Вычислитель - Александр Громов

До полудня отдыхали, набираясь сил перед ночным рывком. Спали, разморившись под лучами солнца, искали головастиков, цедили и пили солоноватую грязь, отходили опорожниться и снова спали, пока Обермайер не поднял тревогу, первым заметив медленное колыхание зыбуна. Кто-то большой и грузный нетерпеливо пропихивал громоздкое тело сквозь гиблую торфяную взвесь под зыбуном, торопясь добраться до беспечных существ, осмелившихся топтаться в его владениях. В ста шагах от бивака он ощутил под собою дно, отчего водорослевый ковер над чудовищем вздулся пологим бугром. Бугор рос, приближался.

Был ли это язычник или иная, еще незнакомая тварь, никто не собирался выяснять.

Теперь первую связку возглавлял Валентин – так распорядился Юст. Эрвина он поставил вторым, за ним Кристи. Сам встал во второй связке между Лейлой и Джобом, которому выпало послужить буксиром для Обермайера – тот плелся последним, сильно припадая на больную ногу.

Кристи заметила, что Эрвин держит голову несколько набок.

– Как твоя шея, болит? – не выдержала она.

Эрвин с усилием повернул голову. Кристи показалось, что, не будь его лицо скрыто под коркой грязи, оно все равно было бы черным.

– Кусаная рана. Я бы предпочел резаную. Наверно, в слюне той твари была какая-то гадость…

– Я могу взять твой рюкзачок.

– Не нужно. Ты и без того тянешь ящик.

Чем яснее вырисовывалась темная полоса на горизонте, тем легче становилось идти. Никто больше не проваливался, хотя жижа по-прежнему охотно выдавливалась из-под мокроступов. Ленточных водорослей стало меньше, появился мох. Кое-где укоренились чахлые корявые кусты. Болото словно вывернулось наизнанку, явив иную свою сторону – надежную и по сравнению с оставшимися за спиной хлябями почти приветливую.

Солнце еще висело высоко, когда полоса на горизонте расширилась и придвинулась. Отсюда уже можно было разглядеть сплошные заросли кустов, обрамляющих Гнилую мель, а может быть, и покрывающих ее целиком. Здесь и остановились, чтобы дождаться темноты. Юст проткнул шестом пружинящий субстрат под ногами и, вогнав в него шест едва ли не на всю длину, нащупал дно. Пожалуй, нападения язычника здесь можно было не опасаться.

Люди не показывались.

– За нами наблюдают, да? – шепнула Кристи Эрвину, улучив момент.

Тот кивнул:

– Наверняка. Ты устала?

– Немного. Больше есть хочется. Язычника бы съела, двустворчатый он там или нет. Вместе со створками.

– На, держи.

Эрвин разжал грязный кулак – на ладони оказались три некрупных головастика, неподвижных и помятых. Два черных, глянцевых, и один пятнистый. Когда Эрвин успел их поймать, как сумел припрятать и чего ему стоило отказаться от них самому, осталось неизвестным.

Кристи непроизвольно сглотнула.

– Это… для меня? – Ее голос дрогнул.

Эрвин кивнул. На добытую пищу он старался не смотреть.

Не в силах отвести взгляд от ладони Эрвина, Кристи замотала головой.

– Я не могу их взять…

– Мне силой тебя кормить? – В голосе Эрвина прозвучала злость. – Ешь быстрее, пока никто не видит.

Этот последний толчок разрушил хлипкую запруду гордости. В одну секунду от трех пропахших мужским потом жалких созданий не осталось и следа.

– Спасибо…

– После будешь благодарить, на Счастливых островах, – проворчал Эрвин. – А пока считай, что я это сделал из эгоизма. Сегодня ночью… придется поработать. Всем, даже Юсту. И тебе тоже. Так что шататься от голода погоди пока.

– А потом? – спросила Кристи.

– Что потом?

– Ты пресмыкался перед Юстом только для того, чтобы вместе перейти Гнилую мель? Потом мы уйдем от него, да?

Эрвин пожал плечами.

– Там посмотрим.

Треск ломаемых кустов – и луч фонарика выхватил из темноты коренастую человеческую фигуру. Над кустами возникли головы и плечи еще нескольких.

Даже многих.

В единый миг надежда обмануть карауливших рассыпалась в труху. Напрасно сделали обманный зигзаг, до захода последней из лун двигаясь к Гнилой мели наискось на север и уже при свете одних только звезд резко повернув к югу.

Начинался прилив. Зыбун медленно поднимался вместе с кустами. Влажный мох под ногами превращался в зыбучее месиво.

Веревка ослабла – Валентин подался назад. Юст выругался и сплюнул.

Выступивший вперед человек был одет в лохмотья, но все-таки не гол, чего нельзя было сказать о его спутниках. Но спутанные бороды у всех равно спускались на грудь, и корка засохшей грязи равно покрывала лица.

– Меня зовут Крюк. Просто Крюк, понятно? Я тут главный.

– Рад познакомиться, – оскалился Юст. – Ты там главный, а я тут.

– За право ступить на мою землю вы отдадите мне одну женщину, пять крепких ножей и всю веревку, – продолжал Крюк, не обращая внимания. – Ваше право жить среди нас обойдется вам еще в два ножа, два топора, семь шестов и этот ящик. Наконец, за то, что вы пытались обмануть нас и увильнуть от пошлины, вы заплатите штраф: отдадите обеих женщин, все оружие, всю одежду и все ваши вещи, кроме мисок. Миски оставьте себе.

– Ха! – бешено крикнул Юст.

– Мы не собираемся у вас оставаться, – высоким и как бы жалующимся голосом встрял Джоб. – Сами живите на Гнилой мели! Мы пойдем к Счастливым островам.

Крюк засмеялся. Загоготали, заухали, заперхали его подручные.

– Туда многие уходили, а вернулись только те, кто видел, как подыхали их дружки, – объяснил он, отсмеявшись. – Кто хочет жить, живет здесь. Мы никого не гоним и никого не держим, кроме баб. Надоело жить – иди хоть на материк, хоть к Счастливым островам.

– Это без снаряжения-то? – крикнула Лейла.

Вопрос позабавил аборигенов – в кустах снова заухали. Кто-то залился было радостным смехом с привизгом, но сейчас же подавился хриплым кашлем.

– Конечно без, – снисходительно усмехнулся Крюк под одобрительное хрюканье подпевал. – Зачем добру пропадать вместе с вами? К тебе, девка, это, кстати, не относится.

– Бери баб и дай пройти нам, – угрюмо высказался Юст.

– Нет! – Кристи дернулась и натянула веревку. Лейла зашипела на вдохе.

И снова – хрюканье в кустах.

– Не торгуйся, малыш. – Крюк картинно погрозил пальцем. – Ты знаешь цену.

Не прячься Юст в кромешной темноте – и тогда было бы ясно: он колеблется.

– Нам надо посовещаться и решить.

– Здесь решаешь не ты.

По знаку главаря вновь затрещали кусты – выломившись из зарослей, аборигены Гнилой мели споро и привычно брали новоприбывших в кольцо. Их было десятка полтора. Только один из них приволок с собой самодельную пику из шеста и ножа – прочие поигрывали бичами.

– Режь веревки! – неожиданно и дико закричал Эрвин. – Ничего не бросать! Сдвинься теснее!

Оттолкнутый в сторону Валентин едва устоял на ногах, а фонарик из его руки был выхвачен. Эрвин коротко хакнул. Крюк заморгал, ослепленный конусом света, попытался заслонить глаза рукой, отшатнулся назад и с хрипом схватился за шест, ударивший его в грудь и почему-то не отскочивший. По мере того как шест опускался под собственной тяжестью, а Крюк медленно заваливался навзничь, пятнадцать сантиметров стали, вошедшие ему в подреберье, описывали дугу, расширяя и без того смертельную рану.

Мощного рывка, на который, видимо, рассчитывал Эрвин, надеясь успеть подобрать брошенное с десяти шагов оружие, не получилось: разгонный толчок вогнал ногу вместе с мокроступом по колено в зыбун. Зато опомнился Юст. Его бич свистнул едва ли не раньше бичей грабителей. В непроглядной тьме кто-то взвыл дурным голосом. С рыком, похожим на рев действующего гейзера, Юст прыгнул вперед, заняв подобающее вожаку место на острие прорыва.

Грабители попятились. Нет, они не отказались от лакомой добычи, но поножовщина их ничуть не привлекала. Два-три удачных удара бичом издали – и делай с жертвой что угодно, она уже не поднимется. А поднимется, так все равно истечет кровью и далеко не уйдет.

Бичами они владели умело. Подобно собаке, чья лапа хрустнула на зубах конкурента в драке за пищу, скуляще взвыл Валентин. Фонарик выпал из руки Эрвина, рвущего ногу из цепкой трясины, и упал в грязь. Вскрикнул Обермайер.

– В кусты-ы-ы! – стонал Эрвин, получивший режущий удар бичом, и сам хлестал в ответ, рискуя задеть своих.

Вопли, стоны, хриплый ор… Свист бичей. Длинный поросячий визг. Выброшенная наугад пика входит в мягкое, ударивший бьет еще раз, не понимая, что орудует уже не пикой, а половинкой шеста, вторая же половинка с примотанным ножом, сбритая ударом бича, осталась неведомо где.

Наступая друг другу на пятки, сослепу ввалились в непролазь зарослей, колыхающихся вместе с зыбуном, но успели, успели продраться, проломиться сквозь самую гущу живым, терзаемым корявыми ветвями тараном и не дали снова замкнуть себя в кольцо.

Словно спина исполинского дышащего животного, ворочалась под двадцатью парами ног переплетенная корнями полутвердь-полухлябь, оторванная приливом от каменного дна. Трещали кусты, хрипели и дрались люди. Кристи вскользь ожгло бичом, и сейчас же кто-то голый, грязный, невыносимо зловонный налетел на нее из темноты, попытался сбить с ног…