Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Как это исчез? — поднялся Ерошенко. — Где он сейчас?

— Его нет ни дома, ни на службе. Вчера ночью он не пришел ночевать. Жена не беспокоилась, думала, что он на дежурстве. Его нигде нет со вчерашнего дня.

Ерошенко посмотрел на Земскова. Оба генерала поняли, что их главные проблемы еще только начинаются.

Санкт-Петербург. 7 августа

Сухарев хорошо знал, как провозятся нужные грузы. Сириец не впервые поручал ему подобные дела. В этом не было ничего сложного. Все документы на вагон оформлялись, как полагается. И затем в середине вагона бережно укладывалась «посылка», которую следовало перевезти. Обычно перевозили лесоматериалы и бумагу, причем в обе стороны. Так что спрятать «посылку» было легко. Пограничникам и таможенникам, уже знавшим Сухарева в лицо, и в голову бы не пришло разбирать весь груз в вагоне, чтобы найти какой-нибудь ящик. И хотя по правилам сама погрузка должна была проводиться с участием сотрудников таможенных служб, кто следил за этим, если получал щедрое вознаграждение?

Система коррупции в бывшем Советском Союзе по-своему уникальное и очень интересное явление. Если на западе страны взятку чиновникам нужно было давать за молчаливое одобрение или за прямую помощь, то ближе к северу чиновники начинали заниматься самым откровенным вымогательством. И если на северо-западе, в Прибалтийских республиках взятка была исключением, то на юге — самым обычным явлением, причем ее размеры принимали иногда невероятные размеры. А на севере страны она могла варьироваться в пределах одного ящика водки или хорошей закуски.

Если в Прибалтике чиновники старались вести себя по-западному и придерживались каких-то принципов, то на Украине и в Белоруссии они уже позволяли себе принимать любые подарки. В самой России настоящее взяточничество началось после распада страны, когда суммы за услуги чиновников стали исчисляться миллионами долларов.

И наконец, коррупция прочно победила в республиках бывшего Закавказья и в Средней Азии. По-своему уникальная ситуация сложилась в некоторых из них, когда взятку нужно было давать не за незаконный провоз грузов или другое противоправное деяние, а за законный провоз грузов, в противном случае не имевших никаких шансов благополучно миновать границу. То есть платили не за нарушение законов, а за их соблюдение, оплачивая собственные законные действия и такие же действия чиновников. Но на севере, в бывшем Ленинграде, все еще действовали, пусть и относительные, моральные нормы, когда нужно было платить именно за молчаливое согласие на беспрепятственный провоз грузов любого вида.

Сухарев приехал загодя, чтобы получить груз, который обещал привезти Сириец. Загрузка трех вагонов лесоматериалами должна была состояться на комбинате, где благожелательные таможенники готовы были опломбировать любой вагон с любым грузом. Все шло нормально, два вагона были уже погружены, ждали людей Сирийца, чтобы загрузить третий, когда неожиданно подъехали сразу несколько автомобилей.

Сухарева очень удивило появление самого Сирийца. Обычно тот не занимался подобной мелочевкой. Еще больше он удивился, когда подъехал небольшой грузовой автомобиль и несколько человек Сирийца выгрузили из него два ящика и занесли их в вагон.

— Вот эти два ящика, — показал Сириец, — лично доставишь в Хельсинки к Федору. И не забудь, головой отвечаешь.

— Конечно, — привычно быстро откликнулся Сухарев и уверенно добавил: — Все будет в лучшем виде.

— С тобой до границы поедут наши. Восемь человек, — показал на выходивших из машины ребят Сириец. Все они были вооружены. Сухарев знал некоторых из них. Это были лучшие боевики Сирийца.

«Что это такое интересное мы везем в этих ящиках, раз он охрану с нами посылает, — мелькнула в голове мысль. — Может, Сириец решил денежки свои вывезти из страны или ценности?»

— А вот эти двое поедут с тобой через границу, — показал Сириец на темноволосых парней, молча смотревших на Сухарева. — Они вместе с тобой отвечают за груз.

— Здорово, ребята, — весело сказал Сухарев, — значит, вместе поедем.

Один из незнакомцев, высокий худой, с мертвыми застывшими глазами и землистым цветом лица, промолчал, словно не слышал обращения. Он был в темном костюме, на голове шляпа, которую носили либо иностранцы, либо гангстеры в фильмах. Но гангстеров Сухарев никогда не видел, а иностранцев в таких шляпах сколько угодно. К тому же поза незнакомца свидетельствовала о том, что он действительно не понял обращения Сухарева. Другой, поменьше ростом и поплотнее, одетый в кожаную куртку и в такой же кепке, кивнул в ответ.

— Здорово, — сказал он с каким-то непонятным акцентом. И ничего больше не добавил.

«Чудные какие-то», — решил Сухарев. Впрочем, это его не касалось. Он должен был доставить груз до места назначения, а там пускай Федор сам разбирается и с этими типами, и с драгоценностями Сирийца, если, конечно, там действительно драгоценности.

— Будь осторожен, — тихо предупредил Сириец, — мои ребята будут провожать вас до самой границы. Никому не говори о том, что ты сегодня повез груз. Домой уже не заедешь?

— Нет, конечно. Куда домой? Мы вот-вот тронемся.

— Вот и хорошо. Телефон мобильный у тебя с собой? Если что случится — сразу звони. Я свой телефон буду при себе держать. Сразу ко мне и попадешь.

Это опять удивило Сухарева. Сириец не любил носить с собой мобильный телефон и отдавал его секретарям и водителям, чтобы они сообщали ему о всех возможных звонках. «Какой же все-таки груз мы везем?» — снова подумал Сухарев.

— Как только приедешь в Хельсинки, позвони мне, — продолжал Сириец. — Федор с людьми уже на месте. Но он встречать вас будет не в городе. Как только пересечете границу, он вас сразу и встретит. Приедет прямо к границе. Пароход в порту тоже готов. Перегрузишь ящики на машины и сразу в порт. И нигде не останавливаться! Ты меня понял?

— Да, конечно. Нигде не остановимся. Значит, эти двое поедут со мной через границу? — показал он на незнакомцев.

— Вместе с тобой, — кивнул Сириец. — Они все время будут вместе с тобой.

— Паспорта у них в порядке, виза есть? Финны сейчас строго проверяют.

— За это не волнуйся. Паспорта и документы у них в полном порядке. Они представители нашего совместного предприятия и едут вместе с тобой в Финляндию в командировку. Ты меня понял? Твое дело маленькое — привез, сдал. Будут спрашивать на границе, ты ничего не знаешь.

— Если про иностранцев спросят?

— Они не иностранцы, — зло ответил Сириец. — Я же тебе объяснил, что они представители нашего совместного предприятия. Один из них россиянин, а другой… в общем, он наш представитель, и все.

— А наш лес как же? — Это была уловка вора, он хотел проверить, насколько важен груз для Сирийца. Тот, видимо, думал о чем-то своем, если так легко попался на крючок.

— Брось, — сказал он, махнув рукой, — брось его к чертовой матери. — Самое главное — эти два ящика. А все остальные вагоны никуда не пропадут. Кому они нужны в Финляндии? Приедешь из порта и все оформишь. Ты меня понял?

— Не беспокойся, все сделаю.

— Сумеешь сделать так, чтобы быстро вынуть из вагона эти ящики?

— За одну минуту достанем, — усмехнулся Сухарев, — откроем задвижки, первая партия леса упадет, и тогда можно будет доставать ящики. Мы уже так делали. А лес мы потом соберем. Заплатим триста марок, и любая машина-погрузчик нам его за один день соберет. Правда, финны иногда придираются, просят еще и штраф заплатить.

— С этим проблем нет.

Сириец достал из кармана пачку долларов, протянул Сухареву.

— Здесь пять тысяч, — сказал он. — Перевезешь нормально груз — получишь столько же. Заплати любой штраф, но, когда Федор подъедет к тебе с машиной, чтобы ты весь лес забыл к чертовой матери и сам лично проследил за ящиками. Ты меня понял?

— Конечно, понял. А лес мы соберем, не беспокойся. Даже если штраф заплатим, соберем.

— Это правильно, — кивнул Сириец, потом вдруг спросил: — Ты опять пил?

— Да нет, немного коньяку выпил. Как обычно, на дорожку. Вот ребятам везу, для Феди и для остальных.

— Ты за старое не принимайся, — строго посоветовал Сириец, — а то знаю я тебя, запой начнется, так тебя потом и не остановишь.

— Не волнуйся, — улыбнулся Сухарев, — все будет чин чинарем.

— И без глупостей. Сухой, — сказал напоследок Сириец, очевидно, все-таки понявший, почему Сухарев спрашивал об основном грузе. — Ты смотри, — погрозил он, — со мной свои воровские штучки бросай. Я на Колыме вкалывал, когда ты еще сопли утирал. Молод еще меня накалывать. С твоими вагонами ничего не произойдет. Плюнь на них, — снова жестоко повторил Сириец, — ты теперь должен помнить только о ящиках. — И вдруг крепко схватил Сухарева за ворот пиджака, притягивая его к себе. — Не дури только, — сказал он, почти касаясь губами уха Сухарева. — Если вдруг ящики не дойдут до Хельсинки, тебя будут искать по всему миру. Вся братва искать будет. Сам понимаешь — шансов у тебя никаких.