Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник) - Владимир Поселягин

– Вы советские бойцы? Красная Армия?

– Ну да, – утвердительно кивнул боец и, наклонив голову, снял каску, чтобы показать пилотку с красной звездой. К нему с подобными вопросами обращались не в первый раз, так что он знал, что и как отвечать.

– Нас товарищ капитан послал, он раненый у Мишки на чердаке лежит, давно уже, – сказал кучерявый паренек цыганистого вида.

– Капитан? – нахмурился парень, с подобными новостями жители тоже подходили, всякое за эти два дня бывало. – В городе?

Мальчишки кивнули.

– Тогда вам к командиру надо. Вон пост, туда идите, он разберется, – махнул регулировщик в сторону поста.

У города было довольно сильное движение. Вывозилось все, продовольствие, ГСМ, с захваченных немцами и отбитых назад складов мобилизационное вооружение, боеприпасы, обмундирование. С пунктов эвакуации советские танки, собранные немецкими трофейщиками. Так что боец отвлекся, пропуская очередную колонну, тормозя другую.

– В городе, говорите? В центре?

– Да, у комендатуры, – кивнул белобрысый паренек.

– Там немцев много, не пробьемся… хотя… – Сержант задумался.

Он был в курсе, что особисты готовят прорыв в центр для захвата комендатуры и освобождения пленных, что содержались в местной тюрьме. Да и архив их интересовал тоже.

– Попробую помочь. Вы в городе как ориентируетесь?

– Чего?

– Город знаете?

– Конечно, – аж возмутились мальчишки от такого вопроса.

– Хорошо, сейчас вас на мотоцикле отвезут к командирам, они помогут, да и вы им тоже. Силантьев слышал?

– Да.

– Мухой их к капитану.

– Есть.

Помощь мальчишек оказалась существенной, рота мотострелков на трофейных бронетранспортерах и грузовиках в сопровождении танков через переулки спокойно проехала к центру. Бой начался, когда они показались на главной площади города, тут уже вступили в дело танки и быстро подавили немногочисленное сопротивление.

Через два часа советские бойцы покинули город. За то время, что они находились, к ним неустанным ручейком текли люди. Тут были и госслужащие, не успевшие эвакуироваться, и раненые бойцы с командирами, были также местные жители.

– Товарищ Сталин! Срочное сообщение из Киева. Лично от товарища Кирпоноса, – предварительно постучавшись, в кабинет Главнокомандующего вошел секретарь, неся в руках папку.

– Что там?

– Неизвестно, товарищ Сталин.

Поскребышев, прежде чем Сталин успел отпустить его, заметил, как взлетели брови Иосифа Виссарионовича, вчитавшегося в текст.

Через полчаса был созван срочный совет Ставки.

– Накладную! – Невысокий интендант требовательно протянул руку.

Старший автоколонны, в звании капитана, протянул нужные бумаги, хмуро бросив:

– Мы торопимся, как сказал майор, время – чьи-то жизни.

Оба командира осмотрели друг друга, составив свое мнение о каждом. В последнее время по внешнему виду можно было определить «старослужащих» и «новичков». Интендант был именно из «старослужащих», округлое лицо с румянцем так и дышало жизнью. В противовес ему капитан выглядел по-другому. Был он ненормально худ, так что красноармейская гимнастерка с капитанскими шпалами болталась на нем как на вешалке. В нем сразу можно было определить недавно освобожденного, да и глаза выдавали его. Так и мелькала в них ненависть. Сам интендант, как и капитан, согласно приказу штаба был в красноармейской форме, только знаки различия давали определить, кто он есть на самом деле. Терять командование своих командиров, одетых в демаскирующую их форму, явно не желало. Что тут говорить, многие командиры поддержали этот приказ, в парадной форме можно щеголять в тылу, там пули меньше свистят.

– Не волнуйтесь вы так, тут как раз две автоколонны из Первой мотострелковой бригады ушли, так что становитесь под погрузку, очереди нет… Так, вы из Третьей бригады?

– Да.

– Формируют из тех, что освободили у Владимир-Волынска? – полюбопытствовал интендант, быстро заполняя бумаги и ставя в нужных местах подписи.

– Да, из тех.

– Понятно. Так, первые шесть машин ко второму складу, там отдадите накладную завскладу сержанту Малешкину, он вам выдаст боеприпасы согласно заявке. Тяжелое вооружение четвертый склад. Крупнокалиберные пулеметы и противотанковые ружья получите у сержанта Ибрагимова. Пушки? А пушки это не к нам. Это вам надо в другое место. Двадцать километров дальше, там пункт сбора, и наряд на получение у вас именно туда.

Капитан тщательно записал все, что сказал начальник складов, и, вернувшись к машинам, стал распределять технику, ставя ее под загрузку. Бригада остро нуждалась в ручном вооружении и боеприпасах. Обмундирование и шанцевый инструмент они получить уже успели и сейчас утрясали штаты, стараясь притереть людей друг к другу. Постоянные марши, непонятно зачем бригаду заставляли копать траншеи, не ячейки, как положено по уставу, а именно полнопрофильные траншеи, с наблюдательными пунктами, выдвинутыми вперед пулеметными точками, командными пунктами, блиндажами, артиллерийскими капонирами. Причем все это возводилось в засадной манер. Все выкопанное тщательно маскировалось, и… оставлялось, чтобы отойти километров на пять-десять и начать все заново. Как ни странно, за два дня с момента формирования бригады люди действительно притерлись друг к другу, правда, оружие им пока не давали, кроме тех же лопат. Как узнал капитан, назначенный командовать отдельным противотанковым дивизионом, в остальных трех бригадах было то же самое. Главное, теперь-то они получат оружие и вернут должок немцам, которых в последнее время стали называть «фрицами».

Широко зевнув, я потянулся и, сделав пару разминочных движений, резко сел. От быстрой смены движения закружилась голова. Болезнь ушла, но слабость осталась, поэтому под присмотром врачей я стал нагружать себя физкультурой. Выйдя наружу, посмотрел на пробегавшего мимо и козырнувшего бойца с ведром. Проводив его взглядом, посмотрел на стоявшее в зените солнце и, потерев небритую щеку, вернулся в землянку. После всех процедур, свежепобритый и умывшийся, я был в штабе.

Создавая оперативный штаб, я рассчитывал, что сгружу со своих плеч командование группировкой, и мои ожидания оправдались на все сто процентов. Фактически теперь я выполнял только административные функции, но все равно отслеживал все, что решил штаб. Некоторые приказы приходилось тормозить, они были… несколько шаблонными, немцы прочухали бы. Основную мысль, что все должно быть необычным, штабным я вложил, теперь с интересом смотрел на результаты.

– Докладывайте, что у нас нового? – приказал я Иванову.

Отпустив летчиков, которым он давал вводную на разведку, мы уже сутки наблюдали за движением от Варшавы какой-то пехотной части. Судя по количеству солдат, двигавшихся по параллельным дорогам, к нам шла полнокровная пехотная дивизия. Это примерно соответствовало стрелковому корпусу Красной Армии по количеству людей и вооружению ну или двум советским стрелковым дивизиям, что было более верным. Бомбить ее я пока запретил, вот когда подойдут поближе, чтобы артиллерия доставала…

Сейчас у нас, конечно, появился дополнительный ресурс – захваченные мобсклады – это оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие, а концлагеря дали нам сверхмотивированных бойцов, которых нужно просто за пару дней откормить и переодеть, попутно проверяя их и комплектуя боевые части с учетом их военных специальностей, – на все про все именно те самые два дня, за это время немецкая дивизия дойдет до Буга.

Впрочем, еще два-три дня нужно на легкую дрессировку, но большинство надо рассовать по уже имеющимся боевым частям, но не более пятидесяти процентов в каждое подразделение – в идеале надо, чтобы распихивали на уровне отделения, и тогда они воспримут наши новации даже без учебы. В принципе пришлось расформировать части и сформировать на их основе четыре мотострелковых бригады. Также отдельный танковый полк, три минометных полка, четыре отдельных артиллерийских дивизиона, два автобата и еще несколько частей.

Это сильно озлобленные люди, а шансов выжить не много, поэтому надо ставить на эту их озлобленность и жажду мести. Так что, инструктируя политработников, говорил – говорить надо честно и обидно, что облажались все от простого красноармейца до генерала, потому что самоуспокоились, перестали изнурять себя боевой учебой и сами засрали себе мозг сказками о немецких рабочих-братьях. Реально же немцы оказались бойцами лучше их, и есть всего несколько дней на подготовку ко второму шансу, и это реально, потому что освободили их такие же окруженцы, организованные в войско и располагающие самым главным – хорошими командирами и оружием.

Политработники говорили им, что терять им теперь всяко нечего – они уже все практически умерли, но им дается еще одна попытка, что они и сами поняли – их вынули из перспективы смерти от голода и болезней и дали шанс отомстить за свои мучения, умереть за Родину.