Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - Марвин Кей

— Еще раз спрашиваю вас, Ватсон, — спросил Холмс с суровыми нотками в голосе, — что мы собираемся здесь делать?

Очевидно, нас ожидал наискромнейший отпуск. Экономка сообщила, что доктора Флойда нет, и его не ожидают.

— Удивительно! — заметил я. — Я давно не виделся с Горацио, но помню его весьма милым человеком. Никогда бы не подумал, что он способен пригласить гостей и не поприветствовать их лично. Жаль, что он так и не женился, его бы обучили манерам. Наверное, слишком много работает.

За ужином в тот вечер были только я и Холмс. Миссис Пиблс не только приготовила еду, но и прислуживала нам. Мы слышали тяжелые шаги наверху, но мужчина в сапогах для верховой езды так и не спустился. С таким же успехом мы могли бы поужинать и на Бейкер-стрит, где еда, признаюсь, была мне более по вкусу.

— Я дико извиняюсь, Холмс. Это недоразумение, — сказал я своему другу, который, прищурив глаза, внимательно рассматривал содержимое блюд на обеденном столе, — и я намерен утром первым же делом исправить его. Я съезжу на вокзал и куплю билеты, чтобы мы могли немедленно вернуться в Лондон.

— Не стоит, Ватсон. Вы обеспечили нас увлекательной загадкой. Отведайте консоме и передайте мне, пожалуйста, вон то блюдо с кусочками говядины. — Он с удовольствием продолжил трапезу, чего я не замечал за ним уже несколько месяцев.

На следующее утро мое недоумение только усилилось, когда я нашел Холмса в непривычно веселом настроении, болтающим в кухне с экономкой. Надев длинный фартук и собрав свои каштановые волосы в хвост, она варила нам крепкий бульон.

— Я предполагаю, что к доктору Флойду нечасто наведываются гости, — говорил он ей.

— Напротив, сэр. Почти каждые выходные, а иногда и среди недели, по крайней мере одна или даже две леди и джентльмен приезжали сюда из города. Конечно же, это его пациенты, специально приглашенные для оздоровления в деревне. Доктор очень великодушен. Как раз перед вашим приездом у нас была одна леди со своей горничной. Та совсем исхудала от непомерной работы, бедняжка. У ее хозяйки было много одежды, несмотря на сезон, и горничной приходилось то и дело чистить ее.

— А добрый доктор много времени проводит здесь со своими пациентами? — осведомился Холмс. Он облокотился на подоконник, но я видел, что он наблюдает за отражением миссис Пиблс в стекле.

— Что вы, сэр, доктор Флойд здесь почти не бывает. Он ненавидит солнце. Говорит, что его обсыпает. Днем и ночью он работает в больнице в городе. Его гости рассказывали мне, что он часто работает по ночам.

— А ведь вы давно уже в Хоп Хилле, — сказал Холмс.

— Двадцать пять лет, сэр. Моя мать была экономкой его отца еще до того, как беднягу забрали отсюда, как я вам уже говорила. Но как вы узнали?

— Вы только что открыли кухонный ящик и взяли острый нож, даже не взглянув на него. Только тот, кто очень хорошо знает, где что лежит, смог бы так. Хорошего дня, — неожиданно добавил он.

Он подошел ко мне — я в это время стоял в дверях в нерешительности, — взял меня под руку и вывел в коридор.

— Замечательно, Ватсон. Замечательно.

Я признался, что не понимаю, что может быть такого заманчивого в сплетнях сельской жительницы.

— Представьте доктора с коттеджем в глуши, в котором он очень редко бывает, тем не менее он настойчиво рекомендует приезжать сюда некоторым своим пациентам. Экономка — имейте в виду, Ватсон, что прислуга в любом доме обеспечит вас массой информации, — экономка сказала мне, что доктор Флойд сам составляет меню и присылает ей его по почте. Естественно, вы заметили огромное количество красного мяса в кладовой?

Я вынужден был признать, что этого не заметил.

— Сегодня днем будет еще один гость, — продолжил Холмс. — Некая мисс Френсис, гувернантка семьи Хэилшам. Мне сказали, что она некоторое время находилась под наблюдением доктора Флойда после болезни, обнаруженной у нее, пока семья была за границей. Интересно, что от лечения ей, похоже, становилось скорее хуже, чем лучше.

— Вы же не полагаете…

— Я ничего не полагаю. Вам ведь известно, что не в моих правилах делать предположения, не имея на руках фактов. Вы, конечно же, заметили одно противоречие.

— Какое противоречие?

— Ну хватит, Ватсон, я начинаю думать, что отдых вам действительно был нужен! Мы же с вами не пациенты доктора Флойда.

— Но он мой коллега, — оправдывался я.

— С которым вы не поддерживали связь несколько лет, а меня он и вообще не знает, — подчеркнул мой друг. — И тем не менее, он пригласил нас двоих. — Он посмотрел на меня так, словно эти слова все объясняли.

Когда я снова предложил Холмсу вернуться в Лондон, он и слышать об этом не хотел, так что я настроился на скучную неделю с долгими прогулками и простой пищей.

Мисс Френсис приехала в тот же день. Это была брюнетка с кожей цвета слоновой кости, очень худая. Закутавшись до ушей в тяжелый плащ, несмотря на теплый день, она прошла прямиком в свою комнату. Мы не имели удовольствия поужинать в ее обществе, что разочаровало меня, но Холмс, казалось, даже не удивился.

— Ей отнесут еду наверх — это несомненно, — объяснил он, — так же, как и нашему приятелю с поезда.

— Странный, однако, отдых — сидеть все время в комнате.

Мой друг сухо рассмеялся.

— Действительно странный, мой дорогой Ватсон.

На следующее утро он бродил по дому, погруженный в свои мысли, и я давно усвоил, что в таком настроении ему лучше побыть одному. Мне оставалось самому найти себе развлечение.

В Хоп Хилле не было обычной для поместий библиотеки, только пара полок в кабинете с покрытыми пылью и плесенью книгами, которые не вызвали у меня интереса. После беглого их просмотра я разыскал экономку и спросил, чем еще можно заняться в этой глуши.

У нее было всего одно предложение:

— Ближайший паб «Лебедь и лебедята», сэр. Он находится на приличном расстоянии, так что вам лучше взять трость. У этажерки возле двери есть трости разных размеров.

Я тотчас же отправился в «Лебедь и лебедята», мысленно досадуя на то, что вместо радушного гостеприимства мы получили скуку. Мое удовольствие от отпуска значительно поубавилось.

Паб был темным и весьма специфическим, с опилками на полу. Там собралось полдюжины мужчин с обветренными лицами, которые производили впечатление завсегдатаев. За кружкой пенного пива я решил заговорить с одним из них.

— Чем здесь можно заняться? — обратился я к крупному парню в матерчатой кепке с твердым козырьком. — Есть какие-нибудь развлечения?

— Почти никаких. — Он не отводил взгляда от своей кружки.

— Может быть, верховая езда?

— Конюшен нет.

— А охота?

— Не в это время года.

— Что же вы делаете для моциона?

— Работаю на ферме.

Я сразу же уткнулся в свою собственную кружку.

По возвращении в Хоп Хилл я нашел Холмса в дверях маленькой тусклой гостиной, разговаривающим с неуловимой мисс Френсис. Она любезно поприветствовала меня осипшим голосом, который я едва расслышал, и в скором времени извинилась, намереваясь уйти.

— У меня болит горло, — объяснила она. — С вашего позволения, джентльмены.

Мы видели, как устало она поднимается по лестнице. Дверь в ее комнату закрылась.

За ужином я пожаловался:

— Здесь почти нечем заняться, Холмс. Местный паб не слишком веселое заведение, как и следовало ожидать, а что касается спорта — в округе нет ни одной конюшни. И поскольку здешние гости больны…

— Мы должны быть благодарны, что теперь у нас есть адекватное упражнение для ума, — заключил мой друг. Однако он не стал развивать эту мысль.

Прошло несколько скучных дней. Мой сон никогда не был крепким, а непривычная загородная тишина, вопреки моим ожиданиям, тем более не давала мне уснуть, производя противоположный эффект. Я понял, что мне просто необходим городской шум.

В конечном итоге нас спасла телеграмма из Лондона, адресованная Холмсу, — от самого инспектора Лестрейда.

Мой друг прочел ее, вскинув бровь, затем передал мне.

— Что думаете, Ватсон?

«Ужас восемьдесят восьмого возвращается», — этими словами начинался текст телеграммы.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять эту фразу. Я озадаченно уставился на Холмса, который, похоже, уже разгадал эту загадку.

— Но разве Потрошитель не умер?

— Джеймс Мейбрик отравлен, — таинственно ответил он, — и тем не менее ужасы продолжаются, мой дорогой Ватсон. Потрошитель орудовал ножом и был зол. А эти новые преступления совершены с большим хладнокровием. Теперь я просто обязан вернуться в Лондон. И чем быстрее мы туда отправимся, тем лучше. Некоторые жизни еще можно спасти.

Его голос был решительным, на лице появилось несколько суровых морщин.

В тот же день мы сели на поезд. Я с облегчением отметил, что в этот раз мужчины в сапогах для верховой езды с нами не было. Когда я упомянул о нем, Холмс сказал: