Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии - Максим Юрьевич Батманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее, Голицын хотел, чтобы русское дворянство регулярно ездило учиться военному искусству за границу. Он понимал слабую способность солдат из рекрутов сражаться и в будущем видел русскую армию главным образом дворянской по составу, а на крестьян и прочие податные сословия собирался возложить обязанность исключительно кормить и содержать вооруженную силу. Вряд ли такая мысль могла быть воплощена в жизнь в тех условиях, но показательно само ее наличие.
Перечень вещей, представлявших интерьер особняка Голицына, Соловьев и Ключевский взяли из описи, составленной при обыске и конфискации его имущества. Там же было указано, какого рода картины висели на стенах у Голицына. То были портреты ранее царствовавших государей московских Ивана Грозного, Федора Ивановича, Михаила Федоровича Романова, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, а также здравствовавших государей Ивана и Петра Алексеевичей. Кроме того, были изображены еще четыре иноземных короля. Нам теперь, к сожалению, неизвестно, ни где эти картины, ни хотя бы кто их в свое время писал.
По мнению Ключевского, влияние идей Голицына на государственную жизнь России того времени не успело отразиться на законах, но оно выразилось в самом характере государственной жизни. Европеец от образа мыслей до обстановки в доме, Голицын использовал политическое влияние для возможного реформирования. И все в направлении западноевропейском. Российское государство должно было войти в Европу через дверь.
Князь Борис Куракин, сподвижник Петра Великого, оставил в своих записках нелестные воспоминания как о самом Петре, так и о других деятелях его реформ. Зато о семилетнем правлении царевны Софьи Куракин писал:
Российское государство времен Софьи Алексеевны современники, по словам Ключевского, описывали чуть менее хвалебно, чем райский сад. Однако великий историк считал такие отзывы вполне заслуженными.
Отказывая Софье в государственных способностях, Василий Осипович все благие результаты Софьиного семилетия относит на счет главного советника и правой руки царевны – князя Василия Голицына. «Он окружил себя сотрудниками, – добавляет Ключевский, – вполне ему преданными, все незнатными, но дельными людьми <…>, с которыми и достиг отмеченных Куракиным правительственных успехов».
Но это семилетие имело и оборотную, неприглядную сторону. Как раз на него падает период особенно жестоких преследований старообрядцев. За эти семь лет было вынесено огромное количество приговоров на сожжение живьем староверов в срубах. Набожной Софье уничтожение еретиков казалось благочестивым делом, а Голицын, вероятно, считал, что так утверждается единомыслие в подданных – вернейшее условие политической лояльности. Здесь правители России того времени были вполне на уровне жестоких предрассудков толпы.
Падение
В августе 1689 года давно тлевший конфликт между «партией» Нарышкиных и «партией» Милославских завершился победой первых. Софья была свергнута и заточена в монастырь, царь Иван «оттерт» в сторону, на первое место в двоецарствии выдвинут царь Петр, Нарышкины и приближенные к ним лица захватили всю власть. На Голицына как на первое лицо предыдущего правления неизбежно должна была пасть тень соучастия в мнимом (нужно добавиться, что единого мнения по этому вопросу у исторической науки нет) заговоре, имевшем целью якобы извести царя Петра и его мать. По мнению историка Соловьева, многие бояре желали руками Петра отомстить Голицыну за так досадившую им отмену местничества.
Хотя никаких прямых улик против него не было, тем не менее в 1689 году Василий Голицын был лишен боярского чина и всех имуществ и вместе с семьей (жена и дети) сослан в Яренский городок под Холмогорами. Всю дальнейшую жизнь (а он прожил еще почти четверть века) Голицына переводили с одного места ссылки на другое: из Яренска в Пустозерск, из Пустозерска в Пинегу, где он и умер. Только после его смерти в 1714 году еще живым его детям было разрешено вернуться в цивилизованные места.
«Связав свою судьбу с царевной Софьей, он пал вместе с нею и не принимал участия в преобразовательной деятельности Петра, хотя был ближайшим его предшественником и мог бы быть хорошим его сотрудником, если не одним из лучших».
Так подытожил свой очерк о Голицыне Ключевский.
Князь Александр Данилович Меншиков: правая рука Петра Великого
Кто не знает слов Александра Пушкина из поэмы «Полтава»? «Счастья баловень безродный, полудержавный властелин». В этих словах выражено все: и низкое для всех происхождение Александра Даниловича Меншикова, и его внезапное возвышение, и, наконец, его положение в России, ведь при Петре I Меншиков был властелином чуть ли не половины всей страны.
О Меншикове можно сказать едва ли не больше дурного, чем хорошего. Неграмотный (только к концу жизни он научился подписывать свое имя) и при этом один из крупнейших воров и казнокрадов в истории России. Но, наверное, не зря сказал о нем сам Петр Великий после смерти своего давнего соратника Лефорта: «Одна рука у меня осталась, да и вороватая». Хоть вороватая, но все-таки рука самого царя.
Мы собираемся познакомить вас с этим противоречивым человеком.
Тайна происхождения
Безродным Пушкин назвал Меншикова, опираясь на ходившие в народе слухи о его происхождении.
Историк XIX века Николай Костомаров, активно собиравший эти слухи и издавший на их материале «Русскую историю в жизнеописаниях главных ее деятелей», изложил такой анекдот о возвышении Меншикова.
Меншиков в детстве торговал в Москве пирожками вразнос. Отсюда следует, что он был либо сыном небогатого торговца, либо просто купеческим приказчиком. Как-то раз со своими пирожками он зашел на двор Франца Лефорта – имевшего тогда серьезное влияние среди московских иноземцев. Меншиков, как это было в обычае у московских торговцев, часто шутил и балагурил, чтобы увеличить продажу. Выходки мальчика понравились и Лефорту. Швейцарец купил у Меншикова все пирожки и велел ему прийти наутро уже без товара.
Так Меншиков был взят в камердинеры к человеку, ставшему в дальнейшем одним из первых приближенных молодого Петра I. Та история, которую рассказал Костомаров, должна была произойти еще до того, как Петр взял в свои руки бразды правления. Он тогда находился еще в тени своей сестры Софьи, правившей от имени своих братьев. Но Лефорт, будучи почти на 17 лет старше Петра, уже стал крупным военным специалистом на службе московских государей. У Петра же, взявшего власть, Лефорт сразу оказался одним из близких и доверенных лиц. Он не только занимал военные должности, но и знакомил молодого царя с западным образом
