Земля обетованная - Барак Обама
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С политической и эмоциональной точки зрения, я бы нашел гораздо большее удовлетворение в том, чтобы просто пойти против лекарств и страховых компаний и посмотреть, сможем ли мы заставить их подчиниться. Они были крайне непопулярны среди избирателей — и не без оснований. Но с практической точки зрения было трудно спорить с более примирительным подходом Баукуса. У нас не было возможности набрать шестьдесят голосов в Сенате для принятия крупного законопроекта о здравоохранении без хотя бы молчаливого согласия крупных промышленных игроков. Реимпорт лекарств был отличным политическим вопросом, но в конце концов у нас не хватило голосов для его принятия, отчасти потому, что у многих демократов были крупные фармацевтические компании, штаб-квартиры или предприятия которых находились в их штатах.
Учитывая эти реалии, я подписался под тем, чтобы Рам, Нэнси-Энн и Джим Мессина (который когда-то был сотрудником Баукуса) присутствовали на переговорах Баукуса с представителями индустрии здравоохранения. К концу июня они выработали соглашение, обеспечив возврат сотен миллиардов долларов и более широкие скидки на лекарства для пожилых людей, пользующихся программой Medicare. Что не менее важно, они получили обязательство от больниц, страховщиков и фармацевтических компаний поддержать — или, по крайней мере, не выступать против — разрабатываемый законопроект.
Это было большое препятствие, которое нужно было преодолеть, случай политики как искусства возможного. Но для некоторых более либеральных демократов в Палате представителей, где никто не беспокоился о филибастере, и среди прогрессивных групп защиты, которые все еще надеялись заложить основу для создания однопользовательской системы здравоохранения, наши компромиссы были похожи на капитуляцию, сделку с дьяволом. Не помогло и то, что, как и предсказывал Рахм, ни один из переговоров с промышленностью не транслировался по каналу C-SPAN. Пресса начала сообщать подробности того, что они называли "закулисными сделками". Более нескольких избирателей написали письма с вопросом, не перешел ли я на темную сторону. А председатель Ваксман заявил, что не считает свою работу связанной какими-либо уступками Баукуса или Белого дома лоббистам промышленности.
Быстро вскочив на коня, члены Палаты представителей также были готовы защищать статус-кво, когда это угрожало их прерогативам или приносило пользу политически влиятельным избирателям. Например, почти все экономисты в области здравоохранения согласны с тем, что недостаточно просто выкачать деньги из прибылей страховых и фармацевтических компаний и использовать их для охвата большего числа людей — чтобы реформа сработала, мы также должны что-то сделать со стремительно растущими расходами врачей и больниц. В противном случае, любые новые деньги, вложенные в систему, со временем будут давать все меньше и меньше услуг для все меньшего и меньшего числа людей. Одним из лучших способов "согнуть кривую расходов" было создание независимого совета, защищенного от политики и лоббирования особых интересов, который устанавливал бы ставки возмещения расходов Medicare на основе сравнительной эффективности конкретных методов лечения.
Демократы Палаты представителей возненавидели эту идею. Это означало бы передачу своих полномочий по определению того, что покрывает Medicare, а что нет (вместе с потенциальными возможностями по сбору средств для избирательной кампании, которые связаны с этими полномочиями). Они также опасались, что их будут обвинять раздраженные пожилые люди, которые не смогут получить новейшее лекарство или диагностический тест, рекламируемый по телевидению, даже если эксперт докажет, что это пустая трата денег.
Они так же скептически отнеслись и к другому крупному предложению по контролю над расходами: ограничению налогового вычета так называемых "кадиллаковских" страховых планов — высокозатратных, предоставляемых работодателем полисов, которые оплачивали всевозможные премиальные услуги, но не улучшали состояние здоровья. Кроме корпоративных менеджеров и высокооплачиваемых профессионалов, основной группой, охваченной такими планами, были члены профсоюзов, а профсоюзы были категорически против того, что стало известно как "налог на кадиллак". Для лидеров профсоюзов не имело значения, что их члены могут быть готовы обменять роскошный номер в больнице или второе, ненужное МРТ на шанс получить более высокую заработную плату. Они не верили, что любая экономия от реформы достанется их членам, и были абсолютно уверены, что их будут критиковать за любые изменения в существующих планах медицинского обслуживания. К сожалению, до тех пор, пока профсоюзы выступали против налога на кадиллак, большинство демократов в Палате представителей также будут против.
Эти склоки быстро попали в прессу, в результате чего весь процесс стал выглядеть запутанным и сложным. К концу июля опросы показали, что больше американцев не одобряют, чем одобряют то, как я провожу реформу здравоохранения, что побудило меня пожаловаться Топору на нашу коммуникационную стратегию. "Мы на правильной стороне этого дела", — настаивал я. "Мы просто должны лучше объяснить это избирателям".
Экс был раздражен тем, что его магазин, похоже, обвиняют в той самой проблеме, о которой он предупреждал меня с самого начала. "Вы можете объяснять это до посинения", — сказал он мне. "Но люди, которые уже имеют медицинское обслуживание, скептически относятся к тому, что реформа принесет им пользу, и целая куча фактов и цифр этого не изменит".
Не будучи убежденным, я решил, что мне нужно быть более публичным в продаже нашей программы. Так я оказался на пресс-конференции, посвященной здравоохранению, перед Восточным залом, полным репортеров Белого дома, многие из которых уже писали некролог моей законодательной инициативе номер один.
В целом, мне нравилось, что пресс-конференции проходят без сценариев. И в отличие от первого форума по здравоохранению во время кампании, на котором я снесла яйцо, в то время как Хиллари и Джон Эдвардс блистали, теперь я знала свою тему холодно. На самом деле, возможно, я знал ее слишком хорошо. Во время пресс-конференции я поддался старому шаблону, давая исчерпывающие объяснения по каждому аспекту обсуждаемого вопроса. Это было похоже на то, как если бы, не сумев включить различные переговоры по законопроекту на канале C-SPAN, я собирался компенсировать это, предложив публике часовой, очень подробный краткий курс по политике здравоохранения США.
Пресс-корпус не слишком ценил эту тщательность. В одной из новостей было отмечено, что временами я принимал "профессорский" тон. Возможно, именно поэтому, когда пришло время для последнего вопроса, Линн Свит, ветеран газеты Chicago Sun-Times, которую я знал много лет, решила спросить
