

Некоторое время спустя до Коринн дошли неприятные слухи. Казалось бы — мелочь, сущая ерунда, но Коринн ощутила невероятное раздражение. Она узнала, что Хэниш получил серьезное матримониальное предложение. Женщина была его четвероюродной сестрой и происходила из рода, который провозглашал, будто хранит мощи самого Хаучмейниша. Мешок костей и ветоши, надо так понимать. Впрочем, у этой девушки — почти девочки — была отличная родословная, а мейнцы очень ценили такие вещи. По описанию она была идеалом мейнской красоты — бледная и тонкая, с острыми чертами фарфоровой статуэтки. Коринн никогда не видела ее, но эта девица, какова б она ни была, представляла для нее реальную угрозу.