(не) Только Секс - Уля Ласка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По старой привычке я краснею, и этот процесс начинает с такой скоростью отнимать остатки моего прекрасного настроения, что его можно сравнить с высасыванием из меня жизни какой-то потусторонней тварью.
То, что мы находимся в полнейшей темноте, играет мне на руку, я не хочу вопросов по поводу моего внешнего вида.
— Мама, я вызову тебе такси, — у меня неожиданно находятся силы, чтобы озвучить мысль и высказать ее довольно уверенно.
Шагаю по направлению к столу, чтобы присесть напротив нее.
— А-а-а! — вскрикиваю, отлетаю обратно к мойке, больно ударяюсь рукой об ее край.
На кухне нас не двое — трое… или больше?!
Это что еще за ночные сборища?
Быстро выбрасываю вбок левую руку, со всей силы хлопаю по выключателю.
Их двое.
Четыре глаза с тщательностью военного сканера изучают меня с ног до головы.
Дрянь! Ну вот почему именно сейчас? Сегодня?
Молчание грозит перерасти в гнетущее, но никто не спешит его прерывать.
Мама с неодобрением хмурит брови, сжав губы в едва заметную тонкую малиновую полоску.
Витя…
Впечатлен! Мне была бы даже приятна подобная оценка, но я знаю этот хищный огонек в глубине его глаз: во что бы то ни стало заполучить желаемое.
Что?
Меня?
Кх… Как он тогда говорил? Ты больше не привлекаешь меня как женщина, и это на внутреннем уровне, внешнее тут не при чем.
— Откуда это ты? — прорывает наконец маму.
— Встречались с Есей, давно не общались. А она в простые места не ходит, вот и меня приодела по случаю, — без зазрения совести вру я, начиная медленное движение на выход.
Небольшая пауза, которая требуется им обоим, чтобы переварить мой ответ. Мама поспешно бросает мне в спину:
— Витя привез деньги.
— Отлично, — сообщаю я им, — где?
Да, я учусь, потому что привезенные Виктором деньги могут оказаться всем, чем угодно.
— Мне пора, — вдруг ни с того ни сего сообщает мама. – Такси уже ждет. Витя, было очень приятно с тобой пообщаться!
И она, со скоростью объекта, которому придали мгновенное ускорение, вылетает из кухни, а спустя полминуты я слышу, как захлопывается входная дверь.
А еще через десять секунд я оказываюсь подхваченной и с размаху усаженной на обеденный стол, и руки бывшего внаглую тянут полы моего платья вверх….
Мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя от таких бурных проявлений чувств. Кажется, что даже скандалы последних лет совместной жизни были менее эмоциональными.
Неужели только из-за внешности?
— Значит, встреча с подругой? — с придыханием шепчет он мне прямо в лицо, сминая ткань платья уже на поясе. — А не слишком ли откровенно? — Упирается руками в мои плотно сдвинутые колени, пытаясь раскрыть их и все больше раздражаясь из-за оказываемого сопротивления.
—Витя, — наконец-то прерываю свое молчание, одновременно перехватывая обе его руки. — Прекрати! — громким шепотом возражаю я.
— Хочешь поиграть в недотрогу? — скалится он, усиливая напор и с легкостью освобождаясь от моего захвата. Одна рука грубо лезет под кружево моих трусиков, вторая цепляет волосы на затылке, с силой оттягивает их назад, заставляя сильнее отвести голову. Секунда, и он впивается мне в шею острым, болезненным поцелуем. Перед глазами возникает кровоподтек, с которым точно придется что-то делать.
Я провела больше пяти часов с человеком, который при всей своей страсти и некотором безумстве происходящего не оставил на мне ни следа. Хотя мог. Могу даже поспорить, что ему этого хотелось, но…
— Прекрати! — повторяю я уже в полный голос, чувствуя, как бешеная волна негодования поднимается из глубины, и она же многократно усиливается, когда я слышу его возню с пряжкой ремня.
Резко дергаю головой, высвобождая волосы, отвожу руку назад и с силой наношу удар основанием ладони, согнутой в запястье — единственный прием, который я помню из объяснений брата, еще когда училась в школе.
Действует не то чтобы отрезвляюще, но он фокусирует на мне свой мутный, блуждающий взгляд, а я озвучиваю угрозу, после которой он грязно ругается, но отступает.
— А как же твой еб…рь? — с остервенением и явным презрением едко произносит он.
В очередной раз замираю от его откровенно вызывающего хамства и выдаю то, что не позволила бы себе в менее обостренной ситуации:
— Если я расскажу ему, он просто… тебя… убьет. А я пока не могу, ты же все-таки отец моих детей.
Я никогда не вру.
А поэтому он, кажется, верит.
Истерично выдергивает конверт из внутреннего кармана пиджака, с презрением швыряет на стол, разворачивается, и история с уходом один в один повторяет мамину.
— Скатертью, — облегченно выдыхаю я, с удивлением обнаруживая, что не испытываю ни малейших угрызений совести по поводу своего вранья.
Открываю конверт, пересчитываю содержимое.
Хм…
Тихий, очень осторожный поворот ключа в замке.
Мама? Вернулась?
Выключаю свет, занимая стратегически выгодную позицию в прихожей.
Входная дверь открывается, проем заполняется темным контуром фигуры, и дверь закрывается вновь. Минутная возня.
— На кухню. Быстро! — командую я и слышу негромкий смешок себе в спину.
С каждым мгновением гул набата в голове набирает мощь. Я настолько остро чувствую потребность перемен, что тревога в груди ощущается раскаленным кипящим варевом, требующим немедленного выплеска наружу. Больше так продолжаться не может, но у меня еще нет решения ни по одному пункту моей стремительно меняющейся жизни.
Тянусь к выключателю, понимая, что сейчас мне предстоит выдержать еще один разговор. Щелчок, разворот на сто восемьдесят градусов, я присаживаюсь на стул, потому что только одно воспоминание о том, что сегодня выпало на долю моих
