Наследники легенд - Трейси Деонн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот почему я здесь. Мне нужна иная перспектива – одно острое мгновение, которое будет принадлежать только мне, – прежде чем вернусь к битве.
Больше никакого «До». Больше никакого «После». Только «Сейчас».
Я бросаюсь вперед, и сила многих армий поет в моих мышцах. Выживать. Сопротивляться. Процветать. Каждый шаг отдается в суставах, как молот кузнеца, громко звеня в костях, связках и сухожилиях, и вот лес превращается в проносящийся мимо поток мшисто-зеленого и темно-коричневого.
Я бегу быстрее и быстрее.
А потом я взлетаю в воздух, оставляя землю и деревья далеко внизу.
От автора
Во многих смыслах история Бри – это моя история. Когда не стало моей матери, я поняла, что оказалась уже третьим подряд поколением, потерявшим мать в юности. Из тех, о ком я знала. Это осознание было невероятно болезненным – и в этот момент история Бри и легендорожденных начала обретать форму.
Смерть приносит ироничные совпадения: в детстве я иногда замечала рану матери, но не понимала ее природу. Мне понадобилось потерять ее, чтобы осознать – это была скорбь. Я хотела бы обменяться мнениями по этому поводу с ней, но моя история устроена иначе. Вместо этого я написала собственное объяснение.
Чтобы создать магию и наследие, которые ответят на вопросы Бри, я использовала историю потерь по своей материнской линии и переплела ее с принадлежащими другому миру, потусторонними чертами женщин из моей семьи. История Бри, в сущности, – это история о человеке, который хочет понять роль смерти в своей жизни. Она о темнокожих матерях и темнокожих дочерях. Но кроме того, это история о ком-то, кто очень хочет понять свою мать и своих предков – и воздать им должное.
Скорбь и травма
«Наследники легенд» рассказывают о нескольких видах травмы. Травма Бри, связанная с потерей, описана с опорой на мой опыт. В этой книге героиня страдает от острого травматического переживания потери, ПТСР и ранних проявлений «Постоянного комплексного расстройства тяжелой утраты», описание которых отражает то, как я, будучи неспециалистом, представляю эти состояния. ПКРТУ недавно включили в DSM-5[21] после продолжительных исследований. Мне понадобился год после смерти матери, чтобы начать искать помощь специалиста по переживанию утраты, и десять лет, прежде чем я начала целенаправленно лечить горе у специалиста-травматолога. За это время я потеряла биологического отца и отца, который меня вырастил. Отчасти я написала «Наследников легенд» потому, что надеялась привлечь внимание к этим состояниям, в особенности когда они связаны с потерей одного из родителей и/или когда его переживают молодые люди. Многие живут с этими недиагностированными расстройствами и страдают молча из-за того, как наше общество воспринимает горе и смерть. Многие люди отворачиваются от этого вида страданий, даже те, кто страдает сам. Если это вы, просто знайте, что вы не одиноки и эту травму можно исцелить.
Также «Наследники легенд» рассказывают о межпоколенческой травме, которую переживают потомки тех, кто был в рабстве; о том, как эта травма проявляется у родителей и детей; о наследии расовой травмы, угнетения и сопротивления.
Искусство корня.
Чтобы придумать магическую систему «искусства корня» (rootcraft), я не только обращалась к собственной истории, но и вдохновлялась историей афроамериканцев и их духовными традициями. В частности, я уделила большое внимание «практикам корня» (rootwork), известным также как «порча» (hoodoo) или «заговоры» (conjure). Эти практики были созданы рабами-африканцами и их потомками. Эти практики можно проследить от исторических источников до современных афроамериканских сообществ. «Практики корня» – не централизованная традиция, и ее представители в разных семьях, регионах и эпохах имеют собственные убеждения о том, что она собой представляет. Но у них есть общие черты, многие из которых можно найти и в других традициях и религиях, включая и те, которые происходят из Западной Африки. «Магия корня» в «Наследниках легенд» заимствует четыре из этих общих элементов: почитание предков и единство с ними, ритуальное использование органических материалов, натуропатическую[22] медицину и исцеление, сюжеты о защите.
«Практики корня» – историческая и живая народная традиция и духовная практика, но в моей книге описывается не она. Хотя «магия корня», которую Бри открывает для себя, является вымышленной, я выбрала термин «корень» для «Наследников легенд» по четырем причинам.
• Чтобы отделить эти передающиеся по наследству органичные практики от магии Ордена.
• Чтобы подчеркнуть силу, которую это слово имеет в моем сообществе: образы, связанные с корнями, существуют во многих произведениях афроамериканской музыки, поп-культуры и в фильмах.
• Поскольку для меня и многих других темнокожих жителей Юга существует ощущение, будто сама почва, на которой выросла эта страна, пропитана признанной и непризнанной кровью, по́том и слезами порабощенных африканцев и их потомков. И, честно говоря, так и есть.
• Чтобы намекнуть на решение проблемы Бри, необходимо признать, что жизнь состоит не только из смерти, но и из жизни, и уйти в подполье, чтобы найти правду о происхождении.
История университета Северной Каролины в Чапел-Хилл
Рассказывая о «Наследниках легенд», я часто упоминаю о короле Артуре и о том, когда я впервые влюбилась в легенды о нем. (Это была серия «Восход тьмы» Сьюзан Купер в 1995-м, кстати сказать.) Также я рассказываю о том, как скорбь и история идут рука об руку. Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл значит для меня многое: это дважды моя альма-матер, источник многих драгоценных воспоминаний; старейший государственный университет в стране, который принимает и выпускает студентов; центр местной и национальной истории; учебное заведение, переполненное секретными обществами; и, чего нельзя отрицать, кампус и сообщество, по-прежнему пытающееся разобраться в своих глубоких связях с рабовладением.
«Наследники легенд» – это современное фэнтези, но его действие происходит в реальном месте с реальной историей. Я придумала орден Круглого Стола и программу раннего обучения. Кладбище существует на самом деле, я добавила только склепы. Я позволила себе несколько вольностей, описывая географию кампуса и Бэтл-Парка. Мемориал невоспетым основателям существует, но я перенесла его в другое место. Памятника Кэрру не существует, но памятник Конфедерации, известный как «Молчаливый Сэм», простоял на территории кампуса сотню лет, десятилетия оставаясь предметом споров и протестов, и наконец был убран
