Прилежная ученица - Несси Остин

Она попыталась представить прекрасную белокурую Ванессу, сидящую в этом грандиозном зале за столом, накрытым изысканными яствами и украшенным экзотическими цветами, но от этого ей стало только хуже. Великолепие дома теперь только пугало ее. Он был пустынный и нелюдимый. Внезапно она вспомнила, что Ванесса всегда была душой компании и притягивала к себе людей. Ей должно быть было не очень уютно в этом старинном музее. Задумывалась ли она перед свадьбой о том, какой образ жизни ей придется вести?

Эвелина торопливо допила чашечку крепкого кофе, который Лючия поставила перед ней, а затем поднялась к себе, где все же было уютнее, чувствуя, что сон постепенно начинает овладевать ею.

Ее постель, покрытая светлым пледом, казалось, ждет ее, но, несмотря на то что она так устала, сон все не шел. Когда же он наконец смежил ее веки, то не принес долгожданного успокоения, потому что и в снах темноволосый мужчина не хотел оставлять ее в покое.

Алессандро. Его сильная и стройная фигура навевала воспоминания об его аристократических предках, его черные глаза манили ее и искушали, смущали и выпытывали самые сокровенные тайны…

Он был так близко… Она потянулась к нему, но ее руки поймали только воздух.

В полузабытьи Эвелина почувствовала, как ее охватывает жар, как ее кожа покрывается капельками пота, она сбросила льняное покрывало и заворочалась на постели, тщетно надеясь найти удобное положение.

Уже понимая, что этот мрачный и волнующий образ был всего лишь сном, она все же не могла освободиться от него, от тех чувств, которые он вызвал, была не в состоянии успокоить участившееся сердцебиение.

Лицо Алессандро неотступно стояло перед ее глазами, оно опять было так близко, что на этот раз она наверняка сможет коснуться его. Она коснулась его лица, он обнял ее и прижал к своей груди, а затем ливень поцелуев обрушился на нее… Но вдруг его глаза подернулись презрением, и он отошел, оттолкнув ее. Стон протеста сорвался с ее губ:

– Алессандро!

Алессандро как раз на цыпочках проходил мимо ее комнаты, возвращаясь с позднего свидания. Прощание получилось на удивление бурным, и он еще не остыл от финальной сцены. В доме было тихо, как всегда в такой час. Внезапно он услышал испуганный всхлип, а затем свое имя, исступленно повторяемое измученным женским голосом.

Алессандро осторожно нажал на дверную ручку и вошел, стараясь не шуметь. Он замер на минуту, давая глазам время привыкнуть к темноте.

Эвелина, должно быть, подняла жалюзи, так как лунный свет заливал всю комнату каким-то потусторонним призрачным сиянием, освещая и кровать, и ее фигуру, раскинувшуюся на постели. Легкая ночная рубашка сбилась во сне, открывая ее колени.

Волосы Эвелины были рассыпаны по подушке и в неверном свете луны казались серебряными. Одна ее рука была заложена за голову, а приоткрытая нежная грудь звала и манила его.

Алессандро почувствовал, как в нем при одном взгляде на девушку закипает желание. Он видел, как она нахмурилась во сне, и ему неожиданно остро захотелось узнать, что же ей снится. Или ему самому привиделась ее хрупкая фигурка, так призывно распростертая на кровати? Он понял неловкость своего положения. Если она сейчас проснется и увидит его в своей комнате с искаженным от желания лицом, она испугается и криком перебудит весь дом.

Но вопреки здравому смыслу он подошел к ее кровати еще ближе, не в силах оторвать глаз от ее бледного нежного тела, чуть влажного от пота. Ему вовсе не хотелось уходить, но стоять здесь и не сметь прикоснуться к ней было еще мучительнее.

Неожиданно глаза Эвелины раскрылись, и она увидела худощавое гордое лицо, склонившееся над ней. Глаза Алессандро были еще темнее, чем обычно.

Сначала она подумала, что это было лишь продолжением ее сна, но постепенно сознание вернулось к ней, и она удивленно вскрикнула:

– Алессандро?

Он покраснел и виновато проговорил:

– Я услышал, что ты кричала, и подумал, что тебе приснился какой-то дурной сон или нужна моя помощь.

Эвелина села в постели, спросонья не задумываясь о том, что совсем не одета, ощущая только тепло нежности, разливающееся по ее телу от его неотрывного пронзительного взгляда.

– Который сейчас час?

– Уже поздно… или, скорее, еще слишком рано. Четыре часа утра, но еще даже птицы не поют. Ложись спать, Эвелина, досматривай свой сон, если он был приятным.

Его голос еще никогда не был так нежен, он ласкал, как шелк. Казалось, что каждое его слово прикасается к ее телу с изысканной лаской.

Она послушно опустилась на подушку, а Алессандро продолжал шептать:

– Спи, засыпай, – как будто укачивал ребенка.

Эвелина натянула покрывало до подбородка, скрывая от него свои волнующие прелести. Скоро ее дыхание выровнялось, и она сладко заснула.

Алессандро медленно вышел, ощущая томление в каждой клеточке своего тела. Он зашел к Ренцо проверить, как тот спит, а затем в своей комнате принял холодный отрезвляющий душ и лег в постель, наблюдая, как рассвет медленно поднимается над поместьем.

Утром Эвелина проснулась с тяжелой головой и не сразу поняла, где же она находится. Даже ванна с ароматическими маслами не улучшила ее самочувствия. Когда она наконец умудрилась придать себе достаточно цивилизованный вид и спустилась на залитую солнцем и благоухающую всеми возможными цветами террасу, она обнаружила, что завтрак накрыт только на нее одну.

Она рассеянно намазала тост джемом и вопросительно посмотрела на Лючию, которая наливала ей кофе.

– А Алессандро уже позавтракал? Лючия почему-то помедлила с ответом.

– Нет, он еще не спускался.

Он, наверное, поздно вчера вернулся? Эвелина уставилась на свою тарелку, в то время как в ее голове проносились обрывки вчерашнего сновидения.

Лючия поставила перед ней блюдо, полное свежих фруктов.

– Может быть, вы хотите омлет или еще что-нибудь?

– Нет, спасибо. Бутербродов и фруктов вполне достаточно.

Лючия оставила ее одну, и Эвелина смогла как следует насладиться открывающимся видом. Она почти ничего не ела и совсем не чувствовала голода. Место, где располагалось поместье, представляло собой классический образец сельской идиллии. Ярко синее небо казалось еще ярче по сравнению с изумрудной зеленью цветущего фруктового сада в отдалении.

Эвелина встала и прошлась по террасе. Сад и цветник, окружающие дом, были великолепно спланированы и тщательно ухожены. Все вокруг дышало покоем и безмятежностью.

Она снова подумала о Ванессе, об отдаленности поместья от большого города и о той относительной изоляции, в которую Ванесса должна была попасть как жена-иностранка. Она, должно быть, чувствовала себя очень одиноко в чужой стране. Эвелину охватила печаль оттого, что Ванесса поторопилась с выбором мужа.