Опасная связь - Анна Джолос

пойдет туда — отвезу лечиться.

— Чтоб не мешалась. У тебя же свадьба с… этой! — кивает на меня Дима.

— Короче…

Паровозов открывает дверь в соседнюю комнату.

— Присядь, Сань, — Кирилл указывает на диван. — Туда тебе не надо.

— Что с ней? Она…

«Лена болеет», — вспоминаются слова, которые однажды произнес Илья.

— Наркоманка, — Дымницкий присаживается рядом, озвучивая вслух мои мысли.

— И давно это началось?

— С тех пор как ты, сука ментовская, снова в нашей жизни появилась! — прилетает гневное от Динамита.

Его слова пропитаны желчью, а взгляд выражает презрение. К сожалению, ничего не изменилось с тех пор, как я по ошибке обвинила их с Антоном в воровстве. Разве что ненавидеть меня он стал еще сильнее.

— За языком следи, — одергивает его Дымницкий, доставая телефон.

— Не я на иглу ее посадила, Дима.

— Ну да, ни ты, ни он не виноваты, а человека на дурку кладут, — цедит зло.

— Это не дурка, а реабилитационный центр. Иди покури, а. Добрый день…

Кирилл встает. Отходит к окну, чтобы поговорить по телефону. По ходу беседы объясняет ситуацию и вызывает платную бригаду врачей, в то время как Динамит, воспользовавшись его рекомендацией, ретируется на балкон. Подымить и успокоить взвинченные нервы.

Нервы на пределе не только у Димы. Сидя здесь, я слышу, как кричит и скандалит Лена. Судя по всему, у нее самая настоящая истерика. По-другому это никак не назовешь.

— Что сказали?

— Скоро будут.

— Мне, наверное, лучше уйти.

— Сиди тут, нельзя тебе одной, сама знаешь.

— Кирилл…

— Саш, он просил не говорить тебе, прости.

— Понятно.

— Один раз Илюха уже пытался отвезти ее на принудительное лечение. Умоляла этого не делать. Обещала, что возьмет себя в руки.

Не справилась значит… Грустно и жаль.

Из прихожей доносится какой-то шум, а уже через мгновение мы видим Яську и Даню.

— Сашка, ты… чего здесь? — подруга очень удивляется.

— С Ильей приехала.

— Нашли документы?

— Да, вот они, — Бортич отдает Кириллу паспорт и другие бумаги. — Че там с ней? Шоу маст гоу он?

— Да. Врачей вызвали.

— Ну и правильно, — Яська занимает место справа от меня. Берет мою ледяную ладонь в свою и крепко сжимает.

Так и сидим. Ровно до того момента, пока не раздается трель дверного звонка, означающего, что за Леной приехали.

В комнату заходят люди в белых халатах. Дымницкий тут же спешит передать деньги одному из них, после чего коротко поясняет, что Свечку нужно доставить в платный реабилитационный центр, а не в госучреждение.

— Буйная значит? — осведомляется один из медиков.

— Сегодня да.

— Не получила то, что хотела?

— Не получила.

— Тогда ясно.

— Успокаивать будем? — обращается к нему девушка-фельдшер.

— Посмотрим, как пойдет, — устало вздыхает тот. — Где девушка?

— Там.

Кирилл провожает врачей. Мы с Яськой взволнованно переглядываемся и обе непроизвольно вздрагиваем, потому что на весь дом раздается истошный вопль Лены.

— НЕЕЕТ! Я НЕ ПОЕДУ! Я ТУДА НЕ ПОЕДУ!

Вот, пожалуй, сейчас начинается самое страшное. Она так пронзительно кричит, что мне самой больно становится.

И вот они здесь.

Лена сопротивляется. Дергается. Кричит. Дерется.

Растрепанная. Худая. Абсолютно неадекватная.

Господи, это кошмар.

— Лен…

— НЕ ОТДАВАЙ ИМ МЕНЯ! НЕ ОТДАВАЙ! ПОЖАААЛУЙСТА! — рыдает, вцепившись в Илью в мертвой хваткой.

— Я с тобой поеду.

— НЕТ! НЕ ОТДАВАЙ…

— Нам необходимо показаться доктору. Тебе помогут, — смиренно терпит ее агрессию. — Надо, понимаешь?

Ничего она не понимает. Бьется в конвульсиях, плачет. Затихает только меня случайно заметив. И этот ее взгляд я запомню на всю жизнь. Просто мороз по коже.

— Ты…

Чувствую, как напрягается сидящая рядом Яська.

— Ты! Все из-за тебя! Из-за тебя он меня бросил! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! — намеревается кинуться в мою сторону.

— Успокойся, — Илья ее удерживает, но в нее будто бесы вселились.

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА! БУДЬ ПРОКЛЯТА, СЛЫШИШЬ!

— Галь, готовь укол.

— БУДЬТЕ ВЫ ОБА ПРОКЛЯТЫ!

— Пошли отсюда, — Яся настойчиво тянет меня за руку, но я, даже оказавшись на кухне, все никак не могу прийти в себя. Мое тело одеревенело. Сердце оголтело бьется о ребра. Задыхаюсь от нехватки кислорода. Легкие отказываются выполнять свою функцию.

— На вот, выпей, Сань, — подруга ставит передо мной стакан с водой.

Смотрю в одну точку.

— Они ушли. Ушли. Выпей, моя хорошая, — гладит по голове.

В квартире и правда стало тихо, но только не в моей голове. Там все еще звучит голос Лены…

Глава 69. Приоритеты

Илья

— Здравствуй, дорогой! — Жигалов, улыбаясь, заходит ко мне в кабинет.

— Добрый день, Виктор Алексеевич.

— К тебе прямо не попасть. Все занят, да занят, — протягивает руку, которую я, скрипя зубами, пожимаю.

— Много работы.

— Знаю-знаю. Присяду?

— Конечно.

— Я, собственно, по нашему общему делу. Вынудил ты меня лично к тебе явиться, — устраивается в кресле и жестом просит своего охранника удалиться.

— Я думал, дела у вас теперь исключительно с Соболевым, — даю понять, что в курсе происходящего.

— Ну так а что ж… С Беркутстроем посотрудничать не даешь…

— Я вам уже говорил, толкать Романа на подобные серые схемы — не стану.

— Дружба-дружбой, Илья, а бизнес-бизнесом. Убытки в масштабах Беркутстроя будут вполне сносные.

— Не по понятиям, Виктор Алексеевич.

— Ах, не по понятиям… Ясно все с тобой, — стучит пальцами по столу. — Как жизнь вообще? Слышал, проблемы имеются? Пожар в клубе, взрыв на авторынке… Благо, хоть жертв нет. Предупреждение, полагаю?

— Какого рода, по вашему? — прищуриваюсь.

— Тяжелый ты. И чересчур деятельный стал. Скажу открыто: кое-кому это очень, очень не нравится.

— Кому? Вам? — спрашиваю напрямую.

— Я, безусловно, рыба крупная, — бахвальничает он, — но речь сейчас не обо мне. Бери выше, дорогой. Чуешь, насколько все плохо?

— То есть даже так…

— Ты должен был стать своим человеком. А ты вместо этого что?

Моя бровь ползет вверх.

— А ты увлекся, вжился в роль народного помощника! Перебор уже…

— Претензия мне ясна. Дальше-то что?

— Никогда не поздно принять единственно верное решение.

— И какое же?

— Кончай вставлять палки в колеса и привлекать внимание. Во-первых, угомони писаря-активиста… — произносит с нажимом. — Сообщи, что в твоем присутствии ему и группе гавкучих дольщиков вручат вожделенную жилплощадь. А остальным якобы чуть позже, после того, как возобновится строительство. Пусть притухнут и не поднимают бучу.

— Я не буду участвовать в этой афере, — заявляю сразу, как есть.

— Во-вторых, убеди Беркутова в том, что «Беркутстрой» должен стать инвестором, — продолжает невозмутимо.

— Найдите другую кампанию. Еще раз повторяю: его в это втягивать я не собираюсь. Разве я недостаточно четко обозначил свою позицию?

— Слушай, Паровозов, — наклоняется ближе ко мне, — а ты случаем не охренел ли? Или, может быть, страдаешь амнезией? Забыл, кто тебя вот