Жилище в пустыне - Майн Рид

Ближе чем в ста шагах от нас находился один холм; он оканчивался скалистым обрывом вышиной в шестьдесят футов над равниной. Животные стали подыматься на этот холм и скоро добежали до отвесной скалистой стены. Увидев пропасть, они вдруг остановились, как бы для того, чтобы рассмотреть ее, тогда мы успели их разглядеть. Нельзя не залюбоваться их грациозными формами и изогнутыми рогами, которые по длине, по меньшей мере, не уступали их телу. Мы полагали, что обрыв помешает им бежать дальше, и я думал о том, попаду ли в них из ружья на таком расстоянии. Вдруг, к великому нашему удивлению, первое из них бросилось вниз с размаху и, покружившись в воздухе, упало на рога, подскочило на несколько футов в вышину и, наконец, стало на ноги и некоторое время стояло совершенно спокойно. Остальные животные, одно за другим, проделали то же самое.

Место, где они упали, находилось не дальше, чем в пятидесяти шагах от нашей стоянки, но я был так поражен этим опасным прыжком, что совершенно забыл о своем ружье, которое держал в руках, и о том, что должен стрелять. Животных, по-видимому, тоже поразило наше присутствие, так как в первое время они нас не замечали. Собаки подняли лай, который напомнил мне о том, что нужно делать, и в то же время дал понять нашим гостям об опасности такого соседства. Они вдруг повернулись и быстро стали подниматься в гору. Я выстрелил наугад. Мы думали, что я промахнулся, так как все животные продолжали быстро подниматься, преследуемые нашими собаками. Они не бежали, а летели; но мы заметили, что одно из них начало отставать, так как ему, по-видимому, тяжело было поспевать за остальными. Мы скоро потеряли их из виду. Но то, что осталось позади, желая прыгнуть со скалы, вдруг остановилось, упало и мигом очутилось в лапах наших собак.

Куджо, Франк и Генрих быстро поднялись на гору и вернулись с добычей. По большим, морщинистым рогам и другим признакам я увидел, что это аргал, или дикий баран, известный у охотников под названием «бигорна». Американские охотники называют его бараном Скалистых гор. По виду он очень напоминает серну или лань. Мы знали, что мясо этого животного вкусное. Сразу после завтрака я и Куджо сняли с барана шкуру, а тушу повесили рядом с остатками антилопы. Собаки за свой труд получили вкусный завтрак, а мы, видя перед собой висящее на дереве свежее мясо, а рядом ручей с прозрачной водой, осознавали, что уже совершенно избавились от ужасов пустыни!

Мы начали думать, чем займемся сегодня. Мяса на неделю нам хватит. Но когда оно будет съедено, что потом? Быка мы сможем зарезать, дней на десять хватит, потом — наша лошадь, потом… собаки, а дальше… нас ожидала верная смерть.

Страшно становилось от подобных мыслей. Если у нас возникнет необходимость заколоть быка, то мы не сможем везти с собой повозку. Разве одна лошадь сможет вывезти нас из пустыни?

Затем, если придется заколоть и лошадь, то будет еще хуже и нам останется одно — идти пешком… Но никто, даже охотники, не прошел еще пустыню пешком… Что же делать? Оставаться там, где мы были, не представлялось возможным. Здесь растительность была довольно скудной. Травы было мало, а следовательно, мало дичи. Очень скоро мы бы всю ее отстреляли. Итак, мы пришли к выводу, что нужно без промедления оставить эти места.

Перед нами стоял еще один вопрос. Надо было осмотреть все вокруг и решить, куда двигаться дальше. Для этого я решил объехать гору.

Моя лошадь уже успела отдохнуть. Я оседлал ее, взял ружье и отправился в путь. Начал свой объезд, двигаясь у подошвы горы с восточной стороны. Здесь я увидел несколько чахлых деревьев, кое-где виднелись небольшие участки, покрытые зеленью. По дороге мне встретились антилопа и какое-то другое животное, похожее на лань, но с более длинным хвостом.

Я проехал около восьми миль. Добравшись до западного склона горы, я мог рассмотреть ту часть пустыни, которая простиралась на юг. Насколько мой глаз мог охватить, я видел перед собой местность, еще более бесплодную, чем северная часть пустыни, и только на востоке виднелись следы зелени, да и то небольшие клочки земли, покрытые редкой растительностью.

Это была довольно печальная картина. Необходимо было пройти всю пустыню, прежде чем добраться до какой-нибудь населенной местности! Пытаться дойти до восточной границы Соединенных Штатов в таком жалком состоянии, в каком мы очутились, было бы безумием с нашей стороны. Я знал также, что в этом направлении живут племена дикарей, враждебно настроенных по отношению к белым. Таким образом, хотя эта область была плодородна, мы не могли по ней ехать. Точно также невозможно было идти ни на север, ни на юг, так как в этих двух направлениях на значительном расстоянии не было ни одного населенного цивилизованными людьми пункта. Значит, нам оставалось одно — пройти пустыню в западном направлении и держать курс к мексиканским поселениям у реки Дель Норте. А это расстояние более трехсот миль! Чтобы преодолеть его, нужно было сначала дать серьезный отдых нашим животным. Кроме того, нужно было собрать достаточно провизии на дорогу. Но каким образом раздобыть ее?

Я заметил, что южный склон горы не так извилист и легче проходим, чем северный, прорезанный ущельями и пропастями. Из этого я заключил, что оттуда должна стекать лавина воды. Следовательно, эта сторона должна быть гораздо плодороднее, чем все другие. Я продолжал свой путь до тех пор, пока не увидел рощицы из ивы и хлопчатника, отбрасывающей тень на воду, орошающую долину. Я подъехал ближе и увидел перед собой ручей, на берегу которого росла трава, более густая и сочная, чем в том месте, где мы остановились. Я привязал лошадь к дереву, а сам взобрался на гору, чтобы бросить взгляд на южную и восточную части этой местности. Я был поражен, увидев громадных размеров углубление на равнине. Меня это очень заинтересовало. Я вернулся к тому месту, где оставил лошадь, немедленно сел на нее и поехал в этом направлении. Вскоре я очутился на краю пропасти.

Чувство, которое я испытывал в тот момент, не поддается описанию. Те, чьи глаза в течение долгих дней видели перед собою лишь высушенную почву пустыни, поймут, какое впечатление производит вид столь богатой растительностью местности, какая простиралась передо мной.

Тогда стояла поздняя осень. Лес, казалось, был разрисован самыми разнообразными красками. Из чащи доносилось ласкающее ухо пение птиц, в воздухе носился аромат цветов.

Несколько минут я находился в каком-то оцепенении от восторга, а глаза мои были устремлены на эту роскошную долину. Я не заметил там никаких признаков присутствия людей. Из-за деревьев не видно было дыма, в их тени не слышно было никакого шума, кроме разнообразных голосов самой природы, — пения птиц и журчания вод. Казалось, что человек никогда не осквернял своим присутствием и своими страстями этого уединенного рая.