Восточный фронт - Владислав Савин

Я хищно усмехаюсь. Поскольку во сне (или "параллельной" реальности?), уже приказывал, ракетный залп по Штатам в ответ на капитуляцию какой‑то нашей морды якобы президента. Да, военные обязаны подчиняться верховной политической власти — но за одним исключением: если эта власть явно предает свое Отечество. Поскольку долг и присяга перед ним — выше любых обязательств перед каким‑то там Президентом.

— Вы, товарищ вице — адмирал, лучше этого вслух не произносите — произносит Пономаренко — а то, ведь у каждого может свое понимание быть, что лучше для Отечества? Так и некто Саблин, что у вас в 1974 году на Балтфлоте мятеж поднял, мог бы сослаться, "а я лучше, чем правительство, знаю, что для СССР хорошо"? И если так, то отчего же в девяносто первом никто не выступил, порядок не навел?

Я пожимаю плечами. Тогда все казалось иначе. Прежняя власть настолько прогнила, что с ней просто никто не связывал никаких надежд — а "демократия" казалась чем‑то гораздо лучшим. И по восприятию — все сколько‑то яркие личности и правильные лозунги были на "перестроечной" стороне. А на той — сплошь какая‑то серая бездарность. Помню слова, сказанные после моим знакомым, бывшим в том августе каким‑то по счету чином в провинциальном обкоме — "приказом ГКЧП, главноответственным у нас в области был назначен типус, просто славящися своим умением все заваливать и разваливать! Но верный вышестоящему начальству, как собака. Мужики тогда и поняли, что полная жо… ловить нечего — и разошлись по домам".

— Вот! — сказал Пономаренко — а то беседовал я недавно с одним нашим общим другом, это который торпедный гений и убежденный демократ. Он мне тут целую теорию выдал, кто виноват — и отсутствие заинтересованности внизу, и некомпетеность номенклатуры, и загнивание в верхах. Скажу, что в чем‑то он и прав — но я пока что сужу о том, что в нашей прямой компетенции. Конкретно же — сделать, чтобы четвертая, самая многочисленная и реально опасная категория врагов социализма, у нас таковыми не стала! Это я о тех "пассионариях", что в рамках Системы, по чистому недоразумению, выхода себе не нашли. А ведь изначально это наши люди были, вовсе не потерянные — только деликатнее с ними надо было, что‑то прояснить, куда‑то ненавязчиво направить. Жигулина вашего, "Черные камни", я с интересом прочел — ну не глупо ли, мальчишки, еще школу не закончившие, вообразили, что они лучше самого товарища Сталина знают, как страной управлять? Вот скажите, товарищ Лазарев, если бы матроса срочной службы, поставить на ваше место, командира атомной подлодки, что бы вышло? А всем СССР управлять куда сложнее! Ведь правильно Ильич говорил — что каждая кухарка должна понимать, как управляют государством — чтобы решения Советского Правительства не вызывали сплетен и кривотолков, чтобы доверие было! Жалко, если этих мальчишек и тут придется… надеюсь, до того не дойдет. Эти имена на контроле — а если другие так же думают, и сделают? Вот и придется всю проблему, в самом общем случае, решать! Хирургию тоже придется, в самом последнем случае — но и то, так повернуть, чтобы не герои — мученики, а позорище. В общем, работы непочатый край — Анна Петровна уже знает, она тут хорошо поработала, на культурном фронте. Однако же, как я вижу, и в вашей истории и книжки, и фильмы очень хорошие, правильные и талантливые, выходили, и про ужасы капитализма наши советские люди были наслышаны — и не помогло? Значит не все сделали, что нужно!

И это было — как выразился мой друг из Мурманска (который в конце двухтысячных мико — олигархом стал, а когда‑то мы, старлеями, в одной каюте обитали), "лишь пожив в капитализме я понял, что все, что писал журнал "Крокодил" про его звериный оскал, это истинная правда". В девяносто первом это казалось абстракцией, все верили в что‑то "с человеческим лицом". А марксизм — ленинизм превратился в набор мертвых догм, смысла которых не понимали даже сами партийные. Что и стало причиной катастрофы: если западное общество стабильно при среднем обывателе, то социализму — коммунизму жизненно важно движение вперед за высокой Идеей. А ее‑то и не стало — и пошло брожение с гниением.

— Это и будет нашим делом: чтобы такого не случилось — сказал Пономаренко — и вы, товарищ Лазарев, не отворачивайтесь, "наше дело флотское, а о прочем пусть те, кто надо, позаботятся". В той истории вы так же думали, и этот свой долг исполнили, раз не бомбили нас как Сербию — ну а в общем остатке что вышло? Да ведь и на Дальнем Востоке не одними флотскими делами занимались?

Ну, там был случай особый. Поскольку по существу, на территории Приморья, Сахалина, Камчатки и Курил у меня была верховная власть (как положено, в местностях, объявленных на военном положении). И приходилось в том числе гражданскими, и хозяйственными вопросами заниматься — на уровне хотя бы "вникай, что подписываешь". И, особенно после случая с Щ-139, всерьез озаботиться вопросами быта и отдыха личного состава. Поскольку когда у людей нет нормального отдыха, а лишь "водку пьянствовать и беспорядки нарушать", то это прямой подрыв боеспособности флота: отчего факт, что технике нужно обслуживание, любому дураку понятен, а офицеры и матросы должны быть как бессмертные и неустающие роботы, на сознательности и энтузиазме?

— И в будущем вам, товарищ вице — адмирал, забывать о том не следует ни в коем случае — назидательно сказал Пономаренко — думать не только о тактике и о железе. Но и о том, что служить на флот приходят наши советские люди — и важно, чтобы матрос Иван Петров, отслужив свои пять лет (прим. — в нашей истории, срок службы в ВМФ был 5 лет до 1949 года, затем 4 года до 1968, и лишь после, три — В. С.), вернулся в родную деревню, не только гордясь своей службой, но и более убежденным сторонником коммунистической идеи! Потому, партийно — политическая работа должна быть поставлена на должную высоту, а не просто газетки матросам читать и за нравственностью комсостава следить! Если таких "петровых" через флот за год проходят сотни тысяч, а за десятилетие, миллионы? Может быть, какие‑то вопросы и лежат вне нашей компетенции — но в любом случае, наверх их должны выносить мы. И вообще, товарищ Лазарев, привыкайте — что вы теперь не вольный корсар, а представитель военного и государственного аппарата СССР. И мыслить должны — соответственно. Вот скажите, чем вы думали, когда прямо вопреки приказу распорядились еще до подписания Акта, занять десантами аэродромы на Хоккайдо? Вы понимаете, чем вы рисковали?

— Тем что "воздушный парад" провалится — отвечаю я — именно оттого, что самураи еще щеки надували, и пытались что‑то изобразить. Не было гарантии, что они истребители не поднимут — надо было наших прикрыть. Бомберы и с нашей территории доставали, туда и обратно — а Ла-11, только с аэродромов подскока. Так что пришлось, взять на душу грех — тем более, все было отработано на островах Цусима, точно так же, посадочный десант на аэродром, и желающих драться не находилось. Так и на Хоккайдо — не все же аэродромы мы заняли, а лишь несколько подходящих. И ведь тихо все прошло — серьезного сопротивления не было, ну кроме одного случая. Провели мероприятие как разоружение японцев — так ведь и было, ну а что на пару дней раньше срока, так и американцы что‑то возле Токио самочинно захватили? По крайней мере, никаких протестов не последовало, ни от союзников, ни от японцев.

— А товарищ Сталин, узнав о происшедшем, лишь сказал — раз удалось, ну что ж, победителей не судят. Это к тому, что сорвись по вашей вине капитуляция Японии, вы бы ответили по — крупному. И ведь на грани было — но считайте, повезло. А если бы там кто‑то из самураев оказался фанатиком — и бои по всей территории, и что хуже всего, вы бы весь СССР выставили агрессором, желающим отхватить себе кусок, в нарушение договора. Вам пояснить, насколько выгоден нам каждый день, когда с нами еще говорят как с союзниками? В общем, пронесло грозу мимо вас, и радуйтесь — но боже вас упаси, своевольничать так еще раз!

— Будьте спокойны: случая не представится — отвечаю я — кстати, могу я поинтересоваться, с ТОФа меня снимают? Пока я дела там никому не сдавал.

— А вот не знаю! — говорит Пономаренко — это как Сам решит.

Вместо эпилога. Джон Р. Толкиен. Записано в 1965 г. (альт — ист). Никогда не было опубликовано.

Мне страшно заглядывать в бездну, которая вдруг открылась. Но невыносимо будет, если я окажусь прав, унести эту тайну с собой. Я уже стар, и скоро уже настанет день, когда я предстану перед Всевышним. А тем, кто останется на земле — придется рядом с этим жить!

В эту Великую войну я был привлечен в качестве эксперта, аналитика и лингвиста, к работе одного из правительственных учреждений. Не буду уточнять, какого — назову его просто Конторой. Я видел в этом служении свой долг солдата и джентльмена — что делать, если годы и здоровье не позволяли мне быть в рядах нашей армии, сражающейся за свободу Британии! Это вовсе не было пустыми словами для нашего поколения, еще помнившего славные времена той Империи, над которой никогда не заходило солнце!