Братья Стругацкие - Ант Скаландис

В тот же приезд обсуждается впервые под условным названием «Литературный роман» хроника их злоключений в «МГ», выполненная в духе «Современной идилии» Салтыкова-Щедрина, но по образцу Булгакова. В каком-то смысле это уже проклёвывалась «Хромая судьба». Тогда же решили пресловутую «Сказку о дружбе и недружбе» написать порознь по следующей схеме: сначала БН, потом АН. Так и сделали в следующем году. А в Москве АН всё время работает над «Сказанием о Ёсицуне» — средневековым японским романом. Это большая работа — её ещё надолго хватит.

Любопытный штрих: находясь на съёмках «Сталкера» в Эстонии, общительный АН заводит новые знакомства и использует их по максимуму. С декабря 1977-го по февраль 1978-го «Пикник» печатается с продолжением в таллиннской комсомольской газете «Молодёжь Эстонии». Аудитория, конечно, узкая и гонорар смешной, но всё равно — вот и ещё в одной будущей (и бывшей) стране опубликована книга столь ненавистная «Молодой гвардии»!

А у БНа наиболее драматичное событие было в марте, когда он с внезапным приступом острой боли в животе угодил сразу на операционный стол. Вот как примерно через месяц — уже с юмором, — БН напишет об этом Ковальчуку:

«Дорогой Миша!

Большое спасибо за подарок! Это действительно радость! Особенно в моём скорбном положении. Полулежу тут без желчного пузыря и без зубов, выдранных по медицинским соображениям (я врезал дуба на столе, и никак нельзя было воткнуть в меня трубку для искусственного дыхания), и так мне уныло, и вдруг — о счастье! — детективчики! Огромное спасибо!»

Желающим более подробного описания рекомендуем обратиться к роману С. Витицкого «Поиск предназначения».

Трудно не процитировать замечательное место из письма Штерну от 9 августа 1977 года:

«У меня дела так: фильм снимается, но медленно и трудно; в издательствах — тишина, пыль, редактора пьют чай и делают бутерброды с сардинками, замасленными руками осторожно и с отвращением перебрасывают листки никому не нужных рукописей; „Пикник“ не появится никогда, будь они трижды неладны; ощущения владельца „Запорожца“ те же, что у мужа женщины, страдающей кровотечениями — ездить можно, но не слишком часто, не очень долго и с большими предосторожностями, ибо запчастей не хватает (очень, кажется, неприлично получилось, но, Вы знаете, весьма похоже)».

А вообще, что касается августа, то именно тогда Андрей Стругацкий совершал свою вторую попытку поступления на географический факультет в ЛГУ. Из письма Ковальчуку от 22 августа:

«У меня был жуткий месяц: сын поступал в Университет. Пролез кое-как, но крови у меня выпито — литры! А попорчено — гектолитры!»

Наступает новый, 1978 год, а проблемы всё те же — старые. Из дневника Е.Л. Войскунского:

«16 февраля — Вчера был у Аркадия Стругацкого, он рассказал о своей баталии с подонками из „Мол. гвардии“. Аркадий ещё до меня написал письмо в тот же адрес, что и я, последовало долгое молчание, а потом его вызвали в ЦК к Сеничкину (кажется, зав. сектором в отделе пропаганды). Там же был и вызванный гл. редактор „Мол. гвардии“ Синельников, который извивался, как уж, пытаясь оправдать действия Ю. Медведева. Дескать, они хотят издать книгу, но у них есть возражения против художественных недочётов в „Пикнике на обочине“. Сеничкин велел ему заключить со Стругацкими новый договор и издать книгу… Потом, когда Синельников ушёл, Сеничкин слегка попенял Аркадию за тон письма.

Вскоре Аркадий получил от Медведева договор, в котором значились „Трудно быть богом“ и „Малыш“, но — не было „Пикника“. Аркадий отправил договор обратно с возмущённым письмом. Рукописи ему вернули „на доработку“. Подонки пытаются взять не мытьём, так катаньем.

Хорошо было Ж. Верну с его издателем Этцелем. Увы, в наши дни Этцелей нет. Любое издательство, заботящееся о прибыльности своих изданий (не говорю уж о других „параметрах“), было бы радо безотказно издавать таких первоклассных фантастов, как Стругацкие. Но у Медведева и K° совсем другие задачи. У них главная задача — „вытеснить из фантастики евреев“. Есть в этом во всём нечто средневековое…»

А «Пикник» тем временем получает вторую премию за лучший НФ роман года на ежегодном конкурсе памяти Джона Кэмпбелла. БН комментирует сдержанно:

«Мало ли на свете вторых премий. Честь не велика, а денег и вовсе не полагается».

У АНа в Москве где-то в начале лета стартует новая эпопея с экранизацией «Понедельника» — на этот раз в виде мюзикла (!). Поэтому старый сценарий никуда не годится, и надо писать новый. Идея принадлежит Константину Бромбергу, который уже снимает «Приключения Электроника» и увлечён фантастикой.

А познакомились они ещё годом раньше. Кроме того, лето проходит в интенсивной переписке с Болгарией. Переводчик и редактор из Софии Агоп Мелконян прислал АНу с женой приглашения, но так получилось, что именно в июне Елена Ильинична, наконец, получает новый паспорт на фамилию Стругацкая, а приглашение-то было на Воскресенскую — из-за этого поездка откладывается. История вообще странная. Ведь у супругов скоро официальная серебряная свадьба, а неофициальная, фактическая была ещё на новый 1977 год. Чем вызвано такое решение Елены Ильиничны, можно догадаться. Но мы не станем (во всяком случае, пока) углубляться в эту тему.

Только в конце июля получено повторное приглашение, и поездка в Болгарию состоится в сентябре — октябре. Будет она совершенно замечательной. И хоть и говорят: курица — не птица, Болгария — не заграница, а всё же это была первая для АНа полноценная зарубежная поездка. И то, что выпустили, — можно считать добрым знаком. Вьетнам, например, тоже дружественная соцстрана, но туда не выпускали, несмотря на все старания Марика Ткачёва, не раз и не два организовывавшего АНу приглашения.

Маша Стругацкая заканчивает институт и достаточно неожиданно выходит замуж. Хотя так уж ли неожиданно? Сразу вспоминается смешной разговор Юры Ревича с АНом, запомнившийся ему на всю жизнь. Они часто общались в 1974 году. Юра тогда ещё устроил АНу выступление в своём институте МИТХТ (тонкой химической технологии, на Пироговке), собрал неофициально двести рублей. Это были хорошие деньги — за один-то вечер. Хотя бывали случаи и пошикарнее: однажды через знакомых Ткачёва на каком-то «почтовом ящике» АНу заплатили за выступление сразу пятьсот. Но это, конечно, редкость. А Юре Ревичу очень симпатизировали и АН, и Елена Ильинична, прочили его в женихи Маше. Маша с Юрой дружила, но образовывать семью с сыном друзей отца — это для неё было немыслимо. Так вот, однажды Юра сидел у Стругацких на кухне и АН спросил у жены — по тону чувствовалось, что это вопрос дежурный: