Возлюби соседа своего - Френсис Дэвис

— Послушай, Нелл, — наконец примиряюще проговорил он. — Где твое чувство юмора? Я лично в своей жизни ничего глупее не видел. Все эти люди собрались здесь только для того, чтобы пить дрянное шампанское и ахать до охать, глядя на эту чушь, пожирающую саму себя, словно богомол. — Он рассмеялся, как мальчишка, довольный сравнением, и властно обнял ее за плечи. — Давай лучше пойдем купим гамбургер. Я ничего не ел целый день.

Она высвободилась из-под его руки:

— А я как раз недавно побывала на замечательном обеде, который прошел в полном одиночестве. — Она посмотрела ему в глаза, собралась с мыслями и сказала: — Я даже не знаю, кто вы такой, Шеа, за исключением того, что вы — мой сосед. И в данный момент у меня нет никакого желания узнавать это. — Последнее не было правдой, но она решила говорить жестко и хладнокровно. — Мнение этих людей очень важно для меня…

Он самолюбиво выдвинул подбородок, готовый возразить, но молчал, улыбаясь.

— Они — часть моей жизни, и они — мои друзья, Шеа.

— Ни за что не поверю, — насмешливо ответил он.

Не теряй самообладания, сказала она себе. Спокойно.

— У меня есть общественная репутация. Когда я появляюсь в обществе, я не сама по себе — я представитель фирмы. Это дело чести. А это, понятие, я полагаю, выходит за рамки вашей компетенции. — Когда она закончила тираду, щеки ее горели. — А теперь, если позволите, я пойду домой. Вечер, благодаря вашим стараниям был совершенно отвратителен. Всего доброго, мистер Шеа. — Она приложила усилие, чтобы договорить с подчеркнутым достоинством и спокойствием. И, прежде чем он успел ответить, она почти бегом устремилась по Вельтон-стрит и вошла в двери Отеля Дрейка. Швейцар открыл для нее дверь, и она успела обернуться, чтобы заметить силуэт Шеа, что-то бормочущего в тумане.

Череда магазинов и магазинчиков, закрытых в этот поздний час, образовывала галерею для прохода в соседний квартал. Нелл остановилась у темной витрины цветочного магазина, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Ей никак не удавалось понять, почему же мнение Шеа о ее друзьях так важно для нее.

Одри вышвырнет ее вон, думала Нелл. Одри придет в ярость, если я откажусь видеться с Шеа. Но я не выдержу этой пытки: еще в течение двух месяцев улыбаться ему и изображать радушие, если… — если опять позволить себе попасться на его удочку. Надо постоянно себя контролировать. Но как, если он так чертовски привлекателен? Его малейшее прикосновение вызывает головокружение, а его поцелуи — о, его поцелуи сразу разрушают все мои решения.

Нелл отвернулась от витрины магазина с выставленным в ней «Букетом месяца» и обреченно побрела вдоль витрин к берегу озера. Миновав торговый квартал, она сразу увидела Шеа. Он ждал ее на повороте, меряя шагами мостовую, уже мокрую от дождя. Нелл попыталась пройти мимо, но Шеа обрушился на нее и схватил за плечи:

— Я виноват перед тобой, прости. Я очень раскаиваюсь.

— Пусти меня, — она сделала попытку вырваться, хотя и не очень уверенно.

— Может быть, я позволяю себе лишнее, но я не отпущу тебя, пока ты не скажешь, что прощаешь меня. — Он тряхнул головой, и брызги дождя веером разлетелись в косом луче фонаря. — А если ты вспомнишь все хорошенько и обдумаешь, ты поймешь, что я не сделал ничего плохого.

— Нет, ты вел себя ужасно! — возразила она, но против ее воли у нее перед глазами возникли все эти лица, каждое — с глупейшим выражением; эти раскрытые от изумления рты и глаза, все как один уставившиеся на Шеа — и от ее уверенности и злости тут же не осталось камня на камне. Подавляя внезапное и дикое желание расхохотаться, она сурово добавила: — Ты был жесток… Ты… — и тут же издала короткий смешок, затем еще, и, наконец, залилась смехом, не в силах больше сдерживаться.

— Это было… как стая рыб, пускающих пузыри, правда? — со смехом спросил он.

— Да как стая гуппи, — она смахивала выступившие слезы. — Ах, Шеа, ты неисправим! — Себе она вынуждена была признаться, что втайне завидует его способности отбрасывать напыщенность в общении, фальшь и натянутость. Но она никогда не призналась бы в этом вслух.

После этой окончательно примиряющей их реплики он обнял ее так, что захрустели косточки.

— А теперь, когда ты знаешь меня с самой худшей стороны, как насчет того, чтобы приготовить мне яичницу?

Еще до того, как за ними успела захлопнуться дверь фойе, Нелл услышала отчаянный лай Марго и Рудольфа. Они бросились к Нелл, как вихрь из хвостов, носов и шерсти.

— Они скучают без меня, — растроганно сообщила Нелл, пытаясь взять их обоих на руки.

Однако собаки с равной радостью бросились к Шеа и принялись скакать вокруг него.

— Сидеть, глупые собаки! На пол! — Скомандовала Нелл, имитируя Флору. Но собаки хорошо представляли себе, с кем имеют дело, и продолжали карабкаться по ногам Шеа, нисколько не обращая внимания на ее крики.

Шеа снял их с себя, как клочья шерсти. Держа по штуке в каждой руке, как меховые эскимосские рукавицы, он произнес:

— Да они просто смеются над тобой.

Нелл потерянно пожала плечами:

— Но Флора их запросто усмирила. — Она взяла собак у Шеа.

— Что ты так цацкаешься с этими собаками?

— Это подарок от одного давнего друга, который, помнится, говорил, что жить человеку одному вредно для здоровья. — Она горестно вздохнула. — Я запру их в спальне.

Когда она вернулась, то увидела Шеа, сидящим на корточках возле холодильника и изучающим его содержимое. Он чувствовал себя вполне дома: пиджак — на спинке стула, галстук развязан, рукава рубашки закатаны.

— Яйца! — он протянул Нелл картон. — Сыр. Масло. Что еще тебе нужно для тостов?

— Английские булки, — подсказала она. — Там, наверху.

— У тебя нет ветчины или бекона? — он внимательно осмотрел полки еще раз.

— Нет.

— А желе? Как насчет виноградного желе? — Прости, но у меня только земляничный джем от Фушона.

— Сойдет. А это что: цветочная пыльца. — Он держал в руках небольшой горшочек с надписью. — Что это такое и с чем едят?