В августе 1941-го - Александр Оришев

Имеются также сведения, что примерно в это же время Иран посетил видный представитель германской дипломатии — граф фон Ф. Шуленбург. Истинные цели его визита нам неизвестны, но можно с уверенностью сказать, что поездка в страну «ариев» была явно не туристической.

Тем временем в Берлине стали прорабатывать возможность склонить на свою сторону наследника иранского престола — принца Мохаммеда Реза. Его стали рассматривать как «запасной вариант», который, по мнению берлинских стратегов, вполне подходил на роль марионетки. Способ был предложен традиционный и, пожалуй, самый эффективный для Востока — подкупить наследника с помощью дорогих подарков. В торжественной обстановке Мохаммеду Резе были вручены ключи от шикарного автомобиля известного германского бренда «Мерседес-Бенц». Поразителен тот факт, что после небольшой аварии немцы выписали принцу новую машину для замены поврежденной[108]. Был сделан спецзаказ на последнюю тогда модель «Мерседес-Бенц-770К» с двухдверным кузовом «кабриолет».

К огорчению для наследника престола, автомобиль так и не попал к заказчику. Ввод советских войск в Иран разрушил эти планы — машина сменила нескольких владельцев (побывав и в России) и в настоящее время принадлежит одному американскому коллекционеру.

Принимались меры к подкупу других высокопоставленных иранцев. Среди германской агентуры этим деликатным делом занимались Мюллер, Ортель, Шнель и Штуцнакер[109].

Здесь надо сказать о том, что подкуп был излюбленным методом германской разведки в Иране. Многочисленные представительские суммы тратились на подкуп иранских чиновников. Иногда немцы просто сорили деньгами, раздавая деньги местной бедноте. «Деньги от фюрера», который к тому же «мусульманин», делали свое дело. По Тегерану стал ходить миф о Германии как о самом богатом и щедром союзнике.

Глава 6

Абвер и СД расставляют сети

К началу Второй мировой войны деятельность германской разведки в Иране стала принимать угрожающие для интересов Англии и СССР масштабы. Ее успехи имели прямую связь с ростом национально-патриотических настроений в стране.

По-прежнему германские пропагандисты первостепенное внимание уделяли идеям «арийского братства» и исламизма. И действительно, призывы к джихаду против «неверных» в определенных условиях могли вызвать широкое движение не только в Иране, но и в соседнем Афганистане и даже среди мусульманской общины в Индии.

Эти идеи находили известную поддержку у религиозных кругов, к примеру, они оказали серьезное влияние на известного иранского религиозного деятеля шейха сеида Абдула Касема Кашани, у широкой общественности, включая отдельных националистов.

Общее руководство деятельностью агентуры и проведение подрывных операций на Среднем Востоке по иронии судьбы было возложено фюрером на германского посланника в Тегеране, бригаденфюрера СС Эрвина Эттеля, до своего назначения в Иран занимавшего пост руководителя заграничной организации нацистской партии в Италии[110]. В Иране Э. Эттель также исполнял обязанности ландесгруппенляйтера местной организации НСДАП. Совмещая обе должности, Э. Эттель одновременно выполнял не только указания И. Риббентропа, но и шефа АО НСДАП Э. Боле — организатора зарубежных «пятых колонн» нацизма.

Профессиональным разведчиком, а тем более диверсантом, Э. Эттель никогда не был. Он опасался рисков, всегда действовал с оглядкой на начальство, будучи верным принципу «как бы чего не вышло». Это был типичный бюрократ — яркий образец немецкого чиновника, но в худшем смысле этого слова. Проверить, уточнить, доложить, пожалуй, это все, на что был способен Э. Эттель.

Для активной работы были нужны другие люди. И они вскоре появились в Иране.

К активной разведывательной работе подключился Г. Раданович-Гартман, выполнявший до этого задания абвера в Испании и Франции. В течение нескольких месяцев он изготовил около 20 топографических карт приграничных с Советским Союзом иранских областей, на которых были указаны военные укрепления и важнейшие коммуникации[111]. Эти карты были крайне необходимы берлинским стратегам для переброски вермахта через Иран в Британскую Индию — конечную цель гитлеровской политики на Востоке.

В октябре 1940 г. в Тегеран прибыли сотрудники СД Франц Майер и Роман Гамотта — самые опытные германские агенты, когда-либо орудовавшие в Иране. В связи с тем, что оба разведчика сыграли важнейшую роль в становлении в Иране немецкой шпионско-диверсионной сети, есть смысл представить их профессиональный «портрет».

Справка

Франц Майер. Рослый брюнет, с круглым лицом, голубыми глазами, с длинными зачесанными назад волосами. Густые брови, пышные усы, слева от глаза до уха тянулся шрам, на груди следы ожога — результат ранения, полученного во время польской кампании.

Ф. Майер любил популярную в Иране игру в нарды, слыл мастером перевоплощения и при желании мог сойти за иранца. На момент приезда в страну ему исполнилось 37 лет. При встрече с незнакомыми людьми этот германский шпион именовал себя Хусейн-ханом, а при выполнении специальных заданий облачался в форму капитана шахской армии. Документы его всегда были в порядке, и если бы иранская полиция захотела к нему придраться, то предъявить ему было нечего.

Ф. Майер был настоящим лидером и, как принято сейчас говорить, «обладал харизмой». По жизненным взглядам он представлял собой типичного фанатика национал-социализма, изображавшего из себя сверхчеловека. Немец Гайер, арестованный НКВД, говорил о нем: «Один из умнейших людей, которых я когда-либо встречал»[112]. Таково было мнение человека, хорошо знавшего своего партнера.

Ценность Ф. Майера как агента заключалась в том, что он прекрасно знал Советский Союз. Причем он не разделял иллюзий отдельных руководителей рейха, считавших социально-политический строй СССР непрочным, а государство и Красную Армию откровенно слабыми. С начала войны Ф. Майер находился в СССР и в феврале 1940 г. по возвращении в Третий рейх представил доклад своему руководству, в котором дал высокую оценку политической, военной и экономической мощи первой в мире стране социализма. Руководство не скрывало раздражения, и отправило его в Иран. Это было как наказание специалисту, не разобравшемуся в тонкостях сложившейся политической ситуации, так как, направив его в эту восточную страну, Берлин не дал ему каких-либо конкретных указаний[113]. Но Ф. Майер, не дожидаясь инструкций своих шефов, приступил к активной работе.

Отдадим Ф. Майеру должное — в Иране этот офицер показал себя человеком дела. В страну он официально прибыл как представитель фирмы «Мерседес-Бенц». Это позволило ему с первых же дней пребывания в Иране установить связи со многими местными военными, так как в его официальные обязанности входило снабжение механизированных частей иранской армии автозапчастями. Главным его информатором стал выходец из Советского Азербайджана армейский офицер Зульгадар.

Другой разведчик, Р. Гамотта, уже успел проявить себя в Польше, где заслужил славу умелого «организатора восстаний и партизанского движения». В ориентировке на него сообщалось: «Гамотта — 40 лет, ранее сообщалось Комута, сражался на польском фронте, хорошо говорит по-русски. […] Возможно, иранская тайная полиция произведет негласную выемку на квартире Гамотты, так как он печатает у себя на квартире и, по-видимому, хранит секретные документы. Живет Гамотта на Хиабан Хаян»[114].

О значимости Р. Гамотты как агента говорил тот факт, что он был в близких отношениях с Г. Гиммлером. Доклады Р. Гамотты обрабатывались лично германским военным атташе в Тегеране фон Гельдером. Направив этого аса шпионажа в Иран, Берлин снабдил его крупной суммой денег, а прогермански настроенные иранцы помогли ему устроиться на работу в общество «Иранэкспресс», что дало Р. Гамотте возможность свободно передвигаться по всей стране[115]. Официальным прикрытием его шпионской деятельности служила работа корреспондентом агентства «Трансоцеан»[116].

В Тебризе, Реште, Казвине и других городах Гамотта вместе со своими подручными лихорадочно занимался комплектованием профашистских военизированных групп и отрядов, каждый из которых насчитывал 10–12 вооруженных прислужников Третьего рейха[117]. Будущих диверсантов обучали методам и тактике диверсионно-разведывательных действий, основам минно-подрывного дела. При подготовке подрывников главный упор немецкие инструктора делали на умении подопечных самостоятельно изготовлять взрывчатку и средства взрывания из подручного материала. Диверсантов обучали определять наименее защищенные места в обороне стратегических объектов, каким, например, была Трансиранская железная дорога, рассчитывать оптимальный вес взрывного устройства, маскировать место минирования. Конечно, условия обучения были далеки от тех, которые существовали на Бранденбургском полигоне абвера, где в глубоком овраге были расположены рельсы, установлены опоры линий связи, электропередач и имелись другие сооружения для взрыва и поджога.