Россия на историческом повороте: Мемуары - Александр Керенский

«Вообще же, — закончил ген. Шабловский, — весь шум, поднятый опубликованными записками, только мешает правильному течению следствия; в сущности ничего не разъясняя, оглашение данных предварительного следствия ведет к нежелательным кривотолкам, тревожащим общество, и не дает следственной власти спокойно и беспристрастно разрешить тот больной вопрос, который получил историческое название «корниловщины».[273]

8 октября в газетах было помещено официальное заявление чрезвычайной комиссии, в котором говорилось, что в связи с тем, что в различных органах печати появились многочисленные сообщения, касающиеся обстоятельств дела Корнилова, а также отчеты о показаниях лиц, представших перед этой комиссией, комиссия заявляет, что опубликованные сообщения не исходят ни от комиссии, ни от ее членов. Далее отмечалось, что комиссия с пониманием воспринимает законный интерес общественности к этому делу, но тем не менее не считает пока возможным публиковать факты, полученные ею в целях полного и объективного расследования. Соответствующее заявление для печати будет сделано сразу же по завершении работы комиссии.

Однако оба эти заявления председателя комиссии не остановили потока лжи и клеветы. «Честные» газеты, поддерживавшие генерала Алексеева, продолжали отравлять сознание общественности, изображая меня политическим шарлатаном и мошенником, а ленинские газеты, вроде «Рабочего пути» и многих других большевистских изданий, с готовностью перепечатывали все эти публикации. Должен признаться, что вся эта чудовищная и гнусная кампания полностью измотала меня, мне, однако, ничего не оставалось, как хранить молчание,[274] глядя, как внедряются ядовитые семена в сознание интеллигенции, солдат и рабочих, подрывая авторитет мой личный и правительства. На какое-то время я утратил веру в людскую справедливость. Приехав в Ставку Верховного главнокомандования, я даже потерял сознание и в течение нескольких дней находился в критическом состоянии. Привели меня в чувство слова генерала Духонина: «Керенский, вы не можете, не имеете права устраниться от дел в столь критическое время. Вы несете на своих плечах слишком большую ответственность». Через день я был уже на ногах, готовый с прежней решимостью продолжить свою борьбу.

В период сентябрьского затишья на фронте, когда германское командование убедилось, что действия Ленина в России все еще не дали результатов, когда все германские союзники во главе с Австро-Венгрией лишь искали предлога, чтобы выйти из войны, Берлин решился на последнюю, крайнюю меру и бросил против России весь свой флот, включая все дредноуты, линкоры, крейсера, миноносцы и подводные лодки и даже прибегнув к поддержке авиации.

27 сентября (или 28) мы получили сигнал, что к русским берегам приближается армада германских кораблей. Сразу же после этого командующий Балтийским флотом уведомил нас о начале военных действий. Газеты сообщали, что линейный корабль «Слава» вместе с крейсерами «Баян» и «Гражданин» вошли в соприкосновение с противником в районе Рижского залива и огнем орудий крупного калибра отогнали авангард противника. Установив затем местоположение основных сил противника, они вступили с ними в бой. В состав основных сил входили два дредноута, которые в силу своего технического превосходства стремились вести огонь с максимально дальней дистанции, превышающей дальность стрельбы с наших устаревших линейных кораблей. Несмотря на очевидное превосходство сил противника, русские военные корабли в течение длительного времени обороняли подходы (к Моонзунду), и лишь серьезные повреждения, нанесенные огнем дредноутов, вынудили их отойти в Моонзундский канал. Огромная пробоина, полученная «Славой» ниже ватерлинии, привела к гибели корабля. Во время перестрелки русские береговые батареи, расположенные у входа в Моонзунд, отогнали крейсера противника, которые пытались приблизиться к линкорам. В конце операции германские дредноуты обратили огонь своих пушек на береговые батареи и в короткое время уничтожили их. Другая группа русских военных кораблей, находившихся в Моонзунде, отражала ожесточенные атаки противника с севера. Атаки не увенчались успехом. Одновременно большое число вражеских гидроаэропланов подвергли массированной бомбардировке наши корабли, доки и остров Моон, занятый русскими частями. Наблюдательные посты засекли, как и в предыдущие дни, вблизи островов Эзель и Даго много кораблей противника, включая дредноуты, в сопровождении крейсеров и сторожевых кораблей. Только на рейде, в самом дальнем видимом квадрате, наблюдатели насчитали до 65 вымпелов.

Морское сражение за Моонзунд внесло славную страницу в историю русского флота. Как и бои под Ригой, оно показало, на что способны русские люди и что они могут вынести, если их родине грозит опасность. 3 октября германский флот провел операцию по высадке десанта на остров Эзель и в район Моонзундских укреплений, прикрывавших подступы к Кронштадту и Петрограду.

12 октября большевики учредили при Петроградском Совете Военно-революционный комитет. Официально он был призван защищать «столицу революции» от германского вторжения, но в действительности стал штабом подготовки вооруженного восстания против правительства. Послушные указаниям Ленина, большевики во всех своих публичных заявлениях с негодованием отвергали сообщения о такой подготовке, однако в инструктивном письме, посланном из Финляндии, Ленин писал, что, готовясь к вооруженному восстанию, мы должны приписать своим противникам не только ответственность, но и инициативу в его организации.

Выполняя эту директиву, Троцкий в своих статьях лицемерно утверждал, что разрушая российскую демократию, солдаты, рабочие и матросы Петрограда были убеждены, что они на самом деле спасают ее от «корниловцев» и надвигающейся контрреволюции. Позднее Ленин не раз прибегал к подобному двурушничеству — при подготовке сепаратного мира, разгоне Учредительного собрания, ликвидации всех гражданских и политических свобод и в своей безжалостной войне против крестьянства.

Играя на подлинно патриотических чувствах народа, Ленин, Троцкий и им подобные цинично утверждали, что «прокапиталистическое» Временное правительство во главе с Керенским готово предать родину и революцию, свободу и достоинство отечества и намерено продать все это немцам. А поэтому, согласно их рассуждениям, долг тех, кто ведет борьбу за «почетный, демократический мир для всех народов», — свержение сторонников позорного сепаратного мира, чтобы «демократическая революционная Россия» могла установить мир с народами другой стороны через головы «империалистических правительств».