Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

Начали обсуждение письма Нины Андреевой. Некоторые, особенно такие опытные люди, как Громыко, Соломенцев, попытались перевести разговор в русло обсуждения не статьи в «Советской России», а проблем в стране и хода перестройки в целом. Но тон всему задавал Яковлев. Он сразу и в крайне резких выражениях обрушился и на письмо Андреевой, и на «Советскую Россию». Статья была названа манифестом антиперестроечных сил, рецидивом сталинизма, главной угрозой перестройке…

Для того чтобы «уломать» несогласных, обсуждение статьи было продолжено на второй день. А между заседаниями шла активная обработка. Причем, как подчеркивает Лигачев, членам Политбюро, которые занимали другую, нежели Яковлев и его соратники, позицию, «буквально выкручивали руки».

…Александр Яковлев – фигура вообще зловещая, не обремененная какими-либо моральными устоями. Именно он больше всех призывал к «плюрализму мнений», и он же развернул буквально «охоту на ведьм». Используя самые нечистоплотные методы для разрушения социалистической системы, он прикрывался марксистской фразой и именем Ленина…

В.Ч.: Я о ходе Политбюро узнал, можно сказать, из первых уст. Вы заседали в пятницу и субботу. А в понедельник мне позвонил Горбачев. Я сразу почувствовал, что в кабинете он не один: там либо Яковлев, либо Черняев, либо Медведев. Горбачев меня спрашивает: кто это сделал – наши или ваши. Я сначала даже не понял, о чем речь. Он говорит: наши в ЦК или ваши в газете статью написали. Тогда я начал рассказывать ему про Нину Андрееву, преподавательницу из Ленинграда, о том, как она работала над материалом. Горбачев слушал не перебивая.

Надо сказать, что потом ходили мифы, да и сам Горбачев это не раз повторял, что-де никакой Нины Андреевой нет, в том смысле, что не она сама это писала. Интересно, что Медведев был знаком и с Ниной Андреевой, и с ее мужем, с которым вместе работал в ЛГУ. Возможно, он как-то и бросил, что, мол, не Андреева писала, а ее муж, а воспринято это было совершенно иным образом…

Горбачев спросил: «Ну и что, тебе нравится эта статья?» Я ответил, что, на мой взгляд, в ней очень много зрелых мыслей, и не только одна Андреева думает подобным образом. Тогда Горбачев начал возмущаться, зачем в письме-де столько о Сталине. Мол, все уже решено на XX съезде, не надо это ворошить и пересматривать. Или вот «еврейский вопрос»: зачем вы нас сталкиваете с евреями? У нас только что Сумгаит вспыхнул, меня клянут, говорят, что у Горбачева руки по локоть в крови, а ты, мол, развязываешь еще этот вопрос.

Потом осведомился, какие идут отклики. Я говорю, что откликов множество (за считанные недели пришло 6–7 тысяч писем), они самые разные: есть те, кто поддерживает Нину Андрееву, есть те, кто не поддерживает. А почему, спрашивает, ты не напечатал письмо Сараскиной. (Сараскина была автором «Московских новостей». Она действительно буквально на следующий день после публикации Андреевой принесла свой отклик. Но тем же вечером его и забрала. Очевидно, как раз для того, чтобы не напечатали, и можно было заявлять, что «Советская Россия» критических откликов не печатает.)

А вообще отклики с обеих сторон были категорические, резкие. Чтобы ввести полемику в какое-то контролируемое русло и не подбрасывать охапки хвороста в этот костер, мы провели в Ленинграде «круглый стол», в котором участвовала и сама Нина Андреева, публично подтвердившая, кстати, свое авторство. Там было вообще очень много участников, которые высказывали самые разные точки зрения. Мы уже подготовили материалы этого «круглого стола» для публикации. Об этом я и сказал Горбачеву. А он в ответ: нет уж, теперь об этом будет печатать «Правда». И 5 апреля вышла редакционная статья в «Правде»…

Я к тому времени уже немало поработал в прессе, в разном качестве, и не припомню, чтобы когда-то такое было. Бывали между газетами дискуссии, но чтобы целую полосу «Правда» посвятила одной публикации! Я несколько раз пытался вчитываться, чтобы понять, наконец, какие нам претензии предъявляют. Мы очень дружно жили с «Правдой». Но как только они получили задание готовить статью, так все будто отрезало, говорились какие-то общие слова. Хотя я знал, что ответственный секретарь Черняк и кто-то из партийного отдела частями возили статью Яковлеву. Он куски эти просматривал, редактировал, вносил поправки, акценты расставлял.

Статья в «Правде» (она называлась «Принципы перестройки: революционность мышления и действий») была крикливой и демагогической. Сейчас, когда мы знаем, что произошло, к чему эти люди стремились, как себя вели в дальнейшем, не заметить этого невозможно.

Оговорившись, что автор имеет право отстаивать свою точку зрения, составители статьи тут же фактически отказывают в этом праве Нине Андреевой. Она и опубликовавшая ее письмо «Советская Россия» обвиняются в «искусственном противопоставлении нескольких категорий советских людей». Хотя в письме Андреевой советским людям, если кто и противопоставлен, так это разрушители социализма. Особенно очевидно это сегодня, когда знаешь, кем на самом деле оказались Яковлев и его единомышленники, писавшие 5 апреля в «Правде», что главная задача, которая стоит перед обществом, – «как нам быстрее возродить ленинскую сущность социализма».

Статья Андреевой с «претенциозным названием» (кстати, дословно взятым из выступления Горбачева) обвинялась в «неконструктивности», а все, кто поддержал высказанные в ней мысли, в «неприятии самой идеи обновления», – в том, что они в этом корыстно заинтересованы. И об этом писали деятели, которые всегда руководствовались лишь корыстью, понятия не имея, что такое идеалы и убеждения. «Больше гласности, больше демократии», – писали те, кто одновременно затыкал рот всем своим оппонентам, не гнушаясь и прямой ложью. «Больше социализма», – утверждали те, кто 2–3 года спустя будет яростно проклинать социалистическую идеологию.

Но с некоторыми пассажами правдинской статьи невозможно не согласиться: «Правда одна. Нужны полная ясность, четкость и последовательность, нравственный ориентир на будущее».

Сегодня эта правда очевидна, как и то, кто стал нравственным ориентиром, а кто – символом безнравственности и беспринципности.

В.Ч.: После публикации редакционной статьи в «Правде» начали из номера в номер печатать так называемые отклики. Еще поначалу попытались изобразить «плюрализм», и два-три отклика были в поддержку публикации «Советской России». Но Яковлев устроил разнос, заявил, что никакой поддержки, что только одна струна должна звучать! И пошли нас молотить. Письма от граждан, организаций, творческих союзов. Некоторые потом говорили мне: ты, мол, прости, мы и так самые последние отписались, но нас заставили.