И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Доведите до сведения месье Фельона и месье Клода, – добавил Обье надзирателю, – но…не сообщайте пока месье Буайяру. Пока рано…
Надзиратель молча поклонился и вышел, за ним вышли еще двое, оставшиеся трое остались в Большом шапито. Через несколько минут на месте были уже Омар, Альфонс, Венцель, Фельон, в общем, больше сотни артистов и других работников столпились в Большом шапито у тела Клэр. В глазах у всех прослеживалось лишь одно непонимание. Снаружи резко потемнело, улица насытилась черными и багровыми красками, словно сама природа кричала от боли. Когда весть дошла до Клода, он не смог удерживать это в тайне от шпрехшталмейстера. Он зашел к нему в шатер с целью все рассказать. Буайяр выглядел очень веселым и проявлял несвойственную ему живость и симпатию.
– Клод, это ты, проходи, – сказал он и отошел от зеркала, у которого прихорашивался, – уже час весьма поздний, ты с каким-то делом?
Клод запнулся. Говорить стало тяжело.
– Ну говори же, – Буайяр подошел к нему, – у меня ужин с Клэр через полчаса, не занимай мое время попусту. Что тебе нужно?
– Мой господин, – произнес Клод, и в этот момент по одной его щеке протекла слезинка, – мне было велено не сообщать вам раньше времени, но я вынести этот груз не смогу…Ваша внучка, Клэр, несколько минут назад погибла, сорвавшись с каната…
Буайяр раскрыл рот от изумления. В голове все смешалось, перед глазами возник странный туман, лицо побледнело, а ноги подкосились. Он оттолкнул Клода и поспешил в Большое шапито. Он бежал так, как не бежал еще никогда. В семьдесят лет он мчался, как молодой мальчишка, чтобы увидеть свою Клэр. По дороге ему встречались работники цирка, они останавливались и кланялись своему управляющему, осознавая его горе. Когда он зашел внутрь Большого шапито, то обратил на себя внимание всех. Толпа расступилась, давая возможность Буайяру пройти. Он медленно вышел на манеж, на тот самый манеж, на котором каждый раз объявлял об открытии основной программы, и увидел перед глазами белое покрывало, под которым находилось тело. Доктор Скотт, стоявший около тела, быстро отошел в сторону. Мишель Буайяр присел на одно колено, откинул покрывало и узрел изувеченное лицо своей внучки.
– Моя Клэр, душа моя, – произнес он вполголоса.
Он прикоснулся к ее лицу и сразу же отвел руку. Ему стало дурно. Захотелось выйти на воздух, подышать, прояснить ситуацию, включить свой холодный разум. Но этот разум уже перестал подчиняться, теперь верх взяло сердце. Он тяжело поднялся и, покачиваясь, направился к выходу. Все, кто находился посреди него, поклонились ему. Но вдруг что-то остановило его. Буайяр оглянулся, еще раз посмотрел на тело Клэр, после чего закрыл глаза и потерял сознание, повалившись наземь.
Глава IX
Буайяра сразу же отнесли в его шатер. Доктор Скотт и Клод отправились следом. Все понимали, что необходимо было срочно оповестить Хозяина. Известия о том, что случилось в Большом шапито, с невообразимой скоростью разлетелись по всему цирку, посеяв всеобщую суматоху. Начался хаос. Толпы народа устремились в Большое шапито, имея дикую цель лицезреть мертвое тело Клэр. Надзиратели выстроились в непроходимую стену, агрессивно отталкивая особенно любознательных людей. Всех тех, кто в данный момент уже находился внутри, фактически заперли, запретив выходить наружу. На самом деле полной информацией о произошедшем не владел никто из находившихся снаружи. Новость просочилась через болтливого Клода, который успел что-то промямлить одному из униформистов. И, как оно часто бывает, распространяясь все дальше и дальше, новость эта приобрела совершенно отличный от сказанного Клодом вид, гиперболизировавшись до одной из высших степеней абсурда. Люди очень легко поддаются чувствам и оттого могут поверить абсолютно во всякую чушь, особенно если она к действительности не имеет ни малейшего отношения.
Мысли о неслучайной смерти Клэр стали возникать практически сразу. Иштван, винивший себя в случившемся, тем не менее, подозревал в подготовке убийства Гастона Бризе и, как только бессознательного Буайяра унесли, чуть не накинулся на бедолагу униформиста. Благо, рядом оказались Мартин и Омар, они успели сдержать отчаявшегося Иштвана. Через пару минут он остыл, однако семя сомнения и подозрения уже было посеяно в его сердце, и он стал с ненавистью смотреть на каждого, кто вообще сейчас общался с Бризе. Остальные вели себя более сдержанно, обвинениями не сыпались, но старательно обдумывали все возможные варианты. Многим даже думать было тяжело в такой момент, что вполне объяснимо. Тем, кто просился наружу, чтобы больше не смотреть на жуткую картину обагренного кровью манежа, который в ближайшее время уж точно не собирались чистить, надзиратели холодно отказывали, ссылаясь на запрет начальника охраны. Луа так в Большом шапито и не появился, поэтому практически все артисты и иные работники были убеждены, что тому и вовсе не было известно о произошедшем.
– Все поручения надзиратели получают от Обье, это очевидно, – чуть слышно произнес Венцель в беседе с Омаром и Альфонсом, – однако какое он имеет на это право? Неужто он теперича распоряжается всем цирком?
– Не болтай попусту о том, чего не знаешь, – сказал Альфонс племяннику, – сейчас не об этом думать нужно, а том, как произошла эта трагедия, и что будет дальше.
– Меня больше волнует Марин, – с трепетом сказал Омар, – я всем сердцем надеюсь, что до нее эта новость не доберется. По крайней мере в эти минуты всеобъемлющей беспомощности.
Однако Обье не имел власти над цирком. Вся власть теперь сосредоточилась в руках Анри Фельона. Он сам это прекрасно понимал. Потому он скорейшим образом направился к Хозяину, чтобы предупредить о том, что произошла трагедия. Его больше волновала не смерть Клэр, а беспомощность Буайяра. Пока он не вернется к своим обязанностям, его место временно будет занимать Фельон. И последнего такое обстоятельство не могло не радовать, особенно если учитывать все предыдущие разногласия между ними. А пройди еще пару месяцев (это максимум, а то и меньше), и Фельона вообще старик шпрехшталмейстер снял бы со всех постов, включая пост главного дрессировщика, который многие годы кормил Анри. Единственное, на что мог он рассчитывать – это лояльность Хозяина, которая тоже временами давала сбои, потому как тот больше Буайяра слушал, нежели принимал во внимание личные отношения с сотрудниками цирка. Теперь же, когда Буайяра, пускай и временно, нет – открывалась дорога для укрепления собственного влияния. И Фельон начал действовать незамедлительно.
Пьер Сеньер в это время еще
