Я – Стрела. Трилогия (СИ) - Суббота Светлана

Даже домой, навестить отца мне не позволили. Хотя и разрешили ему самому приехать. Что сказать… Всю нашу встречу отец просидел каменно, только еле заметным кивком давал понять — говори, говори дальше. Я старалась не упустить ни одной детали своих впечатлений и ощущений от общения с мамой, зная, как он потом будет разбирать каждое слово, перебирая их в памяти, взволнованно и бережно.

— Жива, — выдохнул он под конец самое главное. И я вздрогнула, на короткое мгновение услышав другое, нечеловеческое — «живи».

— Неясно, сколько придется ждать, — мягко сказала я. К этому времени от возвращения прошло больше недели, портал в курортном Циполе держали под постоянным наблюдением, но новостей все не было.

— Ты же сказала, что там не стареют, — пожал могучими плечами папа. — Начну-ка тренировки усиленной интенсивности и дома приберу, а то вернется твоя мама, я не в форме, вещи раскиданы. Не порядок.

Небо на землю будет падать, а мой родитель останется собой, молчаливым, надежным и абсолютно уверенным, что скоро откроется дверь и его любовь вернется. Молодая, старая, слепая или рогатая, по его словам — без разницы.

Совсем по другому новости восприняла миссис Камачо-Пальмэ. Появилась она в ГАСе на следующий день после нашего возвращения.

На требовательный, нетерпеливо-дробный стук в комнату, Райден открыл дверь. По закону подлости я была у него, валялась на животе прямо на покрывале кровати, листала учебник и с ужасом оценивала объем материала, который предстояло наверстать. Мы с Раем планировали изучать новую информацию вместе, помогая друг другу в трудных местах.

На шкафу в этой время разлеглась уставшая от путешествий Яя и делала все, чтобы ее выгнали поганой метлой. Я уже несколько раз посылала мелагана… к жаждущему общения Фуко, но Яю по-прежнему риторы не слышали, вместо сочувствия купали в массированном любовании и восторге, что ей порядком поднадоело. Поэтому она решила помучить своими жалобами нас.

В итоге к приходу гостьи вся наша троица находилась уже на некотором взводе. По крайней мере я.

— Ты нашелся! Что с тобой? Тебя били? — миссис Люсиль качнулась и расплакалась. Он нежно обнял ее и провел ее под руку к креслу, что-то забормотал, успокаивающе поглаживая по спине.

Так. Пусть поговорят одни. Представляю как после вестей о таинственном исчезновении волновалась его мама. Я встала с кровати, сложила книги и пошла к двери, но меня внезапно пригвоздили в спину нежным и надрывным:

— Как ты можешь продолжать с ней встречаться? Говорят, она крутила со всем Постом Циполя! Публично путалась с Хогом. Если бы твой несчастный отец был жив…

— Он жив, — сказал Райден и продолжил, прямо. Не подбирая слова: — Знаешь, мама, я очень тебя люблю и за многое благодарен как сын, но еще одно оскорбление моей невесты, даже намеком, даже не в моем присутствии — и нам с тобой придется ограничить общение. Стелла — часть меня, прими это. Мы никогда с ней не расстанемся, ради нее я отдам жизнь, а она — за меня, я знаю. И отец получил шанс скоро вернуться тоже благодаря ей. Папа — жив. Не имею права рассказать детали, но лучше приготовься, ма… Что ты скажешь ему, когда он вернется?

Это было грустно слушать, и я практически уже вышла за дверь, когда услышала:

— Что?! Эктор… Эктор жив?

Глаза миссис Камачо-Пальмэ налились слезами, губы прыгали. Она схватила сына за руку и почти исступленно забормотала:

— Точно жив? Скажи — точно?

— Да, мама. Я с ним разговаривал. Он очень далеко, способа вернуться пока нет. Спрашивал о тебе…

Камачо заботился о своей родительнице, переживал из-за ее хрупкой нервной системы. Даже о Хаосе рассказывать не хотел, но весть об отце скрыть не имел права, да и не хотел.

Люсиль ахнула, шумно вдохнула воздух, и я впервые увидела, как человек смеется в слезах. Всхлипы и тихие попискивания от радости одновременно.

— Жив… Сынуль, да мне все равно, что он будет спрашивать и как мне при этом будет стыдно. Главное, чтобы вернулся.

В этот момент я поняла, что мне необычайно повезло. Просто фантастически. Расти Райден в семье, окруженный фанатичной любовью, при родовом статусе и упрямом характере моего жениха — он вырос бы законченных эгоистом, думающим только о себе. Капризность его мамы, требование заботиться о женщине в семье, плюс дистанцирование от исступленной материнской заботы из-за конфликта с отчимом… Это и многое другое не дало сформировать законченного циника.

Я с уважением и даже благодарностью посмотрела на миссис Люсиль. Она любила, по-своему, манерно, как многие рожденные в нобиль-семьях, но искренне, честно, показывая пример сыну.

Поймав ее взгляд, я кивнула поддерживающе, прижала руку к сердцу. И… она впервые не поморщилась, не отвернулась, а улыбалась сумасшедше счастливой улыбкой, не вытирая текущие по губам слезы.

После этого наши отношения с мамой Рая не то, чтобы кардинально изменились, но что-то в них сдвинулось точно. Понять такой изнеженный сорт дам я никогда не смогу, но жить с ней в мире я теперь вполне способна. Она попала в ужасную ситуацию, но не врет, не извивается как уж на сковородке, пытаясь всех запачкать, лишь бы самой остаться правой. А от души радуется за родного человека.

Злые люди реагируют не так, им важнее личные интересы.

Чего стоит только история с Ледкой, когда моя бывшая разбитная однокурсница официально объявила Олафа причиной своей незапланированной беременности. Адвокаты нобиля никак не могли уговорить других молодых людей признать одновременную связь с девушкой, такие показания пошатнули бы вероятность проблемного отцовства, но кто ж захочет подставить себя под удар? Более того, Уго Ласкес дал показания, что видел, как мисс Лагайо уединялась с мистером Борном в классе на следующий день после Полигонного испытания.

История получилась бы совсем грустной, и Олафу пришлось бы содержать девицу по высшему уровню, как невесту. Дело дошло до смешного: если бы она была просто селянкой или горожанкой, на ее жалобы вообще внимания бы не обратили. Но пси-инициированная, она недолго училась в ГАСе, что делало ее фигуру крайне приближенной нобиль-статусу. Жениться на ней бы не женились, а вот содержать…

Все карты хитроумной селянки спутала Яичница. Мелаган заявила, что всю историю домогательств лично наблюдала и уверенно может заявить об успешной защите мистера Борна своей мужской чести и такого же достоинства. Дескать, Ледка смогла оторвать ему только рукав рубахи, но телесно до него не добралась вследствие оперативного побега объекта насилия.

Мы с девчонками пару раз горячо спорили из-за этой истории. Я с разрешения риторов поработала переводчицей Яи, подписала документы для адвокатов. Но скрыла детали силового воздействия, замолчала тот факт, что она на Олафа буквально набросилась. За это беременную обманщицу могли засудить в ответ. Жалко ее стало.

По этому поводу Ада и Моника были со мной категорически не согласны, мы чуть не разругались в пух и прах. К счастью, вопрос решило брошенное между прочим замечание Райдена. Пока мы спорили, он сидел в кресле нога на ногу, ждал, когда я освобожусь и никак не мог дождаться. В итоге он выждал, когда мы сделаем паузу, чтобы набрать воздух, и заявил:

— Будет скандал — перестанут набирать селянок.

И все замолчали. Где селянки, там и горожанки. Дурная слава быстро бежит, как узнают, что девицы простого происхождения насилуют в академии благородных мальчиков, волна негодования поднимется до небес. Дня не пройдет, как выпустят новое дополнение к Уставу и тогда прости-прощай все с трудом завоеванные позиции поступления девушек в ГАС.

— А и правда, — сказала Моника. — Беременная дурочка, что с нее возьмешь.

— А за новенькими мы присмотрим, — весомо дополнила Ада, зачем-то стукнув кулаком по подлокотнику кресла Камачо, попав в сантиметре от пальцев.

Тот осторожно покосился на мою подругу и на всякий случай положил свою руку на колено.

— Бедные новенькие, — хмыкнул Рай. — Стелла, ты как? Завершила? Мне кажется, нам пора пойти позаниматься.