Natura bestiarum. - Надежда Попова

— Иными словами, ты уверен, что в его планах и впрямь перебить всех в этом трактире?

— Он задрал лошадей, — напомнил Ван Ален. — Не затаился в темноте и не стал ждать, пока кто-то из нас выйдет по известной нужде, не завалил одного или двоих, чтобы просто перекусить — он лишил нас средств передвижения. И верхом-то в такую погоду далеко не уехать, а на своих двоих нечего и думать.

— Но ваша-то кобыла уцелела, — уточнил трактирщик Велле. — Значит, мы можем позвать на помощь…

— Позвать на помощь? — пренебрежительно переспросил рыцарь. — Он один, мы за каменными стенами, за запертой дверью, здесь два инквизитора, охотник и я, в конце концов; с вервольфами сталкиваться не приходилось, однако меч мне вручили не за складывание песен. Если он будет настолько глуп, что и в самом деле вознамерится устроить на нас охоту, помощь понадобится ему самому.

— Это вам не лесной зверь, — огрызнулся Феликс. — Это дьявольское отродье, дитя Сатаны, и вы ему, господин рыцарь, на один зуб. Я за то, чтобы звать помощь. Один охотник — хорошо, а все же человек эдак тридцать с факелами — лучше.

— Не думаю, — возразил Курт, и торговец уставился на него с удивлением. — Если сюда набежит толпа — он просто спрячется или вовсе уйдет.

— Ну, и славно, — кивнул трактирщик. — И скатертью ему дорога. Нам-то что — не того ли и надо?

— Да, — усмехнулся охотник, повстречавшись с Куртом взглядом. — Ты сам сказал — нормальные люди радуются, когда такая тварь как можно дальше… Только этот спор не имеет смысла — Импала не позволит на себя сесть никому, кроме меня, а сам я отсюда ни ногой; да, думаю, вы меня и не отпустили б. Посему, друзья мои, предлагаю считать, что лошадей у нас нет. Помощи, соответственно, тоже.

— Ты всерьез полагаешь, что он представляет реальную угрозу? — усомнился Бруно. — Меня тянет согласиться с господином рыцарем: чего нам опасаться за стенами и запертой дверью?

— Не забывай, что, кроме животной сути, в нем есть и сущность человечья, — вздохнул охотник с сожалением. — То, как он повел себя в конюшне, говорит о полном контроле. Он не теряет разумения, обернувшись зверем, не забывает себя, знает, что делает. И, напомню еще, днем он — человек. С руками, ногами, хватательными пальцами и прочими полезными штуками.

— А кроме того, — уточнил Курт, — еще в конюшне ты сказал — «возможно, он не один». Быть может, разъяснишь, что ты имел в виду?

— Ну, вот что, инквизитор, — раздраженно выговорил Ван Ален, — здесь тебе не допросная, а это все значения не имеет.

— Имеет, — возразил Бруно настоятельно. — Кому, как не тебе, знать, что любая мелочь, связанная с расследованием, играет свою роль, и немалую в подобных ситуациях.

— С пару месяцев назад, — не сразу отозвался охотник, — они собрались в стаю. На моей памяти такого еще не случалось. Наши говорят, это происходит, только когда затевается что-то; разумеется, у них есть повод собраться и по обыденным причинам — брачные игры, к примеру, или как там у них это называется — но в этот раз они двинулись через полстраны в какую-то одну точку. Сейчас я могу сказать одно: если этот здоровяк именно тот, за которым следил я, если это мой след — здесь должны быть и его приятели, а вот тогда нам придется кисло.

— Но, как я понимаю, если здесь окажутся его приятели, — подытожил Курт, — должны оказаться и твои. К каждому ликантропу был приставлен свой охотник; я верно понял смысл проводимых вами действий?

— Понял ты верно, — недовольно согласился Ван Ален. — Только мой от меня оторвался — я блуждал два месяца, разыскивая хоть какой-то след, какой-то знак; и вот — случай, как ты выразился, дал мне то, что я так безуспешно искал. Думаю, сейчас он не намерен удрать снова; выходка с лошадьми говорит о том, что эта тварюга надумала тут задержаться… Так вот, инквизитор, тебе analogia: если мой объект оторвался от меня, так же поступили и прочие. Наверняка. И если остальным не посчастливилось, как мне, вернуться на след… Его приятелей ждать можно, моих — не стоит.

— Но с чего вы взяли, что это существо сделало такое нарочно? — нерешительно возразила бледная, как эта пурга за окном, молодая мамаша. — Быть может, он и не понимал, что делает. Быть может, он просто набросился на них просто так, потому что они попались ему, и теперь уйдет?

— Они ему не попались, милашка, — усмехнулся Ван Ален, — он к ним вошел. Не думаешь же ты, в самом деле, что этот парень, который, по словам его самого и его отца, с малых лет ходит за лошадьми, впрямь позабыл запереть ворота конюшни?

— А чего б и нет? — буркнул крестьянин. — Не его ж добро.

— Моему отцу платить за подобные ошибки, — одернул его Вольф. — И значит, недоплачивать мне. Выходит — пострадало бы мое добро; и допустить такую оплошность я бы просто не смог, как ты не смог бы штанов не надеть, опроставшись, ясно?

— Старшему не дерзи, малолеток!

— Не тыкай меня мордой не в мое дерьмо — и дерзить не стану.

— Довольно! — повысил голос Курт, и в зальчике снова воцарилась напряженная сумрачная тишина. — Довольно, — повторил он уже тише. — Пререкания сейчас совершенно неуместны; не хватало еще нам здесь перегрызться меж собою.

— А что ж уместно? — уточнил трактирщик Велле. — Что ж делать нам всем?

— Ну, — пожал плечами он, — из вышесказанного проистекает нижеследующее. Коли уж здесь я единственный представитель законной власти, впредь вопрос «что делать» всегда должен адресоваться ко мне. Это — понятно?

— Эк тебя, — хмыкнул Ван Ален. — И много ты знаешь о таких тварях и о том, «что делать»?

— Если, — кивнул Курт, — я не буду знать, что делать, я стану обращаться за советом к тебе. Можешь почитать фактом то, что ты временно перешел в status эксперта Конгрегации.

— Всю жизнь мечтал.

— Мечты сбываются, — незлобиво улыбнулся он, и охотник скривился. — И поскольку мы все здесь застряли, как я мыслю, на срок неопределенный, для начала надлежит друг другу представиться. Согласитесь, не знать, как обратиться к собрату по несчастью, в нашем положении pro minimum странно. Я желаю знать ваши полные имена и те обстоятельства, волею которых вы оказались в этом месте, иначе говоря — цель вашего путешествия.

— Я уже отрекомендовался в детальностях, — недовольно заметил Ван Ален. — Даже излишне.

— Не сказал бы, — возразил Курт. — Но никто не помешает тебе иметь на сей счет свое мнение… Итак, с нашим главным знатоком мы все ознакомились, дело за мной. Курт Гессе фон Вайденхорст, инквизитор первого ранга. Мой помощник — Бруно Хоффмайер…

— Гессе… — повторил охотник, и уже укоренившаяся в его голосе враждебность вдруг дала трещину, сквозь которую проросло нечто, что Курт назвал бы уважением, не будь Ян Ван Ален тем, кем он был. — Ульм три года назад, история с имперским наместником — это ты?.. Черт, и как же я сразу не допер, следопыт хренов; Курт Гессе, первый ранг, и руки… Гессе Молот Ведьм; это ты, точно.