Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

Сомбра застегнула блузку и собрала учебники.

— Но Френси же называет ее мамой! — сердито возразила она.

— Это разные вещи.

— Почему? У Мамиты стрептококк загубил девять малышей. Девять!

— Но у нее осталась ты и близняшки. А у мамы — только Френси.

— И ты. У нее есть ты.

Я не знала, как объяснить Сомбре, что голубоглазая, светловолосая Френси напоминает маме о Сан-Франциско, о Земле. Френси и герани, за которыми мама так тщательно ухаживает в жарком и влажном воздухе своей оранжереи… А о чем она вспоминает, когда смотрит на меня? В день смерти Уилли я спряталась в оранжерее, а мама нашла меня и отстегала розгами. О чем она думала тогда? И что вспомнилось ей сегодня, когда районная медсестра сообщила, что мистер Фелпс болен, и что эпидемия скарлатины вот-вот распространится по всей планете?

Колючий ком опять подкатил к моему горлу. На этот раз я ощутила тупую, ноющую боль. Я надавила на горло кулаком, но лучше не стало. Мелькнула мысль: «Надо бы провериться…»

— Думаешь, карантин объявят? — спросила Сомбра. Мы уже почти спустились с холма, а я так ни слова и не проронила.

— Интересно, привезут ли завтра розовые гвоздики? — задумчиво сказала я. — А если бы прически разрешили цветами украсить…

— Конечно, разрешат! Мамита говорит, что разрешат. Тебе пойдут красные розы. Ты будешь такой хорошенькой!

Мы спустились с высокого, пыльного холма. Одежда наша совсем просохла, темные волосы Сомбры кучерявились от испарины, выступившей на лбу.

— Давай присядем на минутку! — Сомбра села на низенькую кирпичную ограду и стала обмахиваться учебником. — Сегодня так жарко!

Персиковое деревце за спиной подруги было с меня ростом. Его скрюченные ветви почти совсем не давали тени, а узкие бледно-зеленые листья из-за пыли казались одного цвета с пшеницей. Между ними проглядывали розовато-белые пятнышки. Я присмотрелась.

— Как же все-таки припекает! — пожаловалась Сомбра. Это единственное папино деревце, которое прижилось в открытом фунте планеты, однако за пять лет оно ни разу не плодоносило. А сейчас на нем появились бледные пятнышки. Может, это моль или светло-рыжие муравьи?

Я согнулась от тупой, давящей боли в груди, прижала к больному месту кулак и заставила себя выпрямиться. Стоило маме в очередной раз заметить, что я должна держаться прямо, а не как сгорбленный гном, — я сразу же непроизвольно вытягивалась в струнку… Захотелось вновь услышать мамин голос. Я расправила плечи, словно пытаясь растянуть боль, и замерла, тяжело дыша. Боль отступила.

— Что-то мне не присесть, — с трудом произнесла я. — Пойду-ка я домой.

— Сегодня так жарко! Чувствуешь, какая я горячая? — Сомбра потянулась ко мне и прижалась пылающей щекой к моему прохладному лицу.

— Немного, — ответила я. «Приду домой — обязательно проверюсь. И папе о персиковом деревце расскажу».

— Ты что, заболеть решила? — воскликнула Сомбра. Завтра же выпускной! Иди скорей домой и ложись. Только эпидемии нам не хватало!

— Я так и сделаю. — Я перелезла через ограду и подошла поближе к деревцу.

Пятнышки были даже больше, чем мне показалось вначале, почти такие же, как…

— Сомбра! — радостно крикнула я. — Не будет никакой эпидемии, и я не заболею. Это предзнаменование! У нас обязательно будут цветы к выпускному!

— Откуда ты знаешь? — крикнула она.

— Я думала, с деревом что-то не так, а оно зацвело!

— Зацвело? — Сомбра радостно улыбнулась, легко перепрыгнула через низенькую ограду и уставилась горящим взглядом на крошечные тугие бутончики.

— Ой, они только начали распускаться! Какая прелесть!

Над нашими головами пролетела малиновка и бесстрашно уселась на верхушку дерева. Усеянные бутонами ветки закачались и склонились.

— Розовые цветы — как мои ленты, а перышки малиновки — как твои! А значит… — Сомбра счастливо улыбнулась и обняла меня за талию. Сквозь тонкую ткань блузки я почувствовала жар ее руки.

— Значит, завтра у нас будет выпускной, и все пройдет великолепно!

— О, Хейз! Скорее бы уже завтра! — Сомбра крепко обняла меня. — Утром принесешь мне платье? Нарядимся вместе. Все будет просто замечательно! — Она свернула на тропинку к своей ферме и крикнула мне вслед: — Сегодня столько хороших предзнаменований!

Френси делала уроки на кухне, держа во рту бумажную полоску — тест Шульца-Чарльтона.

— Папа в оранжерее. Вместе с мамой, — объявила она, вытащив тест изо рта.

Бумажка осталось ярко-красной: значит, Френси здорова. При взаимодействии с активным стрептококком бумажная полоска обычно белеет, как лицо человека от страха.

— Не боишься? — спросила сестра.

— Чего?

— Мама говорит, еще два случая — и объявят эпидемию. Выпускной ваш отменят!

— Не отменят, и никакой эпидемии не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. — Я подумала о персиковом деревце и о том, что скажет папа, увидев его в цвету. Наверное, тоже решит, что это хороший знак. Я улыбнулась Френси и пошла его искать.

Отец стоял в дверном проеме оранжереи. Около чанов с питательным раствором мама схватилась за опорную стойку. Сквозь толстый пластик оранжереи казалась, что она тонет, да и вообще — будто вся конструкция вот-вот рухнет.

— Это то, чего они хотят, — сказал папа. — Мы от них зависим, так что придется делать все, что им нужно.

— Мне наплевать, — ответила мама.

— Ты же понимаешь, мы потеряем шанс продать пшеницу…

— Мистер Фелпс умер сегодня утром. И на севере зафиксировано семнадцать случаев заболевания.

— Завтра прилетит «Магассар». Нельзя…

— Нет, — сказала мама, не сводя с него глаз. — Ты мне должен.

Папина рука, упиравшаяся в притолоку, напряглась, на ней взбухли вены.

— Персиковое дерево зацвело! — выпалила я. Родители посмотрели на меня: папа — растерянно и хмуро, а мама — так, словно одержала победу.

— Правда, это хороший знак, — сказала я в наступившей тишине. — Предзнаменование! Значит, «Магассар» обязательно прилетит… И все будет в порядке… В любом случае, должен пройти инкубационный период. Не могут же все заразиться скарлатиной в один день!

— Это новый штамм. — Мама отпустила опорную стойку и принялась рыхлить почву вокруг своих гераней. — Районная медсестра говорит, что у него очень короткий инкубационный период.

— Откуда она знает? Такое нельзя утверждать наверняка, — убежденно заявила я.

Мама подняла голову, но взглянула не на меня, а на папу.

— Мистер Фелпс подхватил стрептококк вчера утром. Никто не ожидал, что он заболеет и так быстро умрет. Кого еще постигнет та же участь?