Благословение Небожителей. Том 1 - Мосян Тунсю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[3] Обр. в знач. заниматься подстрекательством, подбивать на плохое, разжигать страсти.
Се Ляню с огромным трудом удалось остановить Ши Цинсюаня, который всё махал и махал веером. Принц воскликнул:
— Ваше Превосходительство, прекратите! Ещё немного, и вы все здесь сожжёте!
Ши Цинсюань, которого он схватил, взмолился:
— Ладно, ладно, ладно, я перестану! Ваше Высочество, отпустите меня! Вы слишком сильно сжали пальцы!
Повелитель Ветров отозвал ураган, и только тогда Се Лянь его отпустил. Посмотрев вниз, даже посреди красных всполохов принц разглядел алую фигуру. Они летели слишком высоко, поэтому четко рассмотреть не получалось, но шестое чувство подсказывало Се Ляню, что в этот момент Хуа Чэн стоит внизу и, подняв голову, смотрит на него.
Он не бросился в погоню и не побежал тушить пожар, лишь стоял там, позволяя пламени свирепствовать вокруг.
На улицах Призрачного города вокруг Дома Блаженства послышались крики, забегали толпы демонов. Се Лянь почувствовал, как стало трудно дышать, даже голос немного охрип, когда он пробормотал:
— Я же… просто хотел разжечь небольшой огонь, чтобы ненадолго отвлечь внимание… как такое могло случиться…
Он вспомнил, как совсем недавно Хуа Чэн стоял, опершись на ворота оружейной, и полушутя предлагал ему забрать в качестве подарка всю оружейную вместе с сокровищами в ней. А теперь всё это утонуло в море огня. Разумеется, многие артефакты, выкованные из чистейшего золота, не боялись закалки жаром. Однако было и много таких, которые по своей природе не выносили встречи с пламенем, а значит, просто обратились в кучку пепла. Кроме того, принц совершенно не ожидал, что пожар в одно мгновение разгорится столь яростно, да ещё перекинется на весь Дом Блаженства.
Пусть Хуа Чэн не считал это место «домом», но ведь это была его резиденция!
Видя, что принц погрузился в совершеннейшее расстройство, Ши Цинсюань тоже почувствовал себя неловко и произнёс:
— Ох… вы уж простите, Ваше Высочество! Я не думал ни о чём другом, кроме скорейшего бегства, это полностью моя вина. Первоначально ведь огонь был совсем маленьким… Если Собиратель цветов под кровавым дождём потребует от вас возмещения ущерба, смело валите всё на мою голову. Не волнуйтесь, я покрою любые затраты! Уж чего-чего, а денег у меня в достатке!
Да разве же дело было в деньгах? Се Лянь закрыл глаза, не в состоянии произнести и слова. Ши Цинсюань похлопал его по плечу и вдруг заметил, что рука влажная, а в нос ударило резким запахом крови. Присмотревшись, он пришёл в ужас и воскликнул:
— Ваше Высочество, что у вас с рукой?!
Правую руку Се Ляня полностью заливала свежая кровь. Рукав промок насквозь, а дрожь, охватившую руку, уже нельзя было характеризовать как «лёгкую». Но всё же он обеими руками крепко держался за шелковую ленту, не давая ураганному ветру унести их прочь. Ши Цинсюань не мог успокоиться:
— Что с вами стряслось?!
Се Лянь немного пришёл в себя, с трудом сохранил самообладание и покачал головой.
— Ничего… небольшая ранка. Залечу, когда окажемся наверху.
Ши Цинсюань вспомнил.
— Так той белой вспышкой были вы? Ваше Высочество, это вы их разняли?
Се Лянь:
— Я ведь тоже умею пользоваться мечом.
Ши Цинсюань оказался прав. В тот момент, когда оружие Хуа Чэна и Лан Цяньцю почти схлестнулось, молниеносным броском между ними вклинился Се Лянь.
Он не глядя схватил лежащий на ближайшей подставке меч, оказался между противниками и сделал два выпада.
Первым отбил атаку Лан Цяньцю, а вторым заблокировал Эмин.
Мощь обоих выпадов была не просто велика, принц нанёс их с такой точностью контроля, что отбив обе атаки — сабли и меча, не навредил отдачей ни одному из хозяев оружия.
Но поскольку Се Ляня зажало между ними, то меч, которым он воспользовался, да ещё его рука, приняли на себя всю силу обоих ударов.
И если меч Лан Цяньцю не представлял серьёзной опасности, то от мощи лезвия-ветра[4] Хуа Чэна поистине невозможно было укрыться. Но тот меч, который выхватил Се Лянь, всё-таки входил в число сокровищ оружейной Хуа Чэна, а значит, являлся драгоценным клинком. Поэтому столкновение двух лезвий вызвало взрыв слепящего белого сияния.
[4] Автор сравнивает Эмин с буддистским понятием «меч-ветер» — обращающий в прах всё живое и возвещающий конец мира.
Первый из двух выпадов, пришедшийся на меч Лан Цяньцю, оставил трещину на оружии Се Ляня. Второй же, предназначавшийся Эмину, повёл за собой более тяжёлое ранение — пострадала и плоть, и кости.
Всё произошло за какие-то доли секунды, столь быстро, что разглядеть было невозможно. Ши Цинсюаню, который увидел состояние руки принца, даже показалось, что она просто-напросто превратилась в кровавое месиво.
Повелитель Ветров произнёс:
— Ваше Высочество, вы просто… поразили меня своей мощью! Неужели вы правда отразили оба удара одной рукой?
Бог Войны в короне из цветов, в одной руке — меч, в другой — цветок. Повелитель Ветров помнил лишь о цветке, вот только позабыл, что Се Лянь вознёсся на Небеса благодаря мечу.
Вспомнив о том, насколько опасной была та ситуация, Ши Цинсюань, всё ещё не оправившись от потрясения, добавил:
— Как же хорошо, что вы, Ваше Высочество, решили вмешаться и отразить удары обоих! Иначе неизвестно, на сколько бы кусков Собиратель цветов под кровавым дождём разделал Цяньцю.
Но вот что странно — Лан Цяньцю, с виду ни капли не пострадавший, теперь выглядел отстранённо и даже шокированно, будто его душа покинула тело.
Ши Цинсюань позвал:
— Цяньцю? Цяньцю? Что с тобой? Очнись! Тебя что, так сильно ослепило той вспышкой, что зрение до сих пор не
