Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Дафф Терни

Как-то раз Гэри говорит Керин, Тодду-о и мне прийти на встречу с ним в конференц-зал после звонка к закрытию. Тодду-о, похоже, скучно, Керин набирает кому-то эсэмэску на своем мобильном, а я чувствую, что меня тошнит. Я не знаю, почему он хочет поговорить с нами. Мы ждем. Гэри неторопливо входит в зал и садится во главе стола. Тодд-о тут же выпрямляется, Керин откладывает телефон, а меня выводит из себя неведение. Я фокусируюсь на губах Гэри и пытаюсь догадаться, что он может сказать. «С кем вы устраивали неформальные встречи за последний месяц?» – спрашивает Гэри, смотря главным образом на Тодда-о и Керин. Они отвечают, упоминая пару бизнес-ужинов, на которых бывали. Мне кажется, что Керин преувеличивает, но я знаю, что Тодд-о и правда ходит на такие встречи. Затем Гэри смотрит на меня. Единственные люди, с которыми я выходил куда-либо, – это Итан, Джейсон и Джейми, мы круто потусовались в баре «Ред Рок Вест» в субботу. Бармен выпустил огненную струю изо рта, и из-за этого я чуть не потерял бровь, но я знаю, что Гэри совсем не это имеет в виду.

«Ни с кем», – отвечаю я.

Он передразнивает мое «ни с кем», как пятилетний ребенок. «Играй по правилам, – рычит он. – Добывай информацию. – Он несколько раз стучит по столу ладонью, как будто чтобы разбудить нас. – Если вы хотите продолжать работать здесь, – говорит он, шаркая своими модельными туфлями, – тогда нужно, чтобы вам звонили. – Керин и Тодд-о кивают. – Я не имею в виду те замечательные звонки, которые мы уже получаем, я говорю о новых звонках. – Он встает, заправляет рубашку в брюки и поворачивается к двери. – У нас появилось новое требование; вы должны ходить, по крайней мере, на два бизнес-ужина в неделю. Я хочу, чтобы вы записывали, с кем встречались, что обсуждали и как это улучшит наши отношения с ними», – говорит он. Потом он уходит. Вслед за Гэри из комнаты выходит Тодд-о; Керин достает телефон, чтобы допечатать сообщение. А я не хочу ходить на ужины с представителями продающей стороны.

Думаю, первая причина, по которой я согласился пойти на ужин с Джоном, – это то, что он редко обсуждает бизнес. Он худенький, с пивным животиком и немного глуповат, что не типично для работника «Голдман Сакс». Он скорее похож на мультяшного героя. Каждый раз, поднимая телефонную трубку, он хохочет по поводу того, какую выходку учудил по отношению к своим коллегам по отделу, или рассказывает непристойную шутку. Он больше заботится о том, как нас рассмешить, чем о своих обязанностях трейдера по продажам. Джон на несколько лет старше меня, но кажется, что он работает в этом бизнесе целую вечность. Он уже сидит в выбранном мной баре на Верхнем Ист-Сайде, когда я туда захожу. Он мне сказал, что я могу выбрать любой ресторан в городе. Я хочу быть недалеко от своей квартиры. Если беседа не склеится, я смогу просто сбежать и вернуться домой. Наполовину выпив свой первый коктейль, я понимаю, что он просто хочет узнать меня поближе. Я ему нравлюсь, он хочет стать моим другом. Он веселый парень. Мы заказываем еду в баре. Он задает мне сотни вопросов про ребят, на которых я работаю. Хочет услышать грязные подробности. Я опасаюсь рассказывать ему правду. К третьему или четвертому коктейлю я чувствую себя более комфортно и уже свободнее говорю о «Галеон». «Если я совершаю ошибку, – говорю я и немного отпиваю из своего бокала, – вне зависимости от того, теряет ли фирма из-за этого деньги или нет, они прибегают к жестким мерам по отношению ко мне».

«Это нормальная практика, – говорит он, закуривая сигарету. – Они тебя бьют?»

Я думаю, что он шутит. «Нет». Я показываю на его сигарету и прошу у него одну. Это не самая первая сигарета в моей жизни, но что-то около того.

«Послушай, – говорит он. – Они тебе хорошо платят?»

«Да, – говорю я. – Я не знаю размер моего бонуса, но фирма зарабатывает сотни миллионов долларов, поэтому я надеюсь, что он окажется неплохим».

«Тогда и не беспокойся об этом», – говорит он.

«Но я только предполагаю», – говорю я. Я хочу сказать что-нибудь еще в защиту своего мнения, но он тоже выдвигает неплохой аргумент. Если они будут платить мне много денег, они могут говорить обо мне все, что угодно.

«Хочешь, пойдем в стрип-клуб?» – спрашивает он.

«Нет». Я встаю и надеваю пальто. Стрип-клубы меня совсем не привлекают. Я бы лучше пообщался с нормальными девушками.

По завершении встречи он говорит, что снаружи меня ждет машина. Я живу всего в десяти кварталах отсюда, поэтому отвечаю, что могу дойти пешком. «Ты что, мексиканец?» – спрашивает он. Я не совсем понимаю, где связь между тем, чтобы пройтись пешком до дома и быть мексиканцем, но просто улыбаюсь и повторяю, что могу до дома прогуляться. «Нет, – настаивает он, – езжай на машине». Это глупо, но я открываю дверь автомобиля и снова благодарю его за вечер. «Мы можем встречаться каждую неделю, если хочешь», – говорит он. Машина полностью черная; заднее сиденье куда комфортнее, чем мой диван. Я еду домой в тишине. Водитель, наверное, думает, что я типичный козел. Я чувствую, что должен дать ему чаевые или что-то в этом роде, но не знаю, как это нужно делать. Я смотрю, как городские кварталы проплывают мимо меня, и чувствую себя героем кино. Да, я вполне мог бы к этому привыкнуть. Когда мы доезжаем до моего дома, водитель улыбается и желает мне спокойной ночи.

Я потихоньку привыкаю. Два раза в неделю я выхожу куда-нибудь с трейдерами по продажам. Каждый раз я сам выбираю ресторан или бар, в который мы идем, и каждый раз мне предоставляют машину, чтобы доехать до дома. Мне начинают нравиться эти вечера. Я здесь клиент. Я не могу сделать ничего неверно. Сначала я этого не понимаю. Почему эти парни из кожи вон лезут, чтобы подружиться со мной? Гораздо позже я осознал, что люди на продающей стороне «покупают» опцион-коллы[50] на людей ровно так же, как и на акции. Сегодня я могу и не возглавлять отдел торговых операций и не контролировать поток заказов «Галеон», но в их же интересах подружиться со мной, когда я в начале карьеры. Если они позаботятся обо мне сегодня, то позже я о них не забуду.

В декабре 1999 года я впервые иду на праздничную вечеринку в «Галеон». Ее проводят в ярко освещенном ресторане в Мидтауне. Декору и столам несколько десятков лет. Вероятно, это место было крутым где-то четверть века назад. Персонал выглядит как актеры из фильма «Кокон».[51] «Меня уволят», – говорит Жанин. Это она планировала вечеринку и наняла артиста. Экстрасенса. Интересно, сможет ли он рассмотреть подавленное настроение всех присутствующих? Я сижу за одним столом с Жанин и Салли, задиристой свободолюбивой девушкой, в задней части зала. Салли – ассистентка Жанин. Они обе мне и правда нравятся. Мы могли бы просидеть и проболтать о всякой фигне всю ночь. Гэри подходит к нашему столу, и мой желудок сжимается. Он начинает задавать вопросы типа: как закрылся сегодня рынок? как торговался «Майкрософт» после звонка к закрытию? сколько пунктов дают за акции «Джайентс»?[52] Он даже не дает мне шанса ответить, просто выкрикивает эти вопросы своим писклявым плаксивым голосом. Он уже сам знает все ответы. Я ерзаю на стуле. Жанин и Салли закатывают глаза, когда Гэри не смотрит.

«Давайте выпьем по шоту текилы, – говорит он и подзывает официантку. – Восемь шотов текилы, – рычит мой босс. За столом только четверо. Он смеряет меня взглядом. – Я дам тебе восемьсот долларов, если ты сможешь выпить все восемь шотов, – заявляет Гэри. Сначала я не понимаю, шутит он или говорит это всерьез. Я выпрямляюсь и изображаю уверенность в себе. – Я серьезно. Восемь шотов. Восемьсот баксов. Но если тебя вырвет – ты проиграл». Официантка приносит поднос, на котором стоит восемь шотов текилы Patron и восемь кусочков лимона. «Нам не нужны лимоны», – говорит он. Я чувствую себя загнанным в угол, чувствую, что не могу отказаться. Это всего лишь шоты, а восемьсот баксов мне бы пригодились. «Все сюда», – кричит Розенбах.