Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего - Константин Романенко

«Думаю, – ответил Сталин на следующий день, – что сообщенная Вам информация поляков сильно преувеличена и не внушает доверия. К такому выводу можно прийти хотя бы на том основании, что поляки-эмигранты уже приписывали себе чуть ли не взятие Вильно какими-то частями Крайовой Армии и даже объявили об этом по радио. Но это, конечно, не соответствует действительности ни в коей мере.

Крайова Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называют дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг».

И все-таки Сталин не оставил просьбу союзника без внимания. Намереваясь ускорить освобождение Варшавы, он потребовал от командующих представить в Генштаб свои соображения и встретился с главой эмиграционного польского «правительства». Отвечая на очередное обращение Черчилля о помощи, 16 августа Сталин сообщил:

«После беседы с г. Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели…

В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв. Этого бы не было, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт. При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию (курсив мой. – К. Р. )».

В ответе Сталина речь идет о том, что советское командование для согласования действий послало к полякам двух офицеров-парашютистов. Одним из советских связных был знаменитый разведчик Иван Колос. В своей книге «По заданию центра» он пишет, что на его предложения «повстанцам» о разработке мер для совместных усилий с Советской Армией и Войском Польским, входящим в состав советского фронта, в освобождении Варшавы Бур-Комаровский высокомерно заявил, что «никакого Войска Польского, кроме того, что сражается здесь, не существует!». На советские предложения ни связному, ни советскому командованию Бур-Комаровский ответа не дал.

Не желая втягиваться в варшавскую авантюру, но учитывая обостренную реакцию западной прессы вокруг нее, Сталин приказал командующим ускорить подготовку к наступлению. Одновременно советское командование организовало воздушный мост, сбрасывая повстанцам оружие и боеприпасы. С 13 сентября советская авиация, доставляя грузы участникам акции в Варшаве, совершила 2 535 вылетов, а 16 сентября входившие в состав Белорусского фронта части польской армии переправились на правый берег Вислы.

«Операция шла тяжело, – пишет Василевский. – Первому броску десанта с трудом удалось уцепиться за берег. Пришлось вводить в бой все новые силы. Потери росли. А руководители повстанцев не попытались связаться с нами. В таких условиях удержаться на западном берегу Вислы было невозможно. Я решил операцию прекратить».

23 сентября немцы ликвидировали плацдарм Войска Польского за Вислой, а 28-го предприняли в городе общее наступление. Через день польские участники варшавского мятежа приняли немецкие условия капитуляции и «добровольно сложили оружие, гитлеровцы согнали их в концентрационный лагерь в Прушкове, а Бур-Комаровскому был предоставлен самолет, и он вылетел сначала в Швейцарию, а затем в Лондон» [105] .

Казалось бы, все ясно… Стремясь не допустить утраты перспектив на приобретение власти в случае освобождения польской столицы советскими войсками, антисоветские круги по приказу польских эмигрантов из Лондона толкнули варшавян на неоправданно рискованный шаг. Сталин великолепно понимал значение и суть надменной самоуверенности организаторов акции.

Но в оценках некоторых сочинителей причины варшавской трагедии выворачиваются наизнанку, и получается, будто бы Сталин чуть ли не умышленно дал немцам расколотить варшавян. Все это обычная пропагандистская ложь, и, конечно, Сталин был прав, когда, не желая оплачивать англо-польскую авантюру русской кровью, на совместное послание Черчилля и Рузвельта 22 августа сухо ответил: «Рано или поздно правда о группе преступников, затеявших варшавскую авантюру ради захвата власти, станет известна всем».

Само собой разумеется, что он не был тем человеком, которого можно было заставить «таскать каштаны из огня» для политических авантюристов. Но Сталин не лицемерил, утверждая, что «не может быть сомнений, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам». Варшава была освобождена, но позже – 17 января 1945 года, а в этот период в свете его ближайших целей были более важные решения.

Между тем, боясь упустить свои интересы, Черчилль уже суетился. Впрочем, еще в послании от 12 июля 1944 года он напоминал Сталину о предложении, сделанном Молотову Иденом, «чтобы Советское правительство взяло на себя инициативу в Румынии и чтобы британцы сделали то же самое в Греции». Английский премьер-министр подчеркивал, что его предложение не означает раздел Европы, а определяется желанием «обеспечить политику на каждом театре действий», и предлагал испробовать этот план в течение «трех месяцев».

Конечно, у Сталина были более серьезные заботы, чем возня союзников с поляками. Еще в момент осуществления операции «Багратион» он приказал командованию 1-го Украинского фронта завершить освобождение Западной Украины и развернуть наступление в юго-восточной Польше.

На западе Украины советским войскам противостояла группа «Северная Украина». В ее армиях насчитывалось свыше 600 тыс. человек. Здесь немцы построили три полосы обороны глубиной до 50 километров. Стойкости обороны, особенно в районе Львова, способствовал и сам пересеченный рельеф местности с реками Западный Буг, Днестр, Сан и Висла, с густыми лесами и болотами.

Уточняя план наступления, в письме командующему фронтом Коневу 10 июля Сталин указывал: «1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии в случае успешного прорыва ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции вслед за танковыми армиями.

2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные Вами задачи, безусловно, завышенные».

Наступление 1-го Украинского фронта на Рава-Русском направлении началось 13 июля. На шестой его день войска фронта прорвали оборону противника на 200 километров по ширине и до 80 километров по глубине. В районе Броды в котле оказалось 8 вражеских дивизий. Они были уничтожены за четыре дня. 38 тыс. немецких солдат и офицеров погибло, 17 175 человек попало в плен, в их числе 3 генерала.

Пока шел разгром окруженных частей, войска правого фланга фронта подавили сопротивление немцев на Западном Буге и форсировали реку Сан. Однако противник упорно оборонял Львов. В письме Сталина Коневу от 24 июля говорилось, что Ставка считает «Ваш план использования танковых армий и кав. корпусов преждевременным и опасным в данный момент, поскольку такая операция не может быть сейчас материально обеспечена и приведет только к ослаблению и распылению наших ударных группировок».

Исходя из этого заключения, он приказал: «В первую очередь разгромить львовскую группировку противника и не допустить ее отхода за реку Сан или на Самбор». В директиве он дал конкретные указания по использованию каждой из танковых и общевойсковых армий и кавалерийских корпусов.

Выполняя этот приказ, 3-я гвардейская танковая армия начала наступление на Львов с запада и на Перемышль с востока. Одновременно 4-я танковая армия вышла на южную окраину города; 27-го Львов и город Станислав были освобождены.

Вглядываясь в карты Генерального штаба, Верховный главнокомандующий мгновенно реагировал на изменения обстановки театра боевых действий. Уже в день освобождения Львова он приказал 1-му Украинскому фронту продолжать быстрое наступление и не дать противнику создать оборону на Висле. Захватить плацдарм в районе города Сандомир и с него двигаться в ченстоховском и краковском направлении. Левому крылу фронта предписывалось через карпатские перевалы выйти в Средне-Дунайскую низменность.

Командование Вермахта делало все возможное, чтобы остановить советское наступление; оно перебрасывало войска с других участков и предпринимало контрудары. Однако, участвуя в упорных боях, действуя в холмистой и лесной местности, форсируя реки и обходя болота, неся постоянные потери, советские войска неуклонно продвигались вперед.