Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

– Пойдем в детскую трахнемся, там на кроватях пальты разные разбросаны.

А ведь в моей первой жизни в революцию такие вот мастеровые становились наркомами, то есть министрами, фельдмаршалами и генеральными секретарями госбезопасности, уничтожая всех этих паршивых интеллигентов миллионами и сотнями тысяч.

В наше, то есть в настоящее время среднее образование было сделано обязательным. Кто не хотел, того учили насильно, потому что без образования он кроме как говночерпием стать не мог, да и то в профсоюзе говночерпиев сначала требовали справку о среднем образовании.

К слову пришлось. Везде были образованы профсоюзы. То есть профессиональные союзу по отраслям. Ох и попортили они кровь работодателям, зато интересы трудящихся блюли. В моей первой жизни участие в профсоюзном движении было обязательным и в профсоюзном билете было так и записано: «Профсоюзы – школа коммунизма», а вот в нынешнем профсоюзном билете записано: «Профсоюзы – школа демократии».

Прямо сейчас у меня встреча с министром иностранных дел. Кстати, протеже графа Китченера, и я в нем ни разу не разочаровался. А старику Китченеру я так потихоньку намекнул, чтобы он себе подготовил достойного заместителя.

– Чувствую, господин статс‑секретарь, – сказал я, – у нас сегодня сложнейший вопрос, судя по объёму вашей папки.

– Да, господин Верховный правитель, – ответил он, – у нас сегодня «Царь Грузинский; Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли́ и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель, Государь Туркестанский».

– Компот солидный, – сказал я, – дайте мне краткую оценку состояния переговорного процесса.

– Процесс безрезультатный, – сказал министр. – Каждый день новые требования и претензии, полный выход из состава России, и чтобы Россия как Золотая Рыбка была у них на посылках, защищала от всех врагов и от тех стран, кому они плюнут в поганую морду.

– Что бы вы предложили, господин статс‑секретарь, если бы были на моём месте? – спросил я.

– Чисто по‑человечески, гнал бы я их всех. Не знаю, за что наши предки там погибали, боялись, что англичанка туда придёт? – сказал министр. – Ну и пусть бы пришла, тогда мы бы соседей имели цивилизованных. А что с нами Англия сделает? Воевать будет? Да мы ей как Наполеону так навтыкаем, что в Лондоне откроется сеть «быстро», в которой наших казаков будут обслуживать быстрее, чем в Париже. А если по‑серьёзному, то войска наши оттуда нужно вывести, а всех оставшихся князей, ханов и шамхалов скупить на корню. Пусть их перекупают другие хозяева, но границы нужно закрыть.

– Добро, так и поступим, – утвердил я предложение министра иностранных дел.

По моей команде военное министерство с главным штабом и Генеральным штабом разработало план вывода войск в этой части территорий‑колоний, давайте будем по‑честному называть то, что оно есть на самом деле. План постройки помещений для выводимых частей запустили в дело. Потребовалось много рабочих рук и такие у нас нашлись. А подрядчиков пришло, так видимо‑невидимо. И инвесторов тоже.

Сначала мы вывели семьи из этих районов. Желающих остаться там не трогали, только взяли заверенные расписки, что они по собственному желанию остаются там‑то и там‑то, понимают всю ответственность принятого ими решения и никаких претензий к российскому правительству не имеют. Тоже касалось и офицеров. Им местная аристократия обещала золотые горы, как‑никак, а военные специалисты. С офицеров и членов их семей брались такие же расписки.

После отдачи команды о выводе началось силовое препятствования выводу наших частей. Блокирование дорог. Захват заложников. Требование передать всё оружие и прочее, и прочее. Дано указание на силу отвечать утроенной силой. Созданы мобильные группы поддержки, которые приходили на выручку блокированных частей.

Воинские формирования мы вывели без особых потерь. Но возникла ещё одна, не менее серьёзная проблема. Служившие в Туркестане и на Кавказе офицеры и члены их семей оказались заражены синдромом азиатской коррупции. Об этом ещё писал Михаил Лермонтов в своём большом рассказе «Кавказец».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Кавказец есть существо полурусское, полуазиатское; наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес, но он стыдится её при посторонних, то есть при заезжих из России. Ему большею частью от 30 до 45 лет; лицо у него загорелое и немного рябоватое; если он не штабс‑капитан, то уж верно майор. Настоящих кавказцев вы находите на Линии; за горами, в Грузии, они имеют другой оттенок; статские кавказцы редки; они большею частию неловкое подражание, и если вы между ними встретите настоящего, то разве только между полковых медиков.

Ох, за этот рассказ и вызверились на него герои этого рассказа.

Причём, нужно отметить, что кавказский и туркестанский синдром абсолютно одинаковы. Поменять шашлык на плов и всего делов.

После вывода русских частей из Туркестана и Кавказа там загорелся настоящий пожар, слава Богу, без малейшего нашего участия. Каждый князь и хан стали дербанить себе то, чего у них не было. Князья дерутся, у холопов чубы трещат. Где тот кавказский и туркестанский аристократизм по сравнению с русскими. Сейчас сравнивать не с кем, сами все такие.

Английский писатель Редьярд Киплинг писал стихотворение о бремени белого человек. Оно большое и, как мне кажется, справедливое, но я приведу только его окончание:

Неси же бремя Белых –

И скопишь с юных лет

Венок дешёвых лавров,

Скупых похвал букет.

Но на закате жизни

Без всякой суеты

Твой труд пускай оценят

Такие же, как ты!

Глава 85

Иногда я думаю, как обливались кровью души французов, когда они уходили из Алжира, которую уже считали своей традиционной территорией, как плакали англичане, предоставляя независимость жемчужине короны Британской империи – Индии, а как они воевали со своими колониями в Северной Америке, когда колонисты заявили о своей независимости, сколько крови пролили. И ради чего? Всё равно признали независимость североамериканских штатов.

Для справедливости нужно сказать, что во всех испанских колониях говорят на испанском языке, в бывших французских и бельгийских колониях на французском языке, в бывших британских колониях – на английском языке. Пусть не везде, но английский язык второй основной язык в странах Британского содружества. И сразу у меня возникает вопрос. Будут ли жители бывших российских колоний говорить на русском языке? Через сколько поколений они забудут его и как сократится русский мир после предоставления независимости колониям?

А если уж быть более объективным, то если бы французы, англичане и испанцы вели себя в своих колониях точно также, как вели себя русские в своих колониях, то ни одна из колоний не говорила бы на языке колонизаторов. Если про тебя говорят, что ты империалист, то и веди себя как империалист, если говорят, что ты оккупант, то и веди себя как оккупант, уважать станут больше. А если тянуть нюню, то и к тебе также будут относиться.

Здесь пора рассказать, как проходили переговоры с «Император и Самодержец Киевский, Царь Польский; Государь и Великий Князь Черниговский, Витебский, Мстиславский».

Украинская сторона была настроена решительно. Каждое заседание двусторонней комиссии по подготовке договора о дружбе начинали с коллективного пения:

Ще не вмерла Україна,

І слава, і воля!

Ще нам, браття‑молодці,

Усміхнеться доля!

Згинуть наші вороги,

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Як роса на сонці;

Запануєм, браття й ми

У своїй сторонці.

Не погибла ещё Украина,

И слава, и воля,

Ещё нам, братья‑молодцы,

Улыбнётся судьба!

Сгинут наши враги,

Как роса на солнце,

Будем властвовать и мы, братья,