Серебро и свинец - Владимир Серебряков

Старый советник так и не понял, откуда сорвалась к нему на язык следующая фраза. Если бы он сразу понял, что готов сморозить, он, верно, смолчал бы… но осознание пришло уже потом, вместе с цепенящим ужасом, какой всегда порождает в людях неизбежная, невыносимая истина.

– Пока нет.

– …и тут, – делано рассмеялся Овчинников, изогнувшись на сиденье.

Кобзев постарался выдавить из себя встречную улыбку.

– А вот еще один, как раз про нас, – не унимался капитан. – Рассказывает один другому в трамвае политический анекдот. Только закончил, как тот ему говорит: «А знаете, товарищ, какая разница между вами и остальными в трамвае?» – «Нет, – отвечает первый, – не знаю». – «Они, – говорит второй, – дальше поедут, а мы с вами выйдем». И корочки показывает. «А знаете, товарищ, – спрашивает первый, – какая разница между вами и мной?» – «Нет, – отвечает второй, – не знаю». – «А никакой», – и тоже корочки показывает.

– Действительно, про нас.

Кобзев с тоской уставился на заляпанное стекло «Волги», за которым проносилось мимо серое московское предзимье. Город словно отдыхал после летнего безумия Олимпиады, пустой, словно выжатый, и, казалось, безлюдный.

«Интересно, – подумал он, – бывает ли зима там? И если да, то какая?»

– Приехали, – не оборачиваясь, бросил водитель.

Серые скелеты деревьев Измайловского парка были небрежно прикрыты снежным саваном. Собственно, снег еще продолжал идти – редкие пушистые снежинки, медленно кружащиеся в воздухе. Воздух был серым.

«Рано здесь темнеет, – отчего-то подумал майор. – Чертовски рано. Там было… там все было по-другому…

«Уже ноябрь, – промелькнуло в голове. – Когда время пролетело? Когда мы эвакуировались, осень еще не начиналась… хотя, когда на допрос ходишь, как на работу, время пролетает быстро. Пустые вечера и серые дни, служебная квартира и вечные соглядатаи. Нет, лучше не выходить… не общаться… не делать выводов… и пить тоже не стоит, да и с кем – с вертухаями этими?»

– Нам туда, товарищ майор. – Овчинников махнул рукой в сторону узенькой тропинки, протоптанной куда-то к центру парка. – Вы уж извините, придется потопать. Сами знаете, в парк машинам ходу нет, даже нашим.

«Рассказывайте, как же», – подумал Кобзев, ступая на тропинку следом за капитаном.

Второй сопровождающий – за те полчаса, что они были вместе, он не произнес и трех фраз, – посторонившись, пропустил майора вперед и зашагал следом.

«Они, наверное, специально их в паре держат, – думал Кобзев, обходя дрожащий под снежным покрывалом куст. – Один молчит, словно воды в рот набрал – зато уж Овчинников этот трепется за троих. Прямо словесное недержание какое-то. Нервничает он, что ли? Ладно, придем на место, там все станет понятнее».

Он зацепился взглядом за два ярко-красных пятна на ветках – пара прижавшихся друг к дружке снегирей, – и в этот момент что-то обжигающе холодное ткнулось ему в спину точно под левой лопаткой.

Мир вокруг майора вздрогнул – и сорвался с места. Кусты, деревья, дома на окраине парка, в которых уже зажглись желтые квадратики окон, закрутились сияющей полосой, уносясь в серую пелену нависших над Москвой снежных туч.

«Каждый из нас, – вспыхнули вдруг в мозгу у майора слова Вяземского, – выполнит свой приказ. До конца».

Почему он не сказал «долг»?..

Шедший позади лейтенант КГБ Шмелев выдернул финку и, аккуратно подхватив оседающее тело Кобзева, уложил на снег.

Обряд начали рано. За последние месяцы Линдан привык просыпаться задолго до рассвета и ложиться за полночь. Вверенное ему владение требовало многих забот. Хотя ши покинули его зеленую землю, следы их скоротечного пребывания останутся еще надолго – сожженные деревни, разрушенный кирн… и могилы не на погостах.

Даже в этот торжественный день, который все владение Дейга праздновало вместе с Линданом, работа не затихала. Со стороны иззубренных стен нового замка, наспех украшенных знаменами, доносилось лихое: «Поднимай!.. Поднимай, я кому велел!.. Заноси!.. Сторожней, сторожней, придавишь!..»

Линдан постарался не пустить к губам улыбку. Интересно, что сказали бы его дружинники, узнав, что отстраивать заново кирн Дейга помогают ши, пусть и не те самые, что сносили его? Хотя, поправился он, они уже не ши, не пришлые демоны из-за стоячих камней. Благословение Эвейна коснулось их. А работают они, нельзя не признать, ловко. Видно – с понятием люди. Правда, старшой их, коун Викторикс, чьего родового имени Линдан, к стыду своему, никак не мог запомнить, ради такого случая присоединился к числу зрителей, но в сторону медленно прирастающих стен поглядывал поминутно, как бы ожидая от оставленных без присмотра подручных всяческого разгильдяйства.

Встающее солнце проглядывало из путаницы ветвей, не вскарабкавшись еще на вершины нижнего леса, не говоря уж о великанах-амбоях. Тоненький лучик каким-то чудом разогнал голубые сумерки над полем и уперся прямо в лицо закутанному в одеяло младенцу. Малыш капризно заморщился, и державший его чародей поспешно шарахнулся, покуда дитя не разоралось, нарушая торжественность момента.

Было очень тихо, только слышались задорные крики строителей да хлопали на ветру вымпелы – всех цветов, но больше черные и алые. Над будущими воротами кто-то вывесил, размотав, целую штуку дорогого пурпурного полотна – подарок владетеля Малиунданы по случаю торжества. «Ой, демоны, – промелькнуло ни с того ни с сего в голове у Линдана, – кому-то ведь придется не дале как вечером снимать эти оборки да сматывать…»

Покуда трое чародеев в самых роскошных гильдейских кафтанах по очереди читали благодарственные молитвы Керуну, Лаймати и прочим диям, Линдан исподтишка оглядывал собравшихся. Он не ожидал, что церемония соберет так много народу. Прибыли не только соседские владетели, но и с полдюжины дальних соседей – один лишь Пардайг из Фориола воздержался, тая в сердце обиду. Линдан вздохнул про себя. Как ни пытался он избавить Дейга от дурного наследия прошлого, хватало лишь малого повода, чтобы старинная вражда разгорелась заново, а Пардайг не забыл причиненных его брату мнимых обид. Хотя ши и вернули раненого Брендайга родне, тот так и не оправился до конца от действия зелий, отнимающих дар, да и вырезанную почку уже не нарастишь заново.

Но в толпе виднелись не только яркие кафтаны владетелей со свитой, не только начищенные кирасы и кольчуги дружинников. Едва ли не половина всех свободных чародеев огневой гильдии собралась на праздничном поле, пестря алыми, пурпурными, огнецветными, кровавыми и гранатовыми одеяниями. Хватало и других волшебников. Съехались и бродячие торговцы, и всякий свободный люд, и, конечно, жители окрестных деревень, которыми Линдан правил, как мог, уже полгода.