Прохоровка. Без грифа секретности. - Лев Николаевич Лопуховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И кризис в операции «Цитадель» наступил не в результате контрудара 12 июля под Прохоровкой, а в связи с переходом в контрнаступление войск Брянского и Западного фронтов. Угроза разгрома немецко-фашистских войск в районе Орла вынудила Гитлера остановить операцию. Его попытка путем проведения операции «Цитадель» захватить стратегическую инициативу на летнюю кампанию 1943 года была сорвана. Но лишь 19 июля в дневнике боевых действий ОКВ появилось вынужденное признание: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее проведение «Цитадели» не представляется возможным»{625}.
Здесь нельзя не привести мнение об этом человека, отдавшего много сил изучению Прохоровского сражения. Подполковник в отставке В.Н. Лебедев, научный сотрудник Белгородского краеведческого музея, пишет: «<…> 12 июля 1943 г. под Прохоровкой 5-я гвардейская танковая армия уничтожила за три дня 150 танков противника, а не 400, как это провозглашал командарм 5-й гв. ТА. Да и эти бои назывались в то время контрударом, а затем начали называть встречным танковым сражением. А ведь до 12 июля каждый день сражений был свирепее Прохоровки. Как можно отодвигать на «задворки» события, происходившие на обояньском направлении севернее Белгорода, где был сорван план прорыва фашистов к Курску и где были перемолоты главные силы фашистов на южном фланге дуги? Ведь бойцы и командиры 6-й гвардейской армии генерала Чистякова и 1-й танковой армии генерала Катукова совместно с другими родами войск в жесточайших боях, неся огромные потери и проявляя невиданный героизм, заслонили фашистам дорогу к Курску! Печать, радио и телевидение свели успех советских войск к успеху 5-й гв. танковой армии»{626}.
У читателя может сложиться мнение, что автор слишком много внимания уделяет критике мемуаров П.А. Ротмистрова. Действительно, тенденция к восхвалению результатов грандиозного встречного танкового сражения на белгородском направлении проявилась еще в ходе войны. Начало было положено публикациями в газете «Красная звезда» 25 и 29.07.43 г. (а затем и в других газетах) статей А. Карпова и майора К. Буковского:
«Разыгралось ожесточеннейшее танковое сражение. <…> Наши части сбили противника с занимаемых позиций. Неся огромные потери, особенно в танках, немцы начали отступать!» «Появление наших танков на поле боя явилось для противника полной неожиданностью. <…> Сквозная атака была настолько стремительной, что передние ряды наших танков пронизали весь строй противника и вышли в хвост неприятельской колонны. Немецкие «Т-V», лишенные в ближнем бою преимущества своего вооружения, расстреливались нашими «Т-34» почти в упор. Поле боя осталось нейтральным <…>»{627}.
Публикация подобных статей в военное время — вполне естественное и нужное дело. Шла, как сейчас бы сказали, информационная война против опытнейшего ведомства Геббельса. Надо было учить воинов других соединений на положительных примерах, воодушевлять армию и народ на новые подвиги. При этом все статьи в центральных газетах в обязательном порядке согласовывались с оценками высшего руководства страны. Но основывались они на соответствующих отчетах командования 5-й гв. ТА. Версия Ротмистрова устроила всех заинтересованных лиц, причастных к организации контрудара. А уж они не упустили возможности сгладить острые углы, чтобы оправдать огромные потери наших войск в бою 12 июля.
В послевоенное время, особенно с выходом книги П.А. Ротмистрова «Танковое сражение под Прохоровкой» в 1960 году, поток славословий в адрес танковой армии и ее командования усилился и продолжал нарастать с каждым юбилеем Курской битвы. Фонды Центрального архива Министерства обороны были закрыты. И Павел Алексеевич, опираясь на свой авторитет главного маршала бронетанковых войск и помощника министра обороны СССР (1964–1968), сформировал точку зрения на события 12 июля под Прохоровкой, которую в условиях недостатка информации и жестких требований военной цензуры не так-то просто было критиковать. При этом он постарался забыть и о разбирательстве комиссии Маленкова, и о своей более трезвой и адекватной оценке событий в письме на имя Г.К. Жукова, написанном 20 августа 1943 года. Так создавались мифы и легенды.
Все последующие исторические статьи и сборники базировались (и во многом базируются до сих пор) на «отлакированных» мемуарах участников событий. Как правило, эти публикации носят поверхностный характер. За псевдопатриотической риторикой авторов невозможно проследить фактический ход боевых действий даже на направлении главного удара танковой армады Манштей-на. Легенда была нужна, и ее создали. И граждане, выбравшие патриотизм своей профессией, ее без боя не отдадут. Им не нужно дешевых побед! Найдутся и уже нашлись те, кто и впредь будет придерживаться обветшавших взглядов на описываемые события. Но это уже ничего не изменит: правда нашла себе дорогу, и от фактов, которые стали широко известны, никуда не уйдешь.
Неумеренному восхвалению встречного танкового сражения под Прохоровкой 12 июля способствовало то, что во главе государства стоял Н.С. Хрущев, непосредственный участник сражения на южном фасе Курского выступа. Характерно, что после его снятия с поста Генерального секретаря компартии в опубликованном в 1965 году однотомнике «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945» говорится о тяжелых боях в районе Прохоровки, в которых участвовало свыше 1100 танков и САУ. При этом ни слова не сказано о разгроме корпуса СС и лишь отмечено, что обе стороны понесли большие потери{628}.
Храм-памятник св. апостолов Петра и Павла в пос. Прохоровка.
Некоторые советские историки, чутко улавливая прихоти очередного вождя, тотчас меняли оценку тех или иных событий великой войны. На наш взгляд, все мифы и легенды, созданные советской пропагандой вокруг «величайшего встречного танкового сражения Второй мировой войны» 12 июля 1943 года, имели, кроме обычного восхваления всего советского, еще одну цель оправдать огромные потери наших войск, несоизмеримые с достигнутым результатом. Этой же цели служит и уловка авторов книги «Гриф секретности снят» с перераспределением потерь наших войск между Воронежским и Степным фронтами.
Пора, давно пора отказаться от громких хвалебных слов в отношении контрудара 5-й гв. ТА 12 июля. Иначе получается «сражение» в рамках другого сражения или, того хуже, «битва» в ходе Курской битвы! Не случайно в серьезных очерках об Отечественной войне уже не употребляется термин «встречное танковое сражение под Прохоровкой». Речь идет о встречном бое танковых соединений{629}. После ввода армии в сражение тактические соединения — два наших танковых корпуса, по своей силе сопоставимые с танковыми дивизиями врага, вели бой с соединениями 2-го тк СС. Ну а слова «Прохоровское побоище» в свете рассмотренных фактов вообще вызывают нехорошие ассоциации.
Интересный вывод сделал на московской конференции доктор исторических наук К. Г. Фризер, так сказать, с позиций сегодняшнего дня: «<…> Сегодня можно утверждать,
