Белый - цвет тоски (ЛП) - Винтер Лаура

— Мне не слишком быстро приходят на ум имена мужчин… — жалуюсь ему.

— Что насчет Тейлора? — интересуется он.

— С ним я только что говорила по телефону… и, нет, ты не Эйвери. Забудь.

— Тебе следовало бы обратить внимание, как Эйвери разглядывает тебя. И хоть и говорит, что любит Тейлора, но… он хочет тебя так же сильно, как я тебя. Он прижимается своей нижней частью живота к моей попе и начинает скользить руками по моим бедрам так, что это лишь усиливает давление.

— Больше никого не знаю! — начинаю шипеть на него и при этом инстинктивно вцепляюсь в его футболку, она туго прилегает к телу, что я могу понять на ощупь.

— Никого? Действительно никого? Или ты не думать на кого-то из тех двух мужчин, что тебе нравятся, вдруг это окажется кто-то из них? Да, что если я окажусь одним из них? Тебе не хочется в это верить, правда? Это может разрушить твой маленький благополучный мир. Что же ты будешь делать? Закроешь за решетку? Или сначала проследить и схватить? Или, возможно, позволишь бежать? Ну, что, Джолли? Что же ты будешь делать в таком случае?

— Я-я не знаю, кого ты имеешь в виду!

— Твои мысли так легко распознать… — его руки блуждают по моим бокам, мимо груди, вверх, до самой шеи. Он отклоняет мою голову назад, что мне приходится положить свою голову ему на грудь. Вторая рука ложится мне на живот, в то время как первая пребывает на моем подбородке. Моя шея находится в таком положении, я больше ничего не могу сказать…

— Если у тебя больше нет вопросов, тогда с удовольствием продолжу, — говорит он спокойно.

— Почему ты меня любишь? Любить человека — значит дать ему свободу, предоставить жить и выбирать самому. Следить за тем, чтобы у этого человека было все хорошо! Ты вообще знаешь, что такое любовь? А ты хочешь только контролировать и владеть! Это — не любовь! — да, я хочу его спровоцировать. Давай! Покажи свое истинное лицо! Что белый Дракон думает о Дине, это мне понятно. Но насчет второго — он думает о Калебе? Маленьком мальчике из прошлого? Больше ведь нет действительно никого, о ком я могла бы вспомнить.

Но если он знает о Дине и даже о Калебе, а я назову их имена, тогда смогу удостовериться, что он не является ни одним из них. Ну, и что тогда? Назову я их имена, он тогда покажет мне свое лицо? Нет. Он совершенно уверен, что я не разгадаю его имени, потому и провоцирует! Он хочет заставить меня думать, что он — Дин. Или Калеб. Он хочет увести меня в неправильном направлении, вселить в меня неуверенность и разрушить наши отношения с Дином. Также, как и мои воспоминания о Калебе… но кем же, кем же ты можешь быть, Белый Дракон? Быть может, кто-то из одноклассников, который был в меня влюблен? Но которого я когда-то обидела?

— Возможно, ты права. Я не знаю, что такое любовь. Да, я хочу тобой обладать. И с огромной радостью я запер бы тебя в клетке, из которой ты никогда не смогла бы освободиться. Так я смог бы любоваться тобой днями и ночами. Смотреть на тебя, гладить тебя. Целовать. Смотреть на то, как ты расчесываешь волосы и как спишь. Я одержим тобой. Это болезнь? Или любовь? Быть может, и то, и другое, что нельзя отделить друг от друга. Но что я должен делать? В моей жизни может быть другая женщина, но хочу я только тебя только тебя одну! — Если бы это было не так ужасно, то стало бы самым прекрасным объяснением в любви, которое я только слышала. Но… не, это скорее все же сумасшествие.

— Ты не можешь меня понять, ты… не прошла тот путь, что пришлось пройти мне. Но если ты все узнаешь, кто я и что мне пришлось пережить, то сможешь это понять.

— Почему ты мне просто не расскажешь об этом? — прошу его.

— Этого я сделать не могу. Ты возненавидишь меня. Будешь испытывать отвращение. А я не смогу этого вынести. Я не смогу жить в этом мире, не имея надежды, что когда-нибудь и ты смогла бы в меня влюбиться… — он отстранился от меня, мне потребовались силы, чтобы не упасть. До этого он приблизился так близко ко мне. Весь такой неприступный. Такой… деспотичный? А вот теперь он показывает свои слабые и ранимые стороны, что-то, что я никак не могла ожидать. Эти две стороны одной медали его чувственного мира очень напоминают Дина.

Слышу, как гремит цепь. Она гремит где-то рядом со мной и надо мной. Он расстегивает мои наручники, вдруг резко поднимает руки вверх и фиксирует теперь руки кожаными ремнями, усиленными цепями.

— Что ты делаешь? — неуверенно спрашиваю его.

— То, что ты описывала, — при этом натягивает цепь так, что часть её поднимается наверх. Мне нужно стоять ровно, мои руки тянутся вверх. Ну, как минимум, сейчас я не смогу упасть.

— Э-это же была всего лишь фантазия!

— И даже фантазия содержит в себе искорку правды. Ты хочешь сказать, что эта ситуация тебя нисколько не возбуждает? — он произносит это глубоким уверенным голосом. Немного медлю и начинаю тихо смеяться.

— Это не смешно! — кричу ему в ответ.

— Да, кричи так громко, как только сможешь. Всё равно никто тебя не услышит. Мы слишком далеко от жилых домов. Не нужно стесняться, если будешь стонать или выкрикивать моё имя, тебя ожидает сладкий пик наслаждения.

— Уж точно нет!

— О, хочешь заключить со мной пари? — развлекаясь, спрашивает он меня.

— Отъебись! — ругаюсь на него. Больше всего хотелось бы сейчас подойти к нему, а в конце отправить его в нокаут, но, в таком случае, сама я не смогу освободиться.

— С намного большим удовольствием я бы оттрахал тебя, что ты думаешь по этому поводу?

— Не стОит! — пытаюсь немного отодвинуться от него, ощущаю, как что-то касается моего живота, эх, жаль, что цепь такая короткая, и я не могу отойти далеко.

— О, ты ещё изменишь своё мнение, — говорит он, отходя на несколько шагов, после чего возвращается ко мне.

Мне слышно, как он листает. О, нет, только не это!

— Тебе не обязательно читать вслух, я знаю всю историю… — я шепчу и чувствую, как мои щеки вспыхивают сильнее. Но вместо ответа слышу лишь перелистывание страниц моей книги. Как... как ему это удалось, заполучить мою книгу? Но сейчас я не могу даже думать об этом, по всему телу пробегает дрожь.

— Если бы ты только могла сейчас видеть себя со стороны, Джолли. Эта тонкая кожа, покрытая мурашками, так прекрасна. Они поднимаются от самых твоих ног по животу, дальше по груди и вверх до самых рук. Плюс красные щеки и влажные губы…

Крепко сжимаю сухие, потрескавшиеся губы. Ну, и где, спрашивается, они влажные?

— Не эти… — со смешком отвечает он, приближаясь.

— Ты извращенная свинья! — сквозь зубы бросаю ему и сжимаю крепче ноги вместе. Нет, он не должен это увидеть. На мне чёрные трусы… он не сможет ничего там увидеть. Ни в коем случает!

— Ну, не я же писал эту историю, я всего лишь исполняю твоё самое сокровенное желание… — развеселившись, шепчет он.

Молчу. Мне нечего сказать на это, ведь, по сути, он прав.

— Почему ты так отчаянно сопротивляешься киска, а? Но прежде, чем ответить на это вопрос, позволь мне тебе кое-что объяснить… — он отходит от меня, кладёт рядом блокнот и при этом вскользь касается меня, обходя вокруг. Медленно, впившись в мое тело взглядом. Хорошо, признаю, это возбуждает меня таким необычным способом, чего прежде никогда за собой не замечала.

— Только мы вдвоём здесь. Ты и я. Никто не может нас слышать или видеть. Никто не знает, что мы оба здесь. Это значит, что ты можешь этим насладиться. Отпусти свои эмоции. В полной мере насладись этими моментами до последней капли, и никто не узнает об этом. Только мы оба будем знать об этом и сможем окунуться в море возбуждающих воспоминаний, если захотим вернуться в это время. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? Даже если между нами не будет сегодня никакого секса, также никто об этом не узнает. Это как с твоими мыслями. Только ты об этом знаешь. Только ты записала их. Только я их читал. Это наша сладкая маленькая тайна, — он продолжает стоять передо мной и кладёт свои руки мне на бёдра. Вздрагиваю, позволяю ему это небольшое касание, без какого-то сопротивления. Да, это наводит меня на мысли…