"Фантастика 2023-162", Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Лидин Александр

Юноша чувствовал, что ему необходимо побыть одному или в обществе тех, кто не стал бы донимать его разговорами о свадьбе. Побродив по улицам города, он неожиданно обнаружил, что ноги сами собой вынесли его к «Обжорке», из которой доносилось бренчание лютни, под звуки которой Блоссий обычно исполнял свои нескончаемые полупристойные баллады. Сообразив, что время уже позднее и школяры успели вернуться от Непра, Эврих заглянул в таверну и был встречен радостными возгласами друзей.

— Вот и усмиритель Памелы явился! — приветствовал его Армии. — Куда это ты вчера запропал?

— Ты, брат, такое зрелище пропустил! Видел бы ты, как посетители «Борова» через черный ход повалили! — вторил ему Сестий. — Картинка была почище, чем когда мы чучело волка в столовую префекта приволокли!

— Да он небось, пока мы глаза на Хряка пялили, новую девку подцепить успел! Потому сегодня у Непра и не появлялся. Так ведь? — предположил Гвен.

— Что касается девок, Блоссий обещал нам новую балладу, а мы его уже третий раз перебиваем. Дайте Эвриху пива, пусть промочит горло и послушает. А потом и о своих похождениях расскажет, если есть что. — Дифан толкнул уткнувшегося в кружку белокурого юношу. — Рвани-ка свою балладу, пока слова не забыл.

Блоссий покосился на усаживающегося за длинный тяжелый стол Эвриха и, осушив кружку, произнес:

— А ведь я догадываюсь, где наш сердцеед вчера пропадал и почему сегодня к Непру не пришел. Дошли до меня слухи…

Эврих, потянувшийся было за поданной ему Армином кружкой, скорчил Блоссию зверскую рожу:

— Ты лучше пой, а о том, где я был и что за слухи до тебя дошли, помолчи до времени! И без того тошно!

— Вот как? А я думал, ты в восторге. — Блоссий расправил плечи и откашлялся. — Итак, правдивейшая история, которая произошла со мной на рыбалке этой осенью.

Белокурый юноша тронул струны, и собравшиеся в «Обжорке» притихли, а Габрота, выглянувшая из кухни, оперлась на притолоку двери и замерла, выжидающе поглядывая на певца.

С дружком мы отправились рыбу удить, Винца захватили, чтоб горло смочить. На речку вечернею зорькой прийти, Но занятым место для ловли нашли. Там юная дева стирала белье, И глаз я не мог отвести от нее. Обтянута плотно рубахою грудь, Такую б потискать, помять, ущипнуть! А сильные ноги, а плоский живот! От зрелища этого что-то встает… Конечно, не волосы на голове, Других не судите, друзья, по себе!

Школяры захихикали и, стукнувшись кружками, грянули: «Других не судите, друзья, по себе!»

Монетку мы бросили — вот ведь беда — Дружку моему повезло, как всегда. К девице хитрец подобрался бочком И начал болтать с ней о том и о сем: Про речку, про рыбу, рассвет и закат, Про то, что пленил его девичий взгляд. Красотка смущалась, алела, как мак, — Дружок был умасливать девок мастак. Сокровища лапал везучий дружок, Я ж, глядя на это, совсем изнемог… Над чем тут смеяться? На месте моем Любой бы себя ощущал дураком!

— Ишь, пакостник! — восхищенно проворчала Габрота, когда Блоссий примолк и потянулся за пивом.

— Ты, рыболов, пить или петь будешь?! — возмущенно заорал Дифан, а Гвен ловко выхватил из-под носа певца кружку. — Не все сразу, друг мой! Делу, как говорят, время, а часок для веселья в этой жизни не у каждого и находится! Ты знай пой, не отвлекайся!

— О Боги Небесной Горы! — горестно простонал Блоссий и вновь тронул струны лютни. — Ну хорошо.

Губами слились, пригубивши вина, Потом и рукам была воля дана. Два тела нагие на травке сплелись, Их томные вздохи далеко неслись. Девицу измучив, умелый дружок Загнал в ее ножны свой острый клинок. Красавица стойко удар приняла И юношу страстно к себе привлекла. А он, своим пестиком ну шуровать — Пустили козла огород охранять! Забегали глазки? Завидки берут? Скажите-ка лучше, пусть пива несут!

— Вот ведь развратник! — радостно охнула Габрота. — Да будет тебе пиво, будет, хоть ты им залейся!

Ну, словом, не кисло они развлеклись, Кто сверху, кто снизу — поди разберись! Когда ж наступила пора отдохнуть, Натешившись, дева решила вздремнуть. Дружок мне махнул, мол, черед твой настал, И быстро к ближайшим кустам зашагал. Подтрунивать дева не стала над ним: Нуждою, случается, всякий томим. На смену бойцу утомленному я Немедля явился. О, мама моя!.. Глядите, царапин и ссадин не счесть, Без стонов ни встать не могу я, ни сесть! На помощь, увы, не пришла темнота, Девица раскрыть не дала мне и рта, Заметив подмену, вцепилась, как рысь, Откуда и силы такие взялись! Лицо искогтила, мольбам не внимая, Пустился бежать я, судьбу проклиная!

— Ага, не все мышам плакать, коту веселиться! — радостно завопила из дальнего угла зала подвыпившая вдовушка, прозванная Жердью. — Хоть раз этот хрипач что-то правдивое спел!

— Помолчи, дай парню допеть! — разом зашикали на нее несколько прислушивавшихся к пению школяра мужчин, и Блоссий закончил:

Плохому началу — отвратный конец: На крики красотки примчался отец. Поздненько он дочку надумал искать, И надо мне было его повстречать! Ах, тела не видно из-за синяков — Проклятый мужик не жалел кулаков! Хоть верьте, хоть нет, но с рыбалки такой До дому добрался я еле живой… И так вот всю жизнь: кто-то лопает мед, А кто-то, от пчел удирая, орет. Мораль же простая: я рыбу ловить С везучими больше не буду ходить!

— Молодец! Пива ему! Пей, пока из ушей не потечет, заслужил! Потешил душу, мерзавец! — Школяры радостными криками встретили завершение баллады, и со всех сторон к Блоссию потянулись руки, чтобы потрепать его по плечу, хлопнуть по спине, а на столе перед ним, словно по волшебству, возникло с полдюжины полных до краев кружек.

Еще вчера Эврих бы присоединился к этим крикам и отдал бы должное подаваемому Габротой пиву, но нынче даже баллада Блоссия не смогла его развеселить. Он чувствовал, что сейчас, как никогда, ему нужен чей-то добрый и умный совет, но чем дольше юноша прислушивался к воплям школяров, тем больше понимал, что ничего путного ему друзья не присоветуют. С удивлением и досадой он вдруг осознал, что за прошедшие сутки как-то незаметно повзрослел и взирает на своих приятелей с той же внутренней снисходительной и, быть может, даже завистливой улыбкой, что и вернувшиеся к своим тихим неспешным разговорам мужчины, забредшие этим вечером в «Обжорку», дабы обсудить свои взрослые дела.