Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Пол Макоули

— Что касается меня, — заявила Лорквиталь, — то я не верю во всякие сверхъестественные случаи. На берегу говорят, что матросы суеверны. Но на самом деле мы просто осторожны, ведь на воде нельзя ничему доверять. Мне кажется, чудеса происходят потому, что люди на них надеются. В основном только очень верующие утверждают, что видели чудо. И это естественно. Ведь именно они получат от него максимальную выгоду, даже если сами того не осознают. Лично я полагаю, что, если кто-то объявляет, что видел чудо, он скорее всего просто ошибается.

Элифас кивнул:

— Все, что ты говоришь, сестра, справедливо. Самая сложная проблема с чудесами, это не пытаться их объяснить. Труднее всего доказать, что некое событие является чудом, а не простым проявлением законов природы или древней технологии. Доказать, что это не хитро подстроенный трюк и не иллюзия, основанная на добровольном согласии аудитории ей поддаться. В древние времена существовали театры для разума. Там зрители могли обследовать фантастические миры, где чудеса происходили как нечто само самой разумеющееся. Примерно как в театре марионеток. Ведь куклы там могут летать, глотать огонь, восставать из мертвых. Но ведь это не чудеса. Это иллюзии.

— Значит, можно сказать, — вмешался Йама, — что я видел во сне, как ожила кариатида. Или что я говорил с женщиной из оракула в Храме Черного Колодца. К несчастью, я не могу в это поверить. Истина в том, что в нашем мире существуют вещи, о которых все давно забыли, а я каким-то образом умею возвращать их к жизни. Для меня вопрос не в том, как происходят эти события, а почему они происходят. Если бы я знал ответ, то был бы счастлив.

Икшель Лорквиталь сказала:

— До того как умер мой муж, еще до войны, мы ходили по Великой Реке с верховий до самого устья по крайней мере раз в год. Думаю, я видела большинство рас Слияния, включая самые дикие туземные племена из тех, что обитают у подножия Краевых Гор или в болотах и джунглях вблизи срединной точки мира. Но должна с сожалением признать, молодой человек, я никогда не встречала таких, как ты.

Йама улыбнулся и, повернувшись к Элифасу, сказал:

— Во всяком случае, я рад, что мне не придется тратить время на поиски. Ты их уже провел.

— Даже такое надежное судно, как «Соболь», не может забраться далее конца реки, — произнес Элифас. — А раса Йамы сейчас может жить только там.

— Там никто не бывает, — сказала Икшель Лорквиталь. — Только уж самые отчаянные авантюристы и сумасшедшие миссионеры.

Элифас согласно кивнул:

— Именно, сестра, лучше и не придумаешь места, чтобы спрятаться.

Икшель Лорквиталь рассмеялась и захлопала в ладоши. Кисти рук у нее были толстыми, между пальцев висели дряблые перепонки. Звук получился звонкий и громкий.

— Такой красноречивый господин, — улыбаясь, сказала она, — способен разговором выманить из воды рыбу, убедив ее, что воздух очень полезен. Прекрасные слова впустую тратятся на старую женщину. Вот моя дочь — да. Она настоящий знаток комплиментов. Ее бы порадовала твоя утонченная беседа.

Элифас поклонился.

— Должна тебе сказать, — обратилась Икшель Лорквиталь к Йаме, — что такая бледная кожа, как у тебя, не годится для жителей пустыни за срединной точкой мира.

Элифас возразил:

— Согласно мемуарам, которые обнаружил мой ученый друг Кун Норбу, старший служитель Департамента Аптекарей и Хирургов, они должны обитать в пещерах ниже поверхности пустыни.

Йама улыбнулся.

— Мой отец постоянно роется в земле, пытаясь найти прошлое. Подземный город — самое вероятное место, где можно обнаружить первых людей нашего мира.

— Именно так, брат, именно так. Много лет назад, когда я был еще совсем молод, если, конечно, подобное можно вообразить, мы с Кун Норбу нашли под разрушенным храмом подземный ход. Ход уходил в глубину, к просторному помещению, где стояли огромные машины, которые не работали. Этот зал оказался таким громадным, что, потратив два дня на его изучение, мы не решились идти дальше. С тех пор мне часто снится этот зал и, бывает, там случаются такие чудеса, что, проснувшись, я боюсь, уж не сошел ли я с ума.

В серебристых глазах Элифаса играли концентрические круги, сжимались и расширялись, подобно зрачкам. Его гладкая черная кожа имела зернистый рисунок, как на хорошо выделанной шкуре быка. Пальцы казались букетом членистых прутиков. Изящная ушная раковина обрамляла глядящую наружу барабанную перепонку.

Йама вдруг осознал, что он практически ничего не знает об этом немолодом человеке, который упорно хотел следовать за ним, Йамой, по одной-единственной причине — ему хотелось снова раздуть в своей душе угасший было дух приключений, свойственный его давно ушедшей юности. Прошлой ночью Йама случайно увидел, что Элифас, скрючившись над палубой возле отдушины, что-то шептал в маленький пластмассовый треугольник, видно, какой-то амулет или идол. Какие молитвы? Каким духам? Ясно, что не Хранителям. Тамора права, подумал Йама, нельзя так безраздельно доверять всем подряд.

Элифас встретился глазами с Йамой и улыбнулся.

— А что касается вопроса, почему ты оказался способен сотворить то, что сотворил, то это — совсем другая проблема. Следует задаться вот каким вопросом. Происходят ли чудеса оттого, что Хранители или какие-то их представители активно вмешиваются в жизнь нашего мира, или же оттого, что они являются частью естественного хода событий, так и задуманного Хранителями с самого начала?

Икшель Лорквиталь вынула изо рта погасшую трубку, откинулась в шезлонге и сплюнула в несущиеся мимо волны. Она вытерла рот тыльной стороной своей перепончатой ладони и сказала:

— Всем известно, что Хранители ушли из нашего мира. Лучше или хуже, он теперь существует сам по себе, и со всем остальным — то же самое. Звезды и раньше были на небе, Хранители только расположили их в более приятные глазу созвездия.

— Именно так, — отозвался Элифас. — Однако некоторые полагают, что, покидая наш мир, Хранители желали создать для себя некую протяженность от первопричины до самого конца. Таким образом, оставив нас, Хранители фактически вышли за пределы творения. Они все еще наблюдают за нами и направляют наши действия, но более опосредованно, чем когда они выражали свою волю через аватар в оракулах.

Икшель Лорквиталь вспомнила:

— Когда еретики заставили умолкнуть последних аватар, было много беспорядков. Тогда сожгли много храмов. Черные были времена.

В действительности, — стал объяснять Элифас, — после Эпохи Мятежа выжило очень мало аватар, и они были в таком смятении, что не могли реально влиять на события, а просто были последним прибежищем людей, которые искали ответы на вопросы, ответов не имеющие. Аватары больше не являлись источником вселенской мудрости и кладезем знаний об управлении миром, как это было в Золотой Век до мятежников. Разумеется, там имелись очень полезные программы, которые действовали как библиотекари. Мне все еще их не хватает. Письменные архивы, правда, почти так же обширны, но с ними трудно управляться.