Импульс - Анна Сергеевна Одувалова

— Нет! — Я покачала головой.

— Ну и замечательно, — улыбнулся Глеб, кажется, вполне довольно. Его следующие слова пояснили причину радости. — Я тоже хочу с тобой переспать еще раз. Мне понравилось.

— Что? — возмущаюсь я. — Ты в курсе, что…

— Мудак? — уточняет он. — Мне Сашка сегодня с утра об этом сказал три раза.

— Вообще-то, я хотела сказать наглец, но твое определение тоже имеет право на существование.

— Ну так сегодня у тебя или у меня?

— Ты у себя, я у себя… — отрезаю я как можно жестче, но Глеба не так просто сбить с интересной для него темы.

— По видео связи?

— Ты же вел меня работать? — раздраженно выдыхаю я, не желая продолжать скользкую тему.

— Я и веду, но могу же с тобой поговорить о приятном?

— А может о работе?

— Нет, о работе не хочу, я свое мнение озвучивал не раз. Я против того, чтобы поганили и старую часть дома. Зачем делать еще одно безликое крыло, которое никому не нужно?

— Ну можно же сделать его не безликим… — пытаюсь робко вставить я.

— Ага, можно. Но получится все равно Сашки кабинет.

— Нет. — Я качаю головой. — Такое не получится.

— Конечно, — внезапно серьезно говорит Глеб, поворачивается ко мне так, что я едва на него не налетаю. — Потому что я сделаю все, чтобы ты отсюда уехала.

— Но зачем ты так? Мне нужна эта работа.

— А мне нужно, чтобы никто не совался в старое крыло.

— Да, что там такое? — в сердцах выдыхаю я. — Труп, что ли?

— Нет, трупа там нет, — отзывается Глеб. — Разве что иносказательно.

— Тогда что?

— Там похоронены мои воспоминания, — неожиданно признается он. — И я крайне негативно отношусь к тому, что кто-то осквернит их могилу.

Не знаю, что ответить на это откровенное заявление. Я вообще не знаю, как говорить с этим мужчиной. Мы почти незнакомы. Я вижу его второй раз в жизни. Он мне абсолютно непонятен и нас не связывает ничего, что давало бы право лезть ему в душу и уточнять, что же за воспоминания он не хочет уничтожать. И даже готов сломать карьеру совершенно незнакомому человеку, который не сделал ему ничего плохого, лишь бы не допустить ремонт в старой части особняка. С другой стороны — мы провели вместе ночь, и у меня до сих пор от воспоминаний вспыхивают щеки и по телу разливается желание. Этот факт не позволяет считать Глеба совсем уж незнакомцем. Я помню на вкус его губы, знаю, как темнеют его глаза, когда в них вспыхивает желание и, черт возьми, я знаю, какие хриплые стоны вырываются у него из груди, когда он кончает. Боже! Это совсем не то, о чем нужно думать в этой ситуации!

Случайный секс не предполагает дальнейшего общения. То, что происходит между нами с Глебом — неправильно. А еще я не знаю, что в его словах, глазах, улыбках правда, а что ложь, призванная в очередной раз меня одурачить, а потом лишить работы. То, как он на меня смотрит, сводит с ума. Просто я уже не верю в искренность этих взглядов — его единственная цель — убрать меня с глаз долой, только вот я не намерена сдаваться. Я должна взять себя в руки и начать, наконец-то, работать. Сейчас нужно, как следует, рассмотреть объект, сделать фотографии с разных ракурсов и, сверившись с планами здания, которые у меня уже есть, приступить к разработке макета. Честно сказать, я не понимаю, почему не могу эти заниматься дома? Но таково было пожелание Александра Лисовецкого. Пока я работаю над реконструкцией — живу в поместье.

Когда мы обсуждали этот пункт, я ничего не имела против. Меня никто не ждал в Москве, к родителям на выходные я могу и отсюда съездить. Зато идея провести несколько недель за городом казалась очень даже интересной.

Ну а сейчас поздно что-либо менять и вставать в позу. В конце концов хочется верить, у Глеба тоже есть дела и какие-то обязанности. Не может же он торчать в поместье целыми днями напролет. А, значит, рано или поздно уедет.

— Ты так и будешь стоять, пораженная моим откровением? — раздается насмешливый голос, и я отмираю. Стряхиваю с себя наваждение и довольно грубо говорю.

— Пойдем, просто я думала, ты еще не закончил свою исповедь. Вот ждала продолжения. Оно должно было меня, полагаю, растрогать.

Глеб бросает на меня странный взгляд, отворачивается и уверенным шагом идет вперед, больше не пытаясь заговорить. Наверное, я испытываю облегчение. Точнее, должна бы. Но на душе муторно. Вот как я вообще умудрилась вляпаться в такое говно? Глеб, ну почему ты не мог просто остаться приятным воспоминанием о лучшей ночи в моей жизни? Зачем явился и позволяешь узнать себя реального? Зачем мне это? Почему ты не позволил мне думать, что где-то за границей моего мира живет один идеальный мужчина?

Глеб долго возится с замком на старой, деревянной двери, покосившейся от времени. Я ее внимательно изучаю, потому что придется менять, а она мне нравится по своему концепту — резная, двусторонняя, распахивающаяся наружу с давно прогнившим козырьком и облупившимся крыльцом, которое я осматриваю и прихожу к выводу, что его можно восстановить без ущерба для исторической достоверности.

Мы заходим внутрь, и я потрясенно замираю. Я знала, что тут есть зал и он занимает большую площадь крыла дома, так как видела планы, но все рано поражена его масштабами, мы будто попали в другое пространство.

— Он великолепен… — бормочу я и, огибая Глеба, прохожу внутрь.

— Кто? Рояль?

Только после его слов обращаю внимания, что в центре зала действительно стоит старинный рояль. Вероятнее всего, пришедший в негодность от сырости и времени, но его все равно не выкинули. Надо будет узнать, такие вещи вообще реально восстановить или нет?

— Не рояль, сам зал… — поясняю я и напрочь забываю про Глеба, изучая то сокровище, которое я получила пусть и во временное пользование. Не знаю, что хочет получить Александр, не знаю, что хочет получить Глеб, но