Последние Каролинги - Фердинанд Лот

В течение 977 г. влияние Лотаря, казалось, настолько упрочилось на Севере Франции, что он забрал у Тедона, епископа Камбре, владения, которые тот отнял когда-то у аббатства Сен-Аман-де-Мароль, возле Арраса, и вернул их обратно монахам; но пока он даровал иммунитет монастырю Сен-Квентен-ан-л'Иль, по просьбе аббата Арнульфа (Лан, 5 августа 977 г.), Оттон II, действуя мастерски, привлек на свою сторону коалицию, которая сформировалась в прошлом году, что отняло у Лотаря все надежды на главенство над епископством Камбре, Эно и Нижней Лотарингии. Вместо того чтобы, как все ждали, отомстить за поражение своих вассалов, Оттон принял отнюдь негероическое решение и заключил полюбовное соглашение с их победителями. Ренье и Ламберт вернули себе утраченные отцовские территории. Годфрид сохранил Монс, к которому император еще присовокупил Бульон и, возможно, как раз тогда, графство Верден, дабы не оставлять своего верного вассала без вознаграждения. Карл, брат Лотаря, только что был изгнан из Франции. Оттон воспользовался этим счастливым обстоятельством, которое давало ему возможность стравить между собой братьев Каролингов, которые уже начинали его беспокоить. Император назначил Карла герцогом Лотарингии, сделав его, таким образом, своим вассалом; в то же время он принял меры предосторожности, чтобы новый герцог не стал опасен для него, дав Карлу не самые важные земли, Непременным условием этих благодеяний было то, что Карл должен оказывать сопротивление любым действиям Лотаря в отношении Лотарингии. Карл сдержит слово, и однажды его вассальная клятва Оттону послужит предлогом, чтобы лишить его французского трона.

Вероятно, будет преувеличением приписывать императору далеко идущие политические планы; может быть, он поступал так только по причине слабости, желая устранить беспокойства, которые ему непрерывно причиняла Лотарингия. Независимо от того, произошло ли это по воле случая или в силу ловкости Оттона, результат все равно оказался удачным для империи, потому что Лотарь потерял, таким образом, бесценную поддержку на последующие годы.

В действительности Лотарь уже десять лет намеревался вернуть себе Лотарингию. После весеннего путешествия в Бургундию в сопровождении множества епископов (Сегуина, Гибуина, Адальберона Ланского, Лиудульфа и др.) он решил сильно рискнуть. Средство, которое хотел использовать Лотарь для достижения своих целей, было весьма ловкое, но нечестное. Король решил разом выиграть дело, задумав захватить в плен своего царственного кузена Оттона II.[140] Оттон находился в Ахене со своей беременной женой Феофано и небольшой свитой. Лотарь срочно созвал в середине июня в Лане знать, чтобы поделиться своими планами и спросить их совета. Очевидно, что он очень много им пообещал, т. к. собрание одобрило предложения короля без обсуждения, и Робертины, что было весьма существенно, всецело поддержали королевский замысел. Абсолютная тайна сохранялась настолько, что в армии, численность которой доходила до двадцати тысяч человек (по, безусловно, преувеличенным подсчетам Рихера), никто, кроме военачальников, не знал, куда они направляются. Соблюдая определенный порядок, войска были поделены на армейские корпуса, каждый из которых имел свой отличительный знак. Лотарь переправился на левый берег Самбры и Мааса; узнав про это, епископ Камбре в страхе бежал в Кельн, где вскоре и скончался от переживаний. После того как армия перешла вброд Маас, она двинулась на Ахен, но прежде была поделена; на «центурии», каждая из которых находилась под командованием «центуриона».[141] Но для внезапного нападения огромное войско, обремененное всевозможными обозами, двигалось слишком медленно. Зная только, что императора сопровождает немного людей, Лотарь точно не представлял их число (это стало известно только после переправы через Маас), и на всякий случай собрал как можно больше войск; это было его ошибкой.

Когда Оттону II сообщили, что французская армия находится совсем близко, он не поверил; вести о ее приближении поступали одна за другой, но император упрямо отрицал такую возможность, отвечая, что Лотарь просто не располагает в достаточном количестве ни воинами, ни верными вассалами, чтобы осмелиться на подобную затею. Наконец, император сам вскочил на коня, и лишь когда собственными глазами удостоверился в реальности происходящего, понял, что любое сопротивление бесполезно и лучше пока укрыться в надежном месте, а позднее вернуться с большой армией, чтобы отомстить. Он стремительно Лежал в Кельн вместе с Феофано и всей свитой, бросив императорские инсигнии.

Армия Лотаря, задержавшись из-за своих обозов, прибыла только на следующий день. Во дворце столы были еще расставлены и накрыты для трапезы, всю еду с которых растащили воины. Императорские инсигнии[142] извлекли из тайников, а дворец и близлежащие местности разграбили. Но поход все равно не удался, поскольку основная его цель – пленение Оттона II – так и не была достигнута. Пробыв всего три дня в Ахене, Лотарь дал приказ возвращаться домой. Но перед отъездом французы потешили свое самолюбие, повернув на восток бронзового орла, возвышавшегося на крыше дворца. Там его, очевидно, установили еще по приказу Карла Великого как символ угрозы для Саксонии; Оттоны, его наследники из Саксонской династии, естественно, перевернули орла на Запад, в знак своего господства над Лотарингией.

На обратном пути Лотарь попытался внезапно захватить город Мец, но и эта затея окончилась неудачей. Епископ Меца Теодорих пожаловался Оттону II и убедил его в необходимости отомстить за содеянное. Более того, он настроил против короля Франции его родного брата Карла, которому была обещана французская корона, в случае если удастся свергнуть Лотаря с престола.

Тем временем охваченный жаждой мести император призвал к оружию вассалов по всей империи. Он собрал знать и побудил их призвать французского короля к ответу за нанесенное оскорбление, а чтобы наверняка заручиться их преданностью, осыпал их всевозможными милостями. Так ему удалось собрать в Германии, в Лотарингии и Италии армию в тридцать тысяч всадников, что в глазах современников было колоссальным числом. Туда входили оруженосцы, слуги, стрелки и т. д., и общее количество воинов доходило до шестидесяти тысяч.[143] Это было самое большое скопление войск, которое видели за долгие годы в Западной Европе. Располагая подобными силами, Оттон II не нуждался в применении хитрости. Он даже предупредил Лотаря о том, что собирается захватить его королевство к 1 октября.

В назначенный день Франция подверглась всем ужасам нового нашествия. Окрестности Лана, Суассона и Реймса были преданы огню и мечу, враг неистовствовал, разрушая королевские города Компьень и Аттини. Был взят Лан, и там епископ Меца провозгласил Карла королем.[144] Но отметим один нюанс, который необычайно ярко характеризует ту эпоху: Оттон щадил и старательно оберегал церкви и аббатства. Он страшно разорил земли Реймса и Суассона, но оказал большие почести святому Ремигию и почтил святого Медарда. Но по правде, командиры авангарда, вопреки приказам императора, разрушили и сожгли монастырь в Шель, построенный под Парижем святой Батильдой. Когда Оттон узнал о содеянном, то сильно огорчился и постарался возместить монахиням нанесенный ущерб. Сена единственная могла остановить этот стремительный опустошительный шквал. Армия нападающих встала лагерем между Монмартром и рекой, В свою очередь застигнутый врасплох Лотарь, распустивший свои войска, не мог оказать никакого сопротивления. Ему оставалось только отойти на другой берег Сены к герцогу Франции и просить у него помощи. Король укрылся в Этампе и созвал туда своих вассалов, в то время как Гуго Капет укрепился в Париже, чтобы защищать переправу на Сене. Не имея возможности переправиться через реку, поскольку левый берег оборонялся французами, Оттон приказал простым бойцам опустошить и сжечь парижские земли и предместья. Как-то некий германский воин, всячески поносивший парижан, подошел к обитым железом воротам, защищавшим вход на Большой Мост, и вызвал французов на поединок. Один из осажденных, по имени Ив, принял этот вызов и убил германца, за что был щедро награжден герцогом.

В это время Лотарь, Жоффруа Серый Плащ, королевский знаменосец, Генрих, герцог Бургундский, собрали свои войска и направились в Париж на помощь Гуго Капету. Императорская армия была ослаблена усталостью и болезнями, без сомнений, она страдала в опустошенной и разрушенной стране от недостатка пищи, к тому же приближалась зима. Оттон II не рискнул дольше задерживаться там и принял решение отступать. Но прежде он заставил толпу клириков подняться на вершину Монмартра и распевать «Alleluia te martirurn» так, чтобы «ошеломить и оглушить Гуго и жителей Парижа». После этого император снял лагерь (к 30 ноября) и двинул быстро войска по направлению к Лотарингии. Адальберон Реймсский» тайный сторонник Оттона, предоставил ему проводников.