Тайна ключа из слоновой кости - Рита Эстрада

— Да, подарки, — весело ответила Хоуп, кидая ему одну из самых больших сумок. — Это поможет вам, пока…

Голос его прозвучал мягко, а взгляд казался еще мягче, когда он проговорил, сжимая в руках сумку:

— Пока я еще здесь?

— Да. — Она потянулась и взяла другую сумку, не обращая внимания на какую-то пустоту, пронзившую ее душу при этой мысли.

Она передала ему целую охапку свертков, затем взяла несколько сумок сама. Словно два друга, они зашагали по тропинке к холму. Хоуп шла позади Армана, наблюдая, как при каждом шаге ритмично сокращаются его мускулы. Для призрака он был в изумительно хорошей форме. А как мужчина выглядел просто потрясающе.

— Итак, что же это такое? — поинтересовался он, роняя свертки на землю под большим дубом.

Она застонала от облегчения, опустив и свою ношу, и начала копаться в сумках большего размера. Наконец с удовлетворенной улыбкой вытащила объемистый сверток.

— Вот!

Глаза Армана выжидательно сузились.

— И что же это за куль?

Хоуп потрогала ткань, а затем подняла взгляд на Армана, подавляя улыбку.

— Это пуховый спальный мешок. Один из лучших, что есть в продаже. — Она развязала веревку, позволив спальнику развернуться. — Видите?

Арман наклонился, пощупал материал, потом сильными умелыми руками перевернул спальник.

— Застежка-молния? Правильно? — спросил он, играя замочком молнии.

— Да, молния. Туда забираются, затем закрывают молнию, и становится тепло.

— И очень уютно?

Она усердно закивала.

— Очень.

Улыбка, которая тронула губы Армана, отразившись ямочками на щеках, наполнила все существо Хоуп теплом. Она уставилась на него, словно загипнотизированная.

— Merci bien, ma petite,[11] — мягко проговорил он, трогая пальцем ее нежную щеку, отчего словно электрический разряд пробежал по ее спине.

— Не за что. — Губы Хоуп слабо шевельнулись, отвечая ему.

Взгляд его глаз был прикован к ним, все его тело тянулось к ней.

— Какая ты милая, — пробормотал он, наклоняясь к Хоуп и ласково касаясь ее полуоткрытых губ. Поцелуй его был теплым, нежным, но и твердым. Словно подогретый бренди заструился по ее жилам, когда губы Армана сомкнулись на ее губах.

Хоуп сжала конец спальника, и пальцы схватили материю, будто желая разорвать ее. Электрические разряды пробегали по телу, заставляя ее отвечать на его поцелуй и думать только о том, как нежно ласкают его губы.

Едва Арман оторвался от нее, как Хоуп задрожала словно в ознобе, оттого что его не было больше рядом с нею. Ее глаза были полузакрыты, и видно было, как бьется пульс в маленькой ямке у основания шеи.

— Ты такая милая, что позаботилась обо мне, — проговорил он.

— Не могу же я допустить, чтобы призрак, находящийся на моем попечении, замерз до смерти. Что бы я тогда с тобой делала?

Он усмехнулся, снова расслабившись. Это показалось ей странным, но в какой-то момент она могла бы поклясться, что он был так же взволнован их поцелуем, как и она.

— Убрала бы подальше, как еду, чтобы я не испортился?

Глаза Хоуп округлились.

— Продукты! Они все еще в лодке! — Она вскочила и побежала вниз по тропинке. — И все остальное тоже!

Сейчас она даже не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, следует ли он за ней. Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. Она была уверена, что оба они знали: поцелуй повлиял на них обоих больше, чем должен был.

— У меня еще есть пара «ливайсов» и рубашка для тебя! — бросила Хоуп через плечо. — Они должны быть более удобными, чем то, что на тебе сейчас надето!

— Что это такое — «ливайсы»?

— Голубые джинсы! — Хоуп рассмеялась, представив, каким станет выражение его лица, когда он увидит их.

— Мне они не нужны, — сказал Арман, подходя к ней сзади поближе, чтобы принять у нее из рук несколько сумок. Затем он снова пошел за ней вверх на холм. — У меня превосходный портной и он — единственный, кому я доверяю.

— Тебе понравится, — пообещала она. — Кроме того, портного твоего здесь нет, так что придется обойтись купленными джинсами.

— Посмотрим, — ответил Арман, но по тону его голоса Хоуп поняла, что он уже принял решение.

И через двадцать минут убедилась: он был совершенно прав. Легкая фланелевая рубашка в клетку, которую она купила Арману, оказалась слишком тесной для его могучей груди. Рукава кончились почти у самых локтей. Но джинсы… С джинсами вышло еще забавнее.

Он стоял перед ней, и его красивое лицо выражало крайнюю степень отвращения.

— Я не представляю, что думают о самих себе американцы, если они носят подобную одежду, — пробормотал он, рассматривая собственные ноги.

— Если ты спустишь их немного, чтобы они держались на бедрах, а не на талии, получился лучше, — сказала Хоуп, стараясь побороть смех.

— На бедрах? — он поднял бровь. — Если я это сделаю, то ткань на derrière[12] совсем провиснет. — Он повернулся, чтобы она смогла увидеть. — И эта ткань очень грубая, очень жесткая. Это изготовлено для крестьян, работающих в полях. Разве я не прав?

— Нет, — выдохнула она, — все американцы очень любят носить эту одежду в свободное время.

Он принялся расстегивать пуговицы — ему явно не терпелось поскорее снять ненавистные джинсы.

— Я так и знал. Я знал, что у французов хватит ума не создать ничего столь отвратительного, — проговорил он, и вид его оказался куда более красноречивым.

Этого было достаточно. Хоуп согнулась от смеха пополам. И к тому времени, как она смогла перевести дыхание, он уже вернулся из-за валуна, где в уединении переоделся.

— Тебе приятно, что я испытал такое унижение, Хоуп? — Казалось, кто-то ущипнул его за кончик носа.

— Пожалуйста… — она протянула к нему руку, — попытайся понять. Все сейчас носят такую одежду, даже во Франции. Я просто не знала точный размер и не могла выбрать их так, чтобы они подошли тебе по фигуре. Я смеялась вовсе не над тобой, просто увидела нашу одежду твоими глазами, и мне это показалось очень смешно. Я не виню тебя за то, что ты не хочешь ее надевать.

Он уставился на ее руку, словно принимая какое-то важное решение. Постепенно на лице его появилась улыбка, и уже знакомое тепло охватило Хоуп.

— Мне кажется, я догадался, — сказал он. — Поскольку ты носишь такую одежду, ты хотела и мне привезти то же самое. Но, видишь ли, моя Хоуп, твоя фигура куда более… как бы это сказать… куда более гибкая, чтобы носить подобное. Если ты не возражаешь, я останусь в том, в чем чувствую себя удобно. Я могу постирать свои вещи в озере.

— Ты прав, — улыбнулась она. — В следующий раз попробую купить другой размер.