Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он довольно долго пробыл у табуна, когда к нему подошел сын вождя черноногих. Мальчики не могли говорить друг с другом. Но тот сел подле Харки и молча оставался рядом с ним. Они просидели так до вечера, а в это время у двух вигвамов отпевали двух павших воинов.
С наступлением сумерек вернулись мужчины, и Маттотаупа направился в свое жилище на южном краю стойбища. Харка тоже поднялся, чтобы идти домой. Второй мальчик побрел его проводить и просто вошел вместе с ним в вигвам Маттотаупы.
Харка радовался этому гораздо больше, чем готов был выказать. Черноногая женщина приготовила еду для Маттотаупы, а потом для мальчиков и для себя. Правда, Харка уже поел с утра, а как воин, он привык есть один раз в день, но он собственноручно подал кусок жареного мяса на копье своему гостю и потчевал его, как вождь вождя. И после еды черноногий мальчик еще некоторое время оставался у них и играючи объяснил Харке значение своего имени – Могучий Олень – и несколько слов из своего языка. Харка тут же включился в эту игру и взял у женщины лоскут кожи, чтобы рисовать на нем. Он дал понять другу, что собирается наконец поохотиться на антилоп. Теперь, когда оружие сложено, отец не будет возражать.
Маттотаупа дал свое согласие на послезавтра, и Могучий Олень воодушевился этой перспективой. Это было первое мгновение, когда боль от потери ружья у Харки отодвинулась на второй план. Могучий Олень тоже вооружен только луком и стрелами, и мальчики были на равных. Как-то само собой вышло, что Могучий Олень так и заночевал в вигваме Маттотаупы.
Харка догадывался, что именно потеря Священного Железа разрушила последнюю преграду между ними. Потеряв оружие, он приобрел друга. Отец был прав: Харка слишком много козырял Священным Железом. Что касается Тачунки-Витко, мальчик больше не держал на него зла. Отважное поведение вождя и его поединок с Маттотаупой доказали, что дакота неплохие воины. Никто не скажет, что Харка из племени трусов.
Наконец-то сын опального изгнанника получил то, чего жаждал больше всего, – уважение и дружбу равного. Вытянувшись на своем ложе и глядя в темноту, Харка думал о предстоящей охоте на антилоп. Мысли его уносились далеко в будущее, где он сам станет воином и вождем, братом своему новому другу – Сильному Как Олень.
– Отец! – тихо, но внятно позвал Харка, заметив, что тот не спит, и зная, что никто другой не поймет их разговора. – Мы все еще гости в лагере сиксиков. Когда же нас примут в племя как воинов?
– Когда ты, Харка Ночное Око, пройдешь испытание воина. И когда я расквитаюсь с теми, кто меня оскорбил и изгнал из племени дакота. Тогда никто не назовет меня предателем.
– Значит, отец, пройдет несколько зим и лет, прежде чем я стану воином.
– Да, Харка. Но они пройдут быстро, потому что мы живем как братья свободных и смелых воинов.
– Это так. И когда это свершится… – Харка замолчал.
– Ну же, говори, – ободрил отец.
– Я думаю о Тачунке-Витко.
– Что ты думаешь об этом человеке, который нам враг и который оскорбил меня?
Харка сглотнул.
– Скажи мне, Харка Твердый Камень, какие мысли тебя гложут!
Вопрос был задан в дружелюбном тоне, который сложился у отца с сыном во время их скитаний в изгнании. Но промелькнул в голосе отца и новый оттенок, не замеченный Харкой. Ревнивое сомнение, легко овладевающее одинокими и бесправными, возникло у Маттотаупы по отношению к собственному сыну.
– Тачунка-Витко освободил из рук врагов дочь племени дакота. Ее зовут Уинона, – простодушно ответил Харка.
– Как и мою дочь, твою сестру. Об этом ты думаешь?
– Да! – коротко и твердо сказал Харка.
Он испугался, что отец упрекнет его в мягкотелости. Но он не мог скрыть, что тоскует по сестре. Он так и видел ее перед собой, как в ту прощальную ночь, когда уходил из стойбища вслед за изгнанным отцом. Тогда Уинона натянула на лицо одеяло, чтобы он не заметил ее слез. Теперь ей приходится жить среди людей, изгнавших отца, и Харка не может ее защитить.
Следующие слова Маттотаупы прозвучали не так, как ожидал Харка.
– Как ты думаешь, Харка, Убивший Волка, готова ли будет моя дочь Уинона пойти к нам в поселение сиксиков?
– Она бы пошла, отец. Она знала, что я приду за ней, и помогла мне бежать.
– Харка, с тех пор как старейшины рода Медведицы меня осудили и отвергли, мы странствовали с места на место и не могли взять с собой маленькую девочку. Ты это понимаешь. Но теперь у нас есть вигвам, в котором Уинона могла бы жить вместе с нами. Сейчас весна. Скоро наступит лето. Мы могли бы отправиться к Конскому ручью и забрать мою дочь, твою сестру, как забрал Тачунка-Витко девушку-дакота. Неужели мы уступаем ему в отваге и смекалке?
– Хорошо, отец! Когда мы поедем?
– Как только ты вместе с Могучим Оленем поохотишься на антилоп, а я и Горящая Вода – на бизонов и мы наполним наш вигвам добычей. Я сказал, хау!
Так завершился диалог, который ни черноногая женщина, ни Могучий Олень не могли понять. Харка угнездился поудобнее, чтобы уснуть. Он чувствовал облегчение, но что-то все же не давало ему покоя. Он хотел стать воином черноногих, но его сильно будоражила надежда снова увидеть родное поселение на Конском ручье и забрать оттуда сестру. Он боялся, что его кошмар повторится. Тот сон, в котором Уинона просит о помощи, а его не слушаются ноги. К счастью, Могучий Олень заворочался под своим одеялом. И Харка почувствовал, что этот мальчик и его дружба не дадут ему пропасть. И он вытянулся и уснул.
Маттотаупа еще долго смотрел в темноту. То, что вожди и старейшины сиксиков все еще не считали его своим и не принимали в племя даже после того, как он прошел испытание боем, ранило его больнее, чем он мог признаться сыну. Жажда мести тем, кто изгнал его из рядов дакота, давно таилась в нем. Но теперь она становилась все отчетливей, он хотел заставить замолчать языки, которые его позорили. Он хотел не только рассказать сиксикам о своей невиновности. Он хотел подтвердить свою непорочную репутацию смертью обидчиков. Ему не забыть тот момент, когда
