Невеста Единорога - Кейси Майклз

Каролина посмотрела на ухоженные ногти Моргана Блейкли, на его сильные руки, на которых не было кровоподтеков.

Он был таким чистым. И от него так хорошо пахло. Она была уверена, что он никогда не ложился в постель голодным, что ему не приходилось связывать визжащую пациентку, пока другие слуги вводили ей слабительное.

Каролина взглянула в его красивое бесстрастное лицо. Но нет, оно не было совершенно бесстрастным. Она была уверена, что разглядела разочарование в глубине его глаз.

— Вы говорите, что вас не волнует, какую Каролину — настоящую или нет — вы обнаружили. Но это ложь. Вы хотите найти ее. Это желание видно на вашем лице. Так почему же вы еще здесь, если убедились, что я — это не она?

Маркиз приподнял бровь, и это движение восхитило Каролину помимо ее воли. Он заговорил совсем тихо, так, чтобы только она и Персик могли его услышать:

— Почему? Это очень хороший вопрос. Возможно, я несколько и огорчен. Возможно, я просто пресыщенный английский денди, желающий придать остроту своей жизни. А может быть, у меня совсем другие резоны, которые я держу при себе. Если вам нравится задавать вопросы, мисс Манди, задавайте их себе. Что вы предпочтете — быть богатой или знатной леди, перед которой все склоняют голову, или продолжать ежедневные утренние прогулки, увертываясь от струи, испускаемой членом Джорджа Юстингса?

Морган сидел в отдельном кабинете гостиницы Парящий орел, где он решил заночевать со своей компанией, прежде чем двинуться в Клейхилл. Смакуя подогретый бренди, Морган припомнил слова Персика, произнесенные в Вудвере. Безумный и нехороший человек, — сказала она. Возможно, сварливая ирландка была права. То, что он собирался сделать, было безумием, и нужно быть нехорошим — испорченным до мозга костей — человеком, чтобы задумать такое. Он чувствовал себя нечистым, заляпанным грязью сильнее, чем комнаты в лечебнице. Но он и до этого барахтался в той же самой грязи.

Чего он действительно не мог себе простить — так это того, на что он пошел, чтобы отомстить врагу. Только жажда мести могла заставить его связаться с грязной воровкой из сиротского приюта, ставшей прислугой в сумасшедшем доме. Мало того, он согласился тащить за собой несносную, иногда слишком проницательную ирландку по имени Персик, печальную недотепу мисс Летицию Твиттингдон, а также угрюмого (но по-своему замечательного) карлика, Фредерика Хезвита, что уже выходило за границы всякого разумения.

Но только так можно было убедить Каролину Манди покинуть Вудвер — согласившись на ее требование уехать в компании со своими друзьями. Пришлось отдать ей и рубиновую заколку — в знак того, что он не забудет своего обещания.

— Простите меня, милорд, могу я зайти на минутку?

Морган, сидевший спиной к двери, убрал ногу со стола и повернулся на стуле к Каролине Манди, стоявшей за ним.

— Я хорошая ученица, мой господин, — сказала она с улыбкой, заметив, что он не смог скрыть недовольства, вызванного ее бесшумным вторжением в его владения. — Главное в этом деле — идти, балансируя на пятках. Но я это смогла, только избавившись от своих деревянных башмаков, чего я ни за что не сделала бы в Вудвере, даже рискуя попасть под струю Человека-Леопарда. Рассказать вам, какая грязь в общем крыле лечебницы?

— Нет, я вполне могу это вообразить. Если вы, мисс Манди, избавите меня от описания этой грязи, я буду благодарен вам до конца жизни. — Морган жестом указал, что она может сесть на другой стул. Ему не пришло в голову встать при даме, как подобало джентльмену. — Итак, что я могу для вас сделать? У вас проблемы со сном? Не позвать ли хозяина, чтобы он принес теплого молока, которое вы, несомненно, привыкли пить на ночь? Или вы бродите по гостинице в надежде освободить остановившихся здесь фермеров от их толстых кошельков? В любом случае, я к вашим услугам.

Он заметил улыбку на губах Каролины.

— Вы наслаждаетесь звучанием собственного голоса, не так ли, ваша светлость? Мне нелегко было успокоить тетю Летицию и убедить ее лечь в постель. Она верит, что вы — воскресший Дон Кихот, и мы отправились совершать славные подвиги. Ферди сочиняет оду в вашу честь. Но я думаю, что Персик лучше понимает ситуацию. Она считает, что вы задумали нечто более серьезное, нежели спасение дочери графа и возвращение ее в лоно любящей семьи.

Морган отхлебнул бренди.

— Знаете, мисс Манди, если ее помыть и вставить несколько зубов, мисс О’Хенлан могла бы зарабатывать себе на жизнь, предсказывая будущее. Да, я руководствуюсь иными мотивами, нежели чистым альтруизмом. Но они вас не касаются. Вы получите великолепную компенсацию за то, что согласились быть Каролиной Уилбертон.

— Но вы не верите, что я действительно леди Каролина?

— А вы сами верите в это?

Каролина печально вздохнула:

— Нет. Я не верю. Леди Каролина Уилбертон должна быть мертва. Вы сказали, что ее долго искали. Они нашли бы меня, если бы я была той самой Каролиной, тем более, что эти убийства, как вы сказали, были совершены всего в двенадцати милях от сиротского приюта.

— Если только поиски действительно были тщательными, — проговорил Морган, невольно следуя за ходом своих мыслей. Ведь совершенно ясно: если девочка осталась жива, она могла бы опознать убийцу. Таким образом, рассказ лорда Джеймса о шантаже убийцы становился более правдоподобным. — Мисс Манди, — проговорил Морган, оставляя это при себе это умозаключение, — как я вам уже сказал, ваше согласие принять участие в осуществлении моего плана, согласно которому я собираюсь представить вас семейству Уилбертонов, будет хорошо оплачено. Я уже согласился везти с собой целую орду невменяемых, — эта часть моей платы за сотрудничество. Однако мое терпение не беспредельно, и ваши вопросы могут его истощить.

Он смотрел, как Каролина наклонилась и взяла яблоко из деревянной миски, стоявшей на столе, потерла его о бедро и откусила маленькими белыми зубами. Она заговорила, еще не прожевав:

— Очень жаль, потому что у меня накопилось к вам много вопросов. Как, например, вы объясните то, что меня зовут Каролиной? Персик утверждает, что я сама назвала это имя, когда она нашла меня в грязи возле приютской кухни.

Морган достал сигару, сунул ее в рот и, нагнувшись, прикурил от свечи.

— На этот вопрос довольно легко ответить, — заявил он, выпустив облачко синего дыма. — Наш дражайший принц-регент женился на Каролине Брунсвикской в 1795 году, и вскоре после этого весь остров заполонили бесчисленные Каролины, ибо каждый — от герцога до трубочиста — считал своим долгом назвать дочь в честь новоявленной принцессы Уэльской. У вас есть еще вопросы, или вы оставите меня, чтобы я мог в тишине и покое подумать об абсурдности нынешнего дня?