Лунный плантатор - Руслан Ходяков

— Ну и что? — сказала Натка. — Зато ты только вслушайся как красиво! Море Радости! Если бы ты владел Луной, то смог бы подарить мне Море Радости?

— Наточка, — с грустью в голосе сказал Родион. — Дорогой мой человечек! — Если бы я владел Луной, то подарил бы тебе не только Море Радости, но и Море Надежд помноженное на Океан Любви!

— Ну, — сказала Ната. — Такого океана на Луне положим нет.

— Ну и что? — хмыкнул Родион. — Какая разница? Согласно международной конвенции об освоении космоса Луна принадлежит всем государствам земли, то есть никому конкретно, а мне уж тем более. Так, что дорогая моя Наточка, море радости я подарить тебе не смогу, хотя очень бы хотелось…

— То есть как это никому не принадлежит? — встрепенулась Ната. — очень даже принадлежит. Я даже знаю кому! Вот!

— И кому же? — с усмешкой поинтересовался Родион.

— Луноходу!

— Не понял, — Родик недоумевая посмотрел на девушку.

— Вовчику Оболенскому!!! Луноходом мы еще в школе прозвали за то, что… — Ната торжествовала. — Ой, — сказала она. — Как интересно! — У вас же с ним фамилии одинаковые!

— Подумать только какое совпадение, — скептически заметил Родион.

— Нет, правд! — Натка повернулась к Родику. — Как интересноооо! — протянула она. — Вова Оболенский — мой одноклассник. — еще в школе он хвастался, что, дескать принадлежит к знатному роду графьев Оболенских! Дескать о его предках и у Льва Толстого упоминается в «Войне и Мире» и еще много где в разных исторических книжках… Очень он кичился своим происхождением и голубой кровью, хотя сам был тупица и зазнавала!

— Забавно, — сказал Родион.

— Так может ты ему дальний родственник? — Ната взяла бутылку вина у Родика, отпила из нее, уже ощущая как алкоголь запускает мягкие теплые пальцы под кожу на затылке.

— Может быть, — сказал Родик. — Но к сожалению ваш покорный слуга воспитывался в детдоме куда был определен сразу после родов. Единственное, что я знаю о своей генеалоги это то, что мою маму звали Анастасия Ивановна Оболенская… А было это все в славном городе Ростове, который стал мне на самом деле и мамой, и уж конечно, как в песне поется, папой. Так-то. Даже если у меня и появился некий дальний родственничек, что еще не факт. Мало ли в Бразилии Донов Педро? Да и что мне с того?

— Как, что? — всплеснула руками Ната. — Я же тебе самого главного не рассказала. Еще в школе Вовчик хвастался тем, что его предкам сам, — Натка подняла вверх указательный палец. — Сам Император Петр Первый Самодержец Всея Руси жаловал в вечное владение Луну. Представляешь? За это ему прозвище «луноход» и дали! А ты говоришь никому Луна не принадлежит. Луноходу! Вовчику Оболенскому она принадлежит! И тебе может тоже, раз ты Оболенский, — добавила она последнюю фразу. — Вот, так!

— Смешно, — надменно улыбнулся Родик.

— И ничего смешного! — возразила Натка. — Я своими глазами видела старинный документ, который Вовчик тайком слямзив у родителей приносил в школу. Манускрипт сей был запаян в целлофановый кулек, что бы не портился и в нем черным по белому было написано, что я, дескать такой сякой «Император Всея Руси Петр Первый жалую графу Оболенскому небесное светило Луну в вечное владение за заслуги перед отечеством нашим славным». И все это собственно рукой государя начертано! Представляешь за сколько этот документик, да еще с таким содержанием можно на каком-нибудь аукционе продать? О-го-го!

— Документик, говоришь, продать? — Родион Оболенский прищурившись посмотрел на захмелевшую Нату, а потом на плывущую над Невой Луну и почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев и холодок в животе. Так всегда бывало у него перед тем как на свет божий должна родится свежая, оригинальная идея? — И где он сейчас этот твой Вовчик Оболенский?

— Да там, же где и всегда, — сказала Ната. — Пьет водку в каком-нибудь баре или ночнике и рассказывает всем какой он умный. Или валяется у себя дома на Литейном в квартире пьяный в стельку. Жизнь прожигает, в общем.

— Богатенький? Раз жизнь прожигает?

— Богатенький, — кивнула Ната. — Хотя все относительно.

— А денежки у него откуда? — поинтересовался Родион. — Коммерсант, али кто покруче?

— Да, какой он к черту коммерсант, — отмахнулась Натка. — Единственное, что он мог в плане коммерции, так это фарцевать в школе жвачкой, которую ему папа привозил когда за границу на какой-нибудь симпозиум ездил.

— Так и с чего он ведет такой праздный образ жизни?

— Известно с чего, — ответила Натка. — Распродает фамильное имущество. Сдает знакомому антиквару по одной картине в год и живет припеваючи. А картин у него много! Оболенские-то все-таки графьями были. Видимо во время революции припрятали кое, что на черный день.

— Есть! — Родион хлопнул в ладоши. — Есть!

— Что, есть? — переспросила Ната.

— Бриллиантовый дым!

— Какой еще дым?

— Бриллиантовый!!! — Родион выхватил у Наты бутылку и сделал несколько длинных, булькающих глотков. — Феноменально! — воскликнул он. — Замечательно!

— Ты, чего? — спросила Ната.

— Идея! — с жаром проговорил Родик. — Понимаешь? Нет? У меня появилась ИДЕЯ! Это совершенно непередаваемое чувство. «Эврика!» — в свое время кричал Архимед. «Идея!» — кричу я. Бриллиантовый дым. Озарение!

— Да, к чему ты это все!? — Ната во все глаза смотрела на молодого человека. — У меня такое чувство, что ты сейчас пустишься в присядку.

— А это мысль! — воскликнул Родион, сходу опустился на корточки и пошел в присядку смешно выкидывая вперед ноги.

Ната рассмеялась.

— Эй, месье Танцор Диско! У вас все дома? — смеясь спросила она. — Прекратите сей час же! Вы привлекаете внимание широкой общественности, — Ната оглянулась и увидела, что компания пьющая пиво на соседней лавочке как-то странно смотрит на Родика и, сало быть, на Нату.

— Ну. И. Пусть. У. Меня. Все. Дома, — продолжая плясать, в так дыханию ответил Родион. У. Меня. Все. Дома. Ай! Да! Родик! Ай! Да! Сукин… Сын! Фу! — он присел на скамейку рядом с Натой. — Я твой должник, — сказал он ей.

— С чего бы это?

— Ты мне только что подарила просто гениальную идею!

— То есть так и гениальную?

— Вне всякого сомнения! — Родик указал на Луну застрявшую меж пролетов разведенного дворцового моста как в тисках. — Знаешь?

— Что, сколько стоит? Дворцовый мост, сколько стоит?

— К черту дворцовый мост!

— А, что? — Ната еще раз посмотрела туда куда указывал ей Родион. Луна, сколько стоит?

— Луна.

— Сколько?

— О-о-о! — протянул Родион. — И глаза его сверкнули адским, почему-то зеленым, пламенем. — Луна стоит минимум… — и Родион Оболенский назвал сумму.

Глава двенадцатая

В которой выясняется, что Луна стоит гроши, но с другой стороны сто центов — это доллар, сто долларов — это сто долларов, а сто миллионов долларов — это миллион раз по сто центов

— Ну, все, Наточка, я пошел, — сказал Родион.

— Удачи, любимый, — ответила Ната и обвив руками его шею, нежно и долго поцеловала. — Встретимся вечером, как договорились. Я помчала, а то мама мне из-за Женьки голову снимет! И смотри поосторожней с Вовчиком. Он и раньше был парнем со странностями, а сейчас, как мне тут рассказывали, крыша ему вообще ручкой сделала.

— Не беспокойся, — сказал Оболенский. — Я это учту.

Он вышел из машины, захлопнул дверь, заглянул внутрь автомобиля через лобовое стекло и улыбнулся. Ната помахала ему рукой и уехала.

Родик проводил автомобильчик взглядом, покачал головой и повернулся лицом к парадной дома на Литейном, где, как ему указала Натка, жил ее старый школьный знакомый — Вовчик Оболенский по прозвищу «луноход», весьма колоритная личность и натура несомненно широкая.

Глупый осенний ветер, как слепой щенок тыкался влажной мордочкой в кроны деревьев, пока еще беззубым ртом обрывая с них первые желтые листья, которые уже к концу сентября должны будут усыпать парки, скверы и тротуары города, а уж пригорода и подавно.

И скоро можно будет ходить аллеями, пинать листву, вдыхать сырой, с горчинкой осени воздух, и думать о том, что счастье это миг. Миг не на земле и даже не на небе, а где-то по середине, то есть в самом воздухе.

Мы вдыхаем эти миги, эти мгновения, эти молекулы живительного кислорода вперемешку с бодрящими молекулами счастья и от этого нам становится хорошо и приятно.

И нам кажется, что не все еще потеряно. ВСЕ еще впереди. Можно, сказать больше, ВСЕ уже рядом, стоит только свернуть за угол или зайти в парадную, и ты наткнешься на это ВСЕ. И это ВСЕ у тебя будет, обязательно и ВСЕнепременно.

Эти мысли пронеслись в голове Родика и осели на жердочках сознания как стайка перелетных птиц.