Седой Кавказ - Канта Ибрагимов

Последним из гостей подходит к Малике Султанов. Он еще не член клуба, и особо приглашен хозяйкой для украшения однообразного общества ученым врачом и придания светской беседе столичного лоска.

Султанов не в курсе обычаев, да и не так он богат и обязан Ясуевым и Докуевым, поэтому он преподносит Малике только роскошный букет роз.

– Какая прелесть! – искренне восторгается Малика, нарочито долго сжимая кисть врача.

Передряги в личной жизни Султанова получили огласку, и Малика надеялась выудить побольше подробностей скандала. Ее не столько волнует судьба бывшей невестки деверя, сколько интересен рассказ из первых уст, для издевательской передачи свекрови Алпату, которая все больше и больше ненавидит ее – Ясуеву и до сих пор с умилением вздыхает по Полле.

О многом хочет переговорить Малика с Оздемиром, но светский этикет предписывает ей как хозяйке всем уделить по возможности равное внимание, начать общий для всех интересный, животрепещущий разговор на актуальную тему. А сегодня тема одна – выборы.

По республике всего три избирательных округа, и ясно, что в сельских округах без особых проблем одержат победы первый и второй секретари обкома КПСС – Месенов и Ясуев. Для этого есть все предпосылки, проведена огромная предвыборная работа, чтобы не допустить в списки претендентов какие-либо колоритные фигуры из национальных авторитетов.

Другое дело – третий округ, по городу Грозному. Здесь республиканские лидеры позволили альтернативные выборы, и все с интересом ожидают результатов голосования. В грозненском округе развернулась нешуточная предвыборная борьба – ведь за мандат депутата схлестнулись не просто влиятельные претенденты, а лучшие представители национальных групп, населяющих столицу республики: первый секретарь горкома КПСС – кандидат от русскоязычных,а их – две трети населения города; армянскую диаспору представляет нефтяной магнат; и наконец, от вайнахов – зампредсовмина Букаев.

В целом предпочтение отдается секретарю горкома – русскому. Есть мнение, что и армянин может обойти всех, ибо за ним маленькая, но сплоченная команда и главный козырь – значительный консолидированный капитал, и не только местный, но и из других регионов. На Букаева мало кто ставит, и хоть он слывет в республике харизматической личностью, однако должность невысока (таких вице-премьеров аж трое), да и средств на агитацию маловато. К тому же и Ясуев, как явного своего конкурента, всячески притесняет Букаева, ставит палки в колеса, принижает его роль. В итоге все согласны с одним – если вайнахи Грозного все как один организованно пойдут на выборы и проголосуют за Букаева, то может произойти чудо – и он победит.

– Я, конечно, патриотка, – уже во время трапезы говорит хозяйка дома Ясуева Малика, – но мне дороже личные симпатии, и посему я голосовала за секретаря горкома. Как-никак он и живет ближе к нам, в нашем подъезде, а Букаев только в соседнем.

Как ни странно, многие мыслили и действовали в этом вопросе иначе, тем не менее сейчас вслух ничего не говорят, делают вид, что рты забиты едой, и только вольнодумец и посему не член клуба Султанов категоричен.

– В этом нет ничего удивительного, ведь вы поддержали своего по крови, и я считаю, что правильно сделали.

– Что за вздор? – насупилась Малика, от гнева у нее вилка вывалилась из рук, пачкая дорогое платье, гулко упала на роскошный ковер. – Я настоящая чеченка, и если кто не верит, может посмотреть в мой паспорт.

– Вы не так меня поняли, – хотел ретироваться Султанов, но было поздно. Малика презренно отвернулась от него, и в последующей застольной беседе несколько раз очень искусно поддевала врача, со смехом упоминая о его злоключениях и, чтобы окончательно сокрушить его, поинтересовалась: «А не могут ли окружающие заразиться?»

Хотя присутствующие и заискивали перед Ясуевой, хоть и готовы они были перед ней «стелиться» в угодливости, тем не менее вайнахи знают, что столь вольное поведение женщины по отношению к мужчине недопустимо. За столом непривычная неловкость и даже замешательство. Наиболее прозорливые пытаются сгладить обстановку, перевести разговор в другое русло, и свести колкости женщины, могущественной женщины, к неудачной шутке.

Не только лицо и шея Султанова, но даже блестящая лысина залились пунцовой краскою. Он больше ничего не ел, просто тыкался в тарелки, скрывая раскрасневшееся, вспотевшее лицо, и сидящие рядом с ним слышали, как его каблуки выбивают на ковре нервную чечетку.

К удивлению всех, он повел себя, как мужчина – не вступил в диспут с хозяйкой и после еды по-английски, тихо удалился.

– Слава Богу! – воскликнула Ясуева.

– Нечего приглашать не членов нашего круга, – теперь дружно поддержали ее все. Никто, тем более Малика, не знал, что в этот вечер в душе Султанова зародилась яростная злость, и не только к Ясуевой, но и ко всем, кто с ней связан, и прежде всего к ее отцу, и что в последующем эта мелкая межличностная неприязнь перерастет в ненависть, в упорное противостояние, и в результате их столкновения, их бахвальства, алчности и властолюбия, пострадают не они, люди обеспеченные, защищенные, а их простые сограждане, те, кто не называет себя чеченцем и является им, те, кто и в радости и в горе живет в Чечне, рожает в Чечне, умирает в Чечне и не мыслит себя вне Чечни… Но это позже, а ныне торжественный прием продолжается.

Между многочисленными блюдами – пылкие тосты, щедро разливается спиртное. Не пьющих, кроме Ясуевой, нет, есть только употребляющие шампанское, коньяк или водку. Наконец, от чревоугодия устали, по примеру Малики, все встали вокруг стола, выжидая, пока прислуга поменяет сервировку и подаст десерт.

Как таковой, класс прислуги отсутствует, к тому же коммунистический режим это запрещает. Тем не менее эту роль выполняют бедные родственники. Чтобы беднота, отъевшись, не зазнавалась, их держат на «коротком поводке», особо не вознаграждая. Родня однако тоже виновата: у вайнахов в прислуге быть позор, и оправдываясь, говорят, что просто помогают обеспеченным родственникам в их нелегкой участи, в их гостеприимстве, в их проблемах, и посему не оговаривают жесткую ставку своих услуг. Богатые, как правило, скупы, из принципа они готовы три цены переплатить таксисту, а наутро жалеют пятак на автобус. Так и с родней-прислугой: изобилие для гостей рекой, а на сумку уходящего родственника косятся, считают, что обирают их, обворовывают, обманывают. От этого – скандалы, размолвки. Однако беднота есть беднота, и чем пахать у чужого станка, лучше облизывать щедрое родственное корыто. Возвращаются они к преуспевающим и с миной угодливости и почитания в три погибели вынужденно склоняются; и вновь ничего не оговаривается. Просто помогают они, и все пошло по новому кругу до нового перехлеста эмоций, до окончательного неприятия друг друга, скрытой вражды, отягощения родства…

Это закулисное отступление гостей не интересует, они до изгиба ребер наелись, по горлышко напились, и тем не менее с любопытством и вечной алчностью ожидают, что же подадут на десерт. А десерт, как и основной обед, разнообразен, красочен. Из обкомовской столовой доставили дефицитные заморские фрукты – ананасы с бананами; из фабрики-кухни – аппетитную выпечку; из ресторана «Кавказ» – шоколадное мороженое со смородиной и малиной; из кафетерия «Столичный» – многоярусный торт с надписью «С новосельем!».

Гости капризничают, вздутые животы потирают и жалуются, что мол, на диете все, и тем не менее ко всему принюхиваются, во все тыкаются, потихоньку все пробуют.

По традиции, десерт должен плавно перейти к танцам и веселью, однако сегодня из-за позднего начала артистов отпустили.

Время к полуночи, и членам элитарного клуба надо обсудить насущные дела. А дела здесь вечно одни; только две движущие силы властвуют в этом обществе (кстати, и не только в этом!) – это деньги и секс. Они боятся только бедности и голода, остальное им безразлично. Ну а если ты богат, здоров, относительно свободен и волен, то о чем еще можно думать на ночь глядя, если не о сексе. Тем более, что за прошедшие выходные, как примерные граждане, все отоспались, отдохнули, набрались сил для предстоящей бурной недели.

И довольно легко определить, какую из важных проблем обсуждают члены элитарного клуба. Если кучкуются и говорят вполголоса, сдержанно жестикулируя, – то о деньгах. А если общается только два партнера (неважно какого пола), говорят только шепотом, а руки у мужчин в основном в карманах штанов, а у женщин – сложенные будто в молитве на груди, то это об ином, тоже инстинктивно насущном. И не надо все опошлять, здесь не только животная страсть, а изредка встречаются и глубокие чувства, мечты и помыслы. Но это потаенная искорка, как слабая надежда, без сочувствия и сострадания быстро гаснет; и если ненароком эту искорку в ком-нибудь другом обнаружат, то посыплется смех, издевки, анекдоты, как к проявлению слабости, заурядности и просто человеческой наивности.