Тень девятихвостой лисицы (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич

— А далеко хоть до его края?

— Семь-восемь ри, к вечеру будете в безопасности. Все, до свидания, брат! Может быть, когда и увидимся…

Оками ткнула меня на прощание лбом и побежала к своим.

— До свидания, Кина! — вздохнул я, глядя вслед уходящей стае и чувствуя при этом легкую грусть.

Странно получается… В этом мире у меня гораздо больше близких знакомых чем в том, но только все они куда-то уходят. Кто-то погиб, кто-то остался в Сато, а кто-то останется в этом лесу…

Подобрав с земли корзинку, я откинул прикрывающий её лист, заглянул внутрь и улыбнулся. Мацутакэ, сушёные фрукты и большая бутылка саке. Иоши, наверное, передал бы мне то же самое. Только мой енот сейчас далеко…

— Ну, с голоду мы уже не умрем, — хмыкнул я и, обернувшись к князю, понял, что тому сейчас не до еды.

Наверное, так же я смотрел в детстве на Деда Мороза, не зная ещё, что это дядя Гера — папин приятель — нацепил на себя шапку с бородой и обрядился в красный халат. Впрочем, подарки мне тогда подарили самые настоящие, а сейчас… И вообще, интересно, кто из нас в сказку попал? На Земле-то говорящих волчиц не встречалось…

— И что же тебя так удивило? — хмыкнул я и, усевшись около князя, поставил между нами корзинку.

— Ты же с ней разговаривал! — не глядя на еду, выдохнул князь. — Невеста оками?! Знакомая кумо?! Ты думаешь, каждому вот так волки приносят еду, предварительно выпросив её у тануки?!

— Ну так ты же нас слышал, — хмыкнул я и, забрав из корзинки самый большой мацутакэ, протянул его Нори. — И ложь ты умеешь отличать, а я не умею. Вот, ешь! Три дня без сознания валялся, а завтра нам ещё хрен знает сколько идти.

— Так моему роду больше четырёх тысяч лет, — забрав гриб, возмущённо произнёс князь. — Я могу слышать ёкай, но мыслеречь мне недоступна! И не только это… — он ткнул шляпкой гриба в сторону статуи и с обидой добавил: — Мой род ведёт начало от Милосердной богини, но даже она почему-то явилась только тебе!

«Хм-м, ну вот и разгадка. Прабабушка решила позаботиться о внучке», — подумал про себя я, а вслух произнёс:

— Ну так понятно почему… Ты же валялся без сознания — как ей с тобой разговаривать?

— Ты издеваешься? — нахмурился князь.

— Нет, — покачал головой я, — но мне кажется, она просто не хочет с тобой говорить.

— Почему?

— Вот скажи, ты бы прислушался к её словам?

— Конечно, — непонимающе глядя на меня, кивнул князь. — Её слово для нас священно.

— Ну вот в этом-то и проблема, — пожал плечами я и вытащил из сумки ещё один гриб. — Мне кажется, богине хочется, чтобы ты прожил свою жизнь с её ошибками и победами. Не по указке, не по совету, а именно ту, которую должен прожить.

— Хм-м — Нори вздохнул, откусил кусок гриба и начал задумчиво жевать.

Я последовал его примеру.

По вкусу мацутакэ напоминал картошку с грибами, в которую добавили корицу, сушеные фрукты и немного сосновых иголок. Достаточно необычно и питательно, а в нашей ситуации еще и полезно. Последний раз я ел сутки назад, и с учетом полученных ранений проголодался как волк, но двух грибов мне хватило, чтобы почувствовать себя сытым. Странно… У эльфов во «Властелине колец» вроде было что-то похожее. Хлеб или лепешки, точно не помню. Впрочем, в этом мире эльфов нет, лепешки выпекать некому, но зато есть такие грибы…

Скосив взгляд на князя, который, погрузившись в раздумья, тщательно пережевывал каждый кусочек, я посмотрел на лежащую в корзинке бутылку и с сожалением выдохнул. Пить сейчас нам точно не стоит. Кина сказала, что порождения Сэта сюда не нагрянут, но кто его знает, какие еще твари обитают в этом лесу?

— Ты какой-то слишком умный для своего возраста, — закончив есть, князь отряхнул руки и внимательно посмотрел мне в глаза: — Но разве для тебя слова Милосердной не являются истиной?

— Нет, — покачал головой я. — Но со мной другое. Я очень уважаю Госпожу и обязан ей жизнью, только решения всегда принимаю сам, и что бы кто мне ни говорил. У нас это называлось критическим мышлением.

— Где это «у вас»? — поморщился князь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я — ками, дух воина из другого мира. Погиб в бою с порождением Сэта, забрав эту тварь с собой. В момент смерти мне было тридцать три года, а здесь… — я пожал плечами и усмехнулся. — Чуть больше месяца назад я очнулся в теле этого паренька. Деревенского дурачка убил аманодзяку. Чуть позже я отомстил за его смерть.

— За месяц из дураков в самураи?! — потрясенно выдохнул князь. — А когда ты с невестой-то успел познакомиться?

— Да в первый же день и познакомились, — хмыкнул я. — Перед твоим приездом сюго решил очистить усадьбу от они, и меня как самого бесполезного отправили проводить этот обряд. Демонов, правда, там не оказалось, но зато обнаружилась оками. Мы поговорили, обвенчались, и она ушла в Аокигахару. Потом еще в усадьбе появился тануки, и мы с ним на следующий день грохнули слугу Сэта на склоне горы Ума. Хотя убил его, конечно, монах гэндзя, но мы с енотом тоже в этом всем поучаствовали. В итоге монах отвел нас к Духу Горы и тот сказал, что Сэт мною не очень доволен…

— Да, уж… недоволен… — с улыбкой покачал головой князь. — Изуми мне как раз такие сказки рассказывала, но теперь я хоть понимаю, почему мы с тобой оказались в том темном зале.

— Ты просто стоял рядом, — виновато вздохнул я. — Мне правда жаль, что втянул тебя в это…

Нет, ну серьезно… Ведь это из-за моих терок с Сэтом погибли три десятка хороших парней. И Нори бы сейчас сидел в Сато, отвоевывая новые территории для своего клана. Впрочем, что случилось — то случилось, и смысла особо переживать нет. Ничего ведь все равно уже не изменишь.

— А та тварь? — отмахнувшись от моих сожалений, уточнил князь. — Что с ней случилось?

— Да то же, что и с остальными, — пожал плечами я. — Кимура подох во второй раз, его тело исчезло, а на его месте появилась змея. Она укусила меня, и очнулся я уже в караване.

— Хм-м, интересно…. — Нори достал из корзины кусок сушёного яблока, задумчиво подкинул его на ладони и снова посмотрел на меня. — Получается, Сасаки-сан взял тебя с собой как свидетеля?

— Ну, в какой-то мере, да, — хмыкнул я, вспомнив своё пробуждение. — Можно сказать, что свидетелем… Твой Сасаки почувствовал во мне Тьму и решил заковать меня в цепи. Подумал, наверное, что так будет надежнее.

— Тьма, в тебе?! — брови князя удивленно взлетели. Он посмотрел на статую богини, перевёл взгляд на источник и покачал головой. — Нет, Таро, будь в тебе Тьма, ты бы здесь не сидел.

— Да, и богиня не вручила бы мне оберег, — я тронул диск на груди, вздохнул и посмотрел в глаза князю. — Впрочем, заклинатель не сильно ошибся. Есть у меня один артефакт…

Я коротко рассказал Нори о мече и том, что происходило после моего пробуждения в караване. Не стал говорить только о лисице. Сказал, что меня каким-то непонятным образом зашвырнуло в астрал, и потом точно так же — обратно. Все остальное утаивать не было смысла. Я обещал Каннон довести парня до Ки, и если он будет знать о мече, моя задача существенно упростится. Доверия ведь за деньги не купишь, а нам ещё пару дней добираться, да и там, на месте, придется определяться.

Ки — столица клановых земель, и в этом городе можно неплохо устроиться, ну, или хотя бы завести полезных знакомых. Один такой сидит напротив и хмурится. Нормальный парень, если так разобраться, только вот с башкой у него беда. Впрочем, если вспомнить себя, в его возрасте…

— Ну вот, а потом ты очнулся… — я кинул в рот сушеную дольку, поднял взгляд на Нори и предложил: — Если хочешь, можешь проверить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Перестань! — князь поморщился, провёл по лицу ладонью и, глядя куда-то в сторону, произнёс: — Одного не пойму: зачем ты меня спасал? Ты ведь уже даже не Сато. Заковав в цепи, Сасаки-сан разорвал твой договор с сюго. Ты мог бежать, не ввязываясь в безнадежную драку.

— Ну, не такую уж и безнадежную, — усмехнулся я и кинул в рот ещё одну дольку. — Что же до всего остального… Пару часов назад один князь сказал, что его жизнь была недостойной, но если бы не он, я бы сейчас здесь не сидел. Если бы ты выждал и атаковал деревню хотя бы на час позже, погибло бы семнадцать хороших парней.