Доминирующий вид - Эдуард Шауров

«Стоп», – неожиданно подумал Джей. Его взгляд быстро вернулся к древесному стволу, с которого соскользнул четверть секунды назад. А это что такое?..

Обходя невысокие мягкие метелки папоротника, Джей двинулся к привлекшему его внимание дереву. Он остановился в шаге от светлого ствола, заляпанного странными бурыми пятнами. Перебирая в мозгу все известные ему грибки и поверхностные лишайники, Джейслав нагнулся ближе. Он смотрел почти минуту, все больше убеждаясь, что перед ним засохшие следы крови. Словно кто-то раненый то ли лез на дерево, то ли цеплялся за ствол, когда его пытались тащить прочь. Вот же зараза… С другой стороны, не факт, что кровь человеческая. Весьма вероятно, что Зимин или Грочек стреляли в какую-то тварь… Стреляли и попали… М-да… Не очень хотелось думать, что засохшие кровавые пятна оставил Женя Зимин или Стефан Грочек.

Неслышно подошел Чак. Он с любопытством повел носом в сторону коричневых пятен, и Джей с сожалением подумал о том, что штатным проводникам и полевым исследователям полагаются син-сины с внешним химическим сканером. У Жени Зимина наверняка именно такой висел на поясе. Чак сосредоточенно обнюхал дерево, наверное делая какие-то свои выводы. «А у этого парня штатный сканер всегда под рукой, – подумал Джей, с нежностью покосившись на щенка, – или перед глазами, только про результаты анализа его не спросишь». Он задумчиво ковырнул бурое пятно ногтем чуть ниже того места, где отпечаталась сильно смазанная человеческая пятерня, а может, и не пятерня вовсе…

Шерсть на загривке индри вдруг стала дыбом. И в ту же секунду Джей почувствовал чужого. Он не успел заметить, как Чак развернулся вокруг своей оси. Только что щенок нюхал дерево и вот уже стоит на полусогнутых, разведенных лапах, голова у самой земли, полосатый хвост подрагивает между ногами. Джей выпустил стреляные гильзы из левой руки. Пока желтые цилиндры, кувыркаясь, падали в мох, Вагош успел повернуться. Тварь была совсем рядом (два десятка шагов, не больше) и преогромная…

Голова Джея еще пыталась судорожно осознать происходящее, а руки, жившие своей независимой жизнью, уже скидывали с плеча, поднимали и направляли ствол штуцера на оскаленную морду. Чак угрожающе зарычал и попятился. Джей тоже шагнул назад, чувствуя, как холодеет в животе. Ничего подобного ему встречать пока не приходилось. Массивное, но в то же время гибкое тело, почти три метра в холке, серая шерсть в неопрятных разводах, огромная продолговатая, угрожающе наклоненная голова с отвратительно задранным кверху мягким носом, безгубая от уха до уха пасть, часто усаженная треугольниками зубов, и мутные пустые глазки, торчащие по бокам головы на коротких мясистых отростках. Больше всего животное напоминало акулу. Непостижимо, как такая туша могла подкрасться настолько незаметно.

Акула качнулась и прерывисто вздохнула, казалось, она раздумывает, нападать ли на непонятную двуногую добычу. Обострившимся зрением Джей видел, как маленькие глазки моргнули, подергиваясь серой осклизлой пленкой. Тварь чуть присела на мощных носорожьих лапах, и Вагош немедленно выстрелил. Он метил в середину хищной акульей головы, надеясь, что пуля сорок пятого калибра пробьет кость и что мозг у этой дряни именно в голове. Было бы логичнее стрелять в корпус, но проклятая башка закрывала всю грудную клетку, а стрелять по ногам Джей не решался, справедливо опасаясь промазать.

Пуля попала в точности туда, куда он целил. Джей увидел, как брызнул бурыми ошметьями акулий череп. Еще он унидел, что огромная тварь рванула вперед, не обращая на выстрел никакого внимания, и еще, что Чака больше нет возле его правой ноги. Вот только думать об этом стало уже недосуг. Акула в два прыжка преодолела половину расстояния, отделявшего ее от человека. За это время Джейслав успел выстрелить еще трижды.

Наверное, последний выстрел зацепил-таки какой-то из нервных узлов, поскольку тварь на долю секунды сбилась, потеряла ориентацию перед новым прыжком, и Джей сломя голову кинулся в заросли хлыстовника…

«Уже лет шесть не влипал в подобное дерьмо», – думал Джейслав, медленно поворачивая голову вслед за акулой. Тварь в сто пятьдесят пятый раз закладывала медленный круг вокруг импровизированного убежища. Две дюжины стволов хлыстовника, и Джейслав Вагош в самой середине растительной крепости, как жирный вкусный мозг в сердцевине бедренной кости, как главный приз ежегодной спортивной лотереи.

Время от времени акула предпринимала очередную попытку пролезть между парой деревьев, но хлыстовник рос слишком часто, и зубастая дрянь продолжала свой настырный косолапый вальс. «Может, у нее голова закружится?» – отрешенно подумал Джей.

Правая нога затекла. Он чуть повозился и сменил позу. Между четырьмя достаточно толстыми стволами было тесновато, зато в этой внутренней цитадели Джей чувствовал себя наиболее уверенно.

Первые сорок минут осады Джей, забравшись в самую середину малюсенькой рощи, стрелял в акулу, а та изо всех пыталась пролезть через хлыстовник, бросалась на него с разгона и даже кусала, сильно выворачивая набок безобразную голову. От такого напора Джею становилось не по себе. Ткань его «Сафари дистанта» держала пулю пятидесятого калибра, пущенную почти в упор. Только какой в этом смысл, если укус жутких челюстей, без вариантов, превратит его в фарш, расфасованный в пуленепробиваемую упаковку. К счастью, деревья трещали, дрожали, но пока держались. Расстреляв вторую обойму боевых патронов и еще пол-обоймы капсул с транквилизатором, Джей опустил ружье. Акула тоже слегка подрастратила охотничий пыл. Теперь она медленно кружила вокруг неприступной рощицы, пытаясь отыскать лазейку.

Джейслав внимательно смотрел, как серые бока то исчезают, то появляются в просветах между латунными колоннами хлыстовника. Временами он пытался считать красные, сочащиеся кровью отметины на корпусе зверя, временами бока и оскаленная пасть исчезали, и Джей видел пурпурно-лиловую, совершенно обезьянью задницу. Эту задницу не брали ни пули сорок пятого калибра, ни сильнодействующий транквилизатор. Иногда акула приходила в особенное возбуждение, она резко меняла цвет, становясь похожей на громадную кучу мха, и, должно быть, от избытка чувств принималась топтать останки несчастного шерпа, забытого и брошенного на поляне. Корпус робота давно лопнул, а плоская голова, отлетевшая от туловища, тоскливо мигала аварийным сигналом. Раздавленная канистра лежала чуть поодаль на мокром мху, радостно впитывающем дармовую влагу.

А Джею оставалось только смотреть и ждать. От нечего делать в голову беспрестанной вереницей, наподобие мигрирующих муравьев, лезли дурацкие мысли. Самой популярной темой для нескончаемых размышлений было: как долго я смогу продержаться? Выходило, что довольно долго. Еды у Джея было дня на три, исключая поклажу раздавленного робота, а если растянуть, то на шесть или семь. С водой обстояло похуже, но тоже вполне терпимо. Поясная фляжка наполнена примерно наполовину. И в дистрибутивных емкостях комбинезона хранится грамм пятьсот собранной и отфильтрованной воды. А если надлежащим образом запрограммировать капиллярную подкладку, то при здешней влажности можно запросто насобирать в день грамм сто пятьдесят.