Религиозно-философские основы истории - Лев Тихомиров

Эти общества существовали по внешности явно, имея на это разрешение властей, но по действительным целям были тайными.

Так они явно имели характер обществ певческих, например, или научных и в действительности преследовали цели общественного характера. Образчик таких организаций представляют мейстерзингеры, или фрейзингеры.

Явная и дозволенная их цель состояла в пении. В действительности же мейстер-зингеры составляли замкнутое тайное общество, с особым религиозным мировоззрением и с задачей обслуживать «высшие человеческие интересы». Один из исследователей их, Келлер, предполагает, что эти общества, действовавшие в XVI веке, имели пункты соприкосновения с более древним обществом миннезингеров, игравших большую роль в альбигойских ересях и впоследствии исчезнувших в корпорациях строительных каменщиков. Устав мейстер-зингеров был так секретен, что его запрещено было даже записывать. Каждый из «братьев», как назывались внутри общестба его члены, давал торжественную клятву безусловно хранить эти тайны, которые и остались почти неизвестны науке. Известно, однако, что у мейстер-зингеров существовало несколько разрядов членов: ученики, певцы, поэты, фрейзингеры, что при принятии в каждую степень соблюдались особые церемонии и члены разных степеней носили соответственные эмблемы и значки. Сверх этих разрядов членов существовала особая коллегия из 12 человек, называемых отметчиками (Merker), которые были «хранителями тайн учения и нравов». Деятельность этой коллегии составляла величайшую тайну[459].

Мейстер-зингеры, являвшиеся и по замкам рыцарей, и у богатых горожан, были проповедниками миросозерцания вольнодумного, антиклерикального, и то всеобщее заступничество, укрывательство и всяческая поддержка, которые встретил Лютер, были подготовлены деятельностью их и других обществ.

Общества такого двойственного характера, то есть явные по внешности официальных целей своих и строго секретные по действительным целям, были очень сильны в Богемии. Общества занимались не только искусствами, но и науками. Важнейшим принципом они признавали полную религиозную терпимость, по которой предоставляли каждому веровать, во что ему казалось лучше. Такая терпимость внутри одного и того же общества сама по себе уже обнаруживает довольно безразличное отношение к религиозной истине и к ее значению в жизни человека. Здесь ясна презумпция, что нравственная жизнь человека и его отношение к окружающим не находятся в зависимости от религиозных верований. В числе членов Чешских Братьев замечателен Ян Амос Коменский — знаменитый педагог и последний «епископ» этой общины. Впоследствии он укрылся в Англии, где не остался без влияния на английские тайные общества.

После того как чешские общества стали исчезать, в Германии начинают появляться общества, которые, говорит Шустер, «не подлежит никакому сомнению, находились во внешнем и внутреннем родстве с учением и организацией Чешских Братьев»[460].

Они появляются с одинаковым характером и в Англии, и в Италии. В Германии они наполняют собою весь XVII век. Таковы «Немецкая Пальма», «Братство трех роз», «Орден цветов», «Орден Лебедя». Все они имели двойные цели: явную и тайную. «Орден Пальмы» имел явной целью разработку и очищение немецкого языка, главною же целью было «поощрение похвальных добродетелей» и разработка религиозных и нравственных вопросов. В числе членов, покровительствуемых орденом, было множество преследуемых изгнанников из Австрии и Богемии. Общество горячо заботилось об облегчении их участи. Несмотря на полный секрет действий ордена, известно, что в нем происходили какие-то «тайные дела». Замечательно, что в числе членов его было много немецких владетельных князей и знатных особ. При принятии в члены братства происходили какие-то «испытания водой и дымом» и какими-то «четырьмя главными испытаниями». Каждый принятый получал особое псевдонимное имя, эмблему и девиз. В символике немецких обществ, говорит Шустер, играли большую роль: солнце, три горящих светильника, «столпы мира и единства», лавровый венок, алтарь, две соединенные руки, три сердца, циркуль, наугольник, глобус, рыцарский шлем и т. д. Многое в этой символике, очевидно, напоминает франк-масонство. Члены ордена разделялись на степени. В «Братстве трех роз», основанном в Гамбурге, во главе стоял главный цеховой мастер, затем шли 9 цеховых мастеров, из которых каждый руководил группой из 9 цеховых подмастерьев. Братья разделялись на 4 степени. На собрания все являлись в отличительных значках цеха. Явною целью общества была обработка немецкого языка, под прикрытием чего практиковалось издание «полезнейших книг». Предполагают, что братство вело борьбу за свободу веры и совести и устранение национальных, церковных и сословных различий. «Орден цветов» точно так же скрывал свои «религиозно-нравственные задачи» под видом обработки немецкого языка. Значительную часть его членов составляли люди, бежавшие от религиозных преследований. В «Ордене Лебедя» явной целью общества было занятие музыкой. Однако символика ордена указывала не на музыку, а на «добрые дела, единство, твердость» и т. д.

В английских обществах играл значительную роль Амос Коменский, прибывший из Богемии. Он мечтал основать «Коллегию Света», имевшую выработать пансофическое учение на основании «книги природы Писания и врожденных понятий», а также выработать общий всенародный язык, учреждать во всех странах школы и, когда всеобщее преобразование начнет осуществляться, распространить свет также между язычниками, евреями и магометанами. Английские тайные союзы занимались изучением натурфилософии, главной же целью ставили общее преобразование жизни всего мира. Они находились в сношениях с немецкими тайными обществами и употребляли разные алхимические знаки и термины.

В XVII веке появились также многочисленные союзы алхимиков. Сама по себе алхимия распространилась в Европе в древнейшие времена и была связана с египетскими учениями и так называемыми герметическими книгами. Естественно, что она была проникнута древним пантеизмом, к которому впоследствии присоединился каббализм. К XVI и XVII векам алхимики стали объединяться в общества, которые рядом с непосредственными задачами алхимии (философский камень, эликсир жизни и т. п.) проводили и свои общефилософские воззрения. В отношении этих обществ, говорит Шустер, «получается такое впечатление, что они пользовались таинственными образами в речи специально для того, чтобы замаскировать свои религиозные и научные убеждения и натурфилософские сведения, находившиеся в прямом противоречии с господствующим учением церкви». Философия учителей алхимической мудрости не придает особенного значения искупительной смерти Христа, учит, что тот же божественный дух, который был во Христе, заложен во всяком человеке и что учение Церкви о воскресении должно быть понимаемо не в материальном, а в смысле духовного возрождения. Согласно этим воззрениям, можно и без познания Христа и Евангелия достигнуть блаженства, даже евреям и туркам, всем, кто живет по правде, если они сумеют из закономерности природы вывести законы для своей внутренней жизни, ибо человек и мир управляются одними и теми же законами развития и разрушения»[461].

Единство внешнего и внутреннего мира составляет основное учение так называемой «Изумрудной скрижали» Гермеса. Алхимия была сильным орудием для привития пантеистических и натурфилософских точек зрения, потому что, привлекая к себе соблазном искусственного произведения золота и отыскания эликсира жизни, она под покровом этого прикладного интереса распространяла и то общее мировоззрение, которым мотивировались все эти чудесные открытия.

Герметическая мудрость алхимии глубоко вошла в состав франк-масонских учений. Любопытно, что натурфилософы употребляли масонское выражение «построения Храма» в тех случаях, где христианство говорит о «Царствии Божием».

Все эти общества, по духу сходные с масонством, развивали дело, вполне солидарное с ним, и подготовили успехи его в XVIII веке, когда масонство выступило наконец явно. Но были ли эти общества проявлением уже существовавшего масонства, организовывались ли они по его инициативе? Как известно, явное выступление масонства в 1717 году относится собственно к так называемому «символическому масонству», или, иначе, голубому, то есть ограничивающемуся тремя степенями посвящения (ученик, подмастерье и мастер). Но в том же XVIII веке и позднее в масонстве выступили явно высшие степени, которые, по их утверждению, существовали и прежде, и сами организовали в 1717 году «символическое» масонство как свою подготовительную стадию; по уверениям же символического масонства — этих высших степеней прежде не было и они созданы уже после голубого масонства. Какое из этих двух утверждений справедливо?