Дракула - Брэм Стокер

Влад видит, внимает, учится. Он способный ученик.

При поддержке турок, убежденных, что новый правитель, прошедший курс обработки, будет послушен, в 1448 г. молодой Влад вокняжается в Валахии. Не учел местных интриг, не сумел повести себя решительно — одним словом, не удержался на престоле. Бегство в Молдову, затем в Трансильванию, длительное ожидание у границ Румынской земли… Упорство в достижении цели составляет пространство этой судьбы. Так было в молодости, так будет в его главные победоносные годы. Или, как сказано в романе (гл. III): «Не пример ли Дракулы, героя, вдохновил позднее одного из его потомков вновь и вновь переправляться через великую реку в Турцию? И, несмотря на цепь поражений, снова и снова возвращаться туда? И хотя с кровавого поля боя, где гибли его полки, он приходил домой один, но все равно был неизменно уверен, что в конце концов одержит победу!»

В 1456 г. состоялось наконец явление Влада валашскому народу и было положено начало его основному правлению, продолжавшемуся шесть лет. Мотыльковый срок? Что ж! Его дедушка Мирча Старый, разгромивший турок при Ровине, правил чуть больше двадцати. Не обязательно занимать трон долгое время, чтобы быть вписанным в историю. А князь Влад вошел в нее. Впечатан навечно! Из книг современных румынских историков узнаем, каковы были полезные плоды Дракулиного правления: централизация власти, создание регулярного войска, отвоеванная в боях независимость, снижение преступности… Но — каким образом?

Султан Мохаммед II, которому непокорная Валахия стояла костью поперек его османского горла, собравшись со всеми своими немалыми силами, набросился на румынское княжество — и произошло мрачное чудо… Помните русскую народную сказку, в которой Василиса, подходя к лесной избушке Бабы-яги, видит насаженные на колья черепа с горящими глазами и не может не ужаснуться? Нечто подобное случилось, должно быть, с султаном, когда, приближаясь к Тырговиште, издали заприметил, что стены окружены как бы живым лесом. На кольях корчились, умирали и разлагались сотни людей — представители всех племен, населяющих этот край: валахи, венгры, немцы… По преданию, султан воскликнул: «Что же мы можем сделать с этим человеком?» — и повернул войска обратно в Турцию.

Влад предал огню Трансильванию, мстя за провенгерскую политику трансильванских купцов. Примеры правосудия Цепеша еще более душераздирающе-красочны. Среди них — отсечение рук у нерадивой жены, поленившейся заштопать мужу рубашку, массовое сожжение нищих, чтобы избавить их от всякой нужды на этом свете, изощренные казни воров, прелюбодеек… Страшных анекдотов много, но суть их сводится к одному: зломудрый государь испытывает человека на «соответствие всем возможным идеалам честности, красноречивости, зажиточности, изяществу и т. д. Причем любое отклонение от идеала наказывается мучительной смертью», как остроумно подметил В. Цымбурский в послесловии к одному из отечественных изданий романа Стокера.

Зломудрый князь ведет себя как существо, наделенное сверхчеловеческой властью карать и миловать. Такое подобает лишь Богу… Но, возможно, права Бога узурпировал некто другой? Бог с маленькой буквы, один из сонма языческих божеств, о которых, собственно, и рассказывают мифы?

III

Мифы не умирают — так же, как их герои. Миф — зеркало, отражавшее облик древнего бога, — может раздробиться, разбиться на множество осколков-легенд, но является новый мифотворец и снова собирает их воедино, чтобы мы увидели… кого? Образ, встающий со страниц романа Стокера, напоминает некое индоевропейское, арийское, праевропейское божество, одинаково родственное и Румынии, и Ирландии. Возможно, оно намного древнее, чем фракийский Кандаон и малоазийский Аполлон в его догомеровском, хтоническом варианте, чьи черты, однако, угадываются в нем… Впрочем, разберем эти черты по порядку.

1. Кровавая инициация

Какова основная функция Дракулы? Ответ на этот вопрос не столь очевиден, как могло бы показаться. Если мы скажем «пить кровь», то тем самым неправомерно расширим диапазон, приобщив Дракулу к несметному сонму персонажей, для которых кровь является пищей или излюбленным лакомством; здесь окажутся и тени Тартара, которым кровь возвращает память, и все языческие божества, которым приносились кровавые жертвы, и… кого здесь только не окажется! Очевидно, необходимо учитывать, какие обстоятельства в данном случае сопутствуют кровососанию, а они достаточно определенны: вампир не просто убивает свои жертвы, высасывая кровь, он делает их вампирами, в результате чего они обретают жизнь после смерти и особые свойства.

«Он очень силен — вспомним свидетельство Джонатана, как он отогнал волков от дверей или помог Джонатану сойти с дилижанса. Как видно из рассказов о прибытии загадочной шхуны в Уитби, вампир может и сам превращаться в волка: это он разорвал собаку. Он может принять облик летучей мыши… Он способен напускать вокруг туман… Он может бесконечно уменьшаться… Может, единожды проложив себе путь, проникать куда угодно и свободно выходить откуда угодно, даже если это запертые на замок помещения или герметически запаянные емкости. Он видит в темноте — немалое подспорье в нашем мире, наполовину погруженном во мрак» (гл. XVIII).

Перечисленные способности есть, в общем, не что иное, как присущие идеальному традиционному воину качества: сила, превосходящая силу обычного человека, оборотничество, магические знания,[150] необыкновенная быстрота передвижения (один из спутников Джонатана Гаркера вспоминает при виде графа строку из «Леноры» Бюргера «Мертвые скачут быстро»), чрезвычайно острое зрение. Наделение ими происходит путем «ритуальной смерти», воинской инициации. Проходя через смерть, воин получает жизнь. Только «дважды рожденный» по-настоящему рожден, прочие недорождены, мертворождены, вообще не обладают жизнью. Об этом свидетельствует само название вампиров, которое впервые употребляет Брэм Стокер: «undead» — «не-умершие», что отличает их и от живых (существа, по их мнению, годные только как материал для инициации — ну и, разумеется, источник питания…), и от настоящих мертвецов, которые в романе принадлежат иной парадигме: не инициатически-языческой, а христианской.

Фракийский Кандаон и греческий Аполлон сближаются с Дракулой и между собой согласно тому же критерию: их основная функция — посвящение в воины. Кандаон — бог-покровитель юношей, готовящихся к инициации; они образовывали воинские группы, жившие отдельно, и впоследствии составили общность, давшую начало народу даков; название «даки», «даи», вероятно, происходит от имени Кандаон. Причастность Аполлона к инициации выдает его эпитет «власов не стригущий»; как известно, на алтарь Аполлона возлагали свои отрезанные волосы юноши, достигшие совершеннолетия. По-видимому, длинные волосы вообще как-то соотносятся с воинственностью, особенно в Карпато-Дунайском регионе.[151] Длинные волосы, заплетенные в косы, имел Кандаон, на эту черту указывают современники гето-фракийцев, в частности Овидий, которому довелось видеть гетских воинов: