"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр Сергеевич

Матери кормили гостей, заставляя стол яствами; развлекали танцами, что будили желание; разыгрывали костюмированные сценки; беседовали, интересуясь их жизнью.

Тем, связанных с султаном, Драконом и ими самими ночные владычицы избегали, просто игнорировали вопросы, делая вид, что не понимают их. Гийом время от времени чувствовал на себе особое внимание. Его пытались зачаровать, пробовали ослабить волю, испытывая терпение и силы колдуна-шаха. Он небрежно рвал сплетения чужих усилий, так что Матери оставляли их, жалуясь на усталость.

Ведьмочек никогда не было меньше трех, всего же их в дворце-жилище он насчитал не меньше десятка — все молодые. Старые — возраста Ханум — не показывались им на глаза. Гийом чувствовал, что его и Луиса постоянно изучают, внимательно следя за каждым движением, словом, шагом.

Чародей не терял зря времени — занялся мизинцем, откушенным зубастым орехоном. Сложная волшба удалась. На месте рубца кожа стала розоветь, появилась маленькая шишечка — палец начал расти.

Второй день, отведенный на раздумья, прошел так же, как и первый. Утром третьего и последнего к шахам пожаловали гости, точней гостья.

Хатум — главная из Ночных Матерей — приближенная к султану, обладающая значительной силой воздействия на разум. Старая опытная и смертельно опасная ведьма. Она вошла в залу в окружении всех Ночных Матерей, видимых ранее магом и поэтом. Не присела в ответ на предложение Гийома. Не ответила на приветствие, осталась стоять у порога.

Луис, дремлющий в обнимку с Челади, сонно поднял глаза. Гийом, игравший с одной из танцовщиц в Смерть Короля, тут же оставил партию. Ведьмочка выигрывала у него уже в третий раз подряд, раньше такие сильные противники Гийому не встречались.

Хатум резко заговорила, и чародей с удивлением осознал, что понимает ее, хотя сам не плел заклятия. Слова старой ведьмы непонятным образом попадали ему прямо в мозг.

— Мы — Ночные Матери. Мы — ждем дитя огня — Дракона, — голос ее был хриплым и каркающим, — Я чувствовала на тебе дыхание Вечного Пламени, но сомневалась. Нужно было время, чтобы понять.

— И к какому выводу ты пришла? — невозмутимо осведомился Гийом.

— Ты не Дракон, колдун.

— Прекрасно, — маг поклонился Хатум, — Луис, ты слышал, я не змея с крыльями!

— Я рад, — буркнул поэт, — надеюсь, нас отпустят домой.

— Ты не покинешь, Алькасар, шах, искусный в сложении касыд и газелей. Султан Ибрагим, выслушал меня и отверг. Он — святотатец — хочет объявить колдуна Драконом, — Хатум говорила не громко, но в дрожащей тишине ей слова звучали, словно молот гонга.

— Ты не Дракон, колдун, но Дракон дышал с тобой одним воздухом. Ходил рядом, потому-то ты и пропах огнем. Но ты не займешь его место, — маленькая сухонькая женщина излучала силу и непоколебимую уверенность в своей правоте.

— Я и не хочу, — ответил маг, но его уже не слышали.

— И что дальше? — медленно спросил де Кордова, облизнув пересохшие губы.

— Смерть святотатцам! — эти слова больно резанули уши, от них потемнело в глазах.

Гийом, быстро оправившийся от мысленного удара, успел заметить бритву, блеснувшую в руке партнерши по игре. Тело, закаленное в сотне схваток, наученное собственной болью, отреагировало быстрее, чем разум. Правая рука перехватила кисть с бритвой, а левая ударила в живот владычицы всеми четырьмя полусогнутыми пальцами. Чародей не зря называл себя леопардом, покойный Томас Чосер убедился бы в его правоте. Пальцы-когти пробили нежную кожу, крепкие мышцы тренированного тела, разорвали внутренности. Рука человека, на миг ставшего животным, дернулась назад, выпуская кишки наружу.

— Луис бей!

Де Кордова, чья несчастная голова вдруг стала похожа на звенящий колокол, повиновался, не задумываясь, доверие к магу вошло ему в кровь. Он, не глядя, не осознавая происходящее, откинул от себя Челади.

— Гийом?! — зрение вернулось к поэту.

— Бей! — маг разбил об пол наполненный кувшин и резко поднял руку вверх, собирая за ней расплескавшееся вино.

Темный словно кровь, сладкий на вкус бич хлестнул бросившихся на него Матерей. Продолжения Луис не разглядел. Милая добрая нежная Челеди бросилась на него словно дикая кошка. Узкий кинжальчик уколол поэта в бок, скользнул по ребрам. Ошеломленный Луис ударил ее по голове, так что девушка упала. Упала, чтобы чрез мгновение ударить в сокровенное для мужчины место, заставив согнуться пополам от боли, раздиравшей все естество.

Обожгло плечо, она метила в шею, но он дернулся. Поэт вновь размахнулся кулаком, все так же бесцельно. Челади — богиня, ставшая демоном — отскочила. Ее платье разорвалось, обнажая маленькие острые груди и округлый животик, но Луиса больше не интересовали ее прелести. Он — злой, раненный и напуганный — схватил и швырнул в нее столик. Попал, сбил с ног. Снова поднял стол и ударил сверху вниз по голове.

Встававшая Челади упала, из под ее черных волос стала растекаться темная матовая лужа.

— Луис! — привел его в чувство голос мага.

Из носа Гийома текла кровь, из уголков глаз тоже, хотя ран на лице не было. На полу в лужах крови бились в агонии три девушки в разорванных, изрезанных платьях. Уцелевшие ведьмы — в большинстве своем раненные — сбились в кучи у порога. Старшую — Хатум держали на руках.

— Уходите! Хватит! — прохрипел маг.

— Ты умрешь, ты и султан-святотатец! — закашлялась Хатум.

Она постарела на тридцать лет. Вместо немолодой, но симпатичной женщины на Луиса смотрела безобразная старуха, отвислая кожа превратила лицо в маску.

Матери-ведьмы скрылись. Луис де Кордова упал на диван, запачканный его кровью. Перед ним с разбитой головой лежала ОНА. Челади — райский цветок Алькасара; богиня, даровавшая смертному свою ласку. Смутившая и заставившая забыть о любимой, но далекой жене. В зеленых глаза застыла предсмертная ярость. За что? — немой вопрос без ответа. Ее голос больше не прощебечет нежность, прежде чем игриво укусить за ухо. Роскошные волосы теперь казались змеями, окружившими тело.

— Иди сюда. Помогу, эта ведьма тебя порезала, — поэт повиновался.

Маг разорвал рубашку, прижал свои пальцы к ранам, стягивая их. Легкое жжение, после адский холод.

— Хорошо, — чувствовалось, Гийом устал, — Затянулось, но все-таки надо перевязать, — Полей мне, — чародей указал на тазик для омовения рук.

Вода смыла кровь с лица и рук. Ран на его теле не было. Луис вернулся к Челеди, закрыл ей глаза. Тихо прошептал: О, награда взгляда, Эра гаснет, гаснет, на твоих ресницах, черных и ненасытных.

— Пойдем, — позвал его маг, — нужно спешить. Накинь халат.

Они молча прошли мимо девушек, изуродованных смертью. Вышли во двор. Маг остановил первого попавшегося слугу и, указав на тамгу, сказал:

— Султан.

Перевода не потребовалось.

Когда они уже подходили к личным покоям Ибрагима, Гийом сказал внезапно:

— Ненавижу убивать женщин. Тебе раньше доводилось?

Луис молча покачал головой.

— Мерзкое это дело. К нему никогда не привыкнешь.

Султан Ибрагим, прозванный Великолепным, вел совет в окружении разнаряженных беев в малом тронном зале. Беи скромно стояли, внимая владыке Алькасара. Ибрагим предупредил охрану и визиря о северных шахах. Гийома и Луиса пропустили в залу через вход для слуг и стражи.

Изумленные беи — могучие воины и хитрые расчетливые правители — разинули рты, когда султан встал с трона при виде чужеземцев.

— Дракхон? — спросил он кратко.

— Нет, — так же лаконично ответил ему маг. Он и поэт встали в самом углу залы.

Гийом закрывал собой Луиса, прятавшего в рукаве кинжальчик Челеди — единственное найденное им оружие. Чародей распахнул халат так, чтобы тамга Вечного Пламени была видна всем.

Ибрагим застыл, беи не решались дышать. В тяжелой тишине звенел залетевший через окно комар. Луис стоял и думал, когда же проклятое насекомое заткнется? Писк раскалывал тяжелую голову.

Ибрагим открыл рот, но произнести судьбоносную для северян речь не успел. Запертые двери с треском распахнулись, пропуская вовнутрь орду, сверкающую саблями, в халатах, расшитых квадратами. Цель нападения сомнений не вызывала.