История России с древнейших времен до конца XVII века - А. Боханов

Ведущую роль в транзитной торговле через Восточную Европу, как уже сказано, играли в VIII—IX вв. еврейские купцы, которые лишь в пределах халифата уступали ее местным мусульманским торговцам. Последние по Каспию и Волге доходили до небольшого городка Булгар (основан в IX в., недалеко от современной Казани), очевидно, по преимуществу сухопутным путем, тогда как Волжский путь контролировался хазарами и еврейскими купцами этого государства. В северные пределы славян арабские купцы в IX в. не заходили: хазары держали дороги под своим контролем и помимо чисто административных мер прибегали к простому запугиванию рассказами о диких северных людях, якобы убивавших всех чужеземцев.

В VIII-IX вв. именно Волжский путь играл основную роль в международной торговле того времени. Вдоль этого пути найдены, вплоть до Скандинавии, многочисленные клады арабских дирхемов (серебряных монет), число которых неизменно растет вплоть до конца X в., когда под влиянием разных обстоятельств, в том числе и кризиса серебра на Востоке, экспорт арабской валюты быстро и резко сокращается. В Древней Руси дирхемы именовались шелягами. очевидно через посредство хазар (шеляг — белый, серебряный). В довольно сложной системе денежного обращения на Руси использовался и арабский термин «ногата» (от арабского «нагд» — наличные деньги).

Вместе с тем уже в IX, но особенно в X в., все большее значение приобретает другой путь, связывавший европейский север с Черным морем. Вероятно, его функционирование было вызвано господством хазар на Волжском пути, где они ставили для всех торговцев, исключая еврейских, всякого рода заслоны.А освоение торгового тракта с Балтики к Черному морю неизбежно было связано с деятельностью варягов, которые уже в конце VIII в. проникали на восточноевропейский север, основывая там свои фактории. Первоначально и норманны стремились использовать Волжский путь, но затем их активность все больше направлялась в сторону восточнославянских земель, на юг. Древнерусский летописец прекрасно описал новый торговый путь, не случайно получивший название «Путь из варяг в греки», связав его с центром Руси, «землею полян». «Был путь из варяг в греки, из грек по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмен, озеро великое; из этого же озера вытекает р. Волхов и впадает в озеро великое Нево, а устье этого озера впадает в море Варяжское. И по тому пути можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река». Перед нами любопытное, хотя и очень краткое, описание большого пути вокруг Европы, который русский летописец начинал от Киева на север к Балтике, а затем продолжал по обычному маршруту норманнов вокруг Западной Европы в Средиземное море и далее в Византию, а уже оттуда через Черное море к Днепру и Киеву. Далее летописец специально отмечал, что три большие реки — Днепр, Волга и Западная Двина — берут начало из Оковского леса (Оковский лес с финских языков — это буквально Водный, речной лес), и далее упоминал и пути на восток по Волге и Двине — на запад.

Данное описание, несомненно, XI в., но истоками своими восходит к X в. и даже более ранним временам. Именно в конце VIII—IX в. началась так называемая эпоха викингов, когда вследствие избытка населения в бедных скандинавских странах этот исток людей должен был искать себе применение в эмиграции на запад и на восток. Эмиграция имела на востоке свою специфику, поскольку там викинги, или, как их здесь называли,— русь, а затем варяги Северо-Восточной Европы сталкивались с местным населением, находившимся приблизительно на том же цивилизационном уровне, что и они сами; чаще всего руководители норманнских отрядов заключали союзы с местной знатью, выгодные обеим сторонам. Лучше всего это удавалось на севере, который был ближе к Скандинавии и ее опорным пунктам (прежде всего Ладоге) и имел в ту пору не только славянское, но и финское население.

В то время как на севере активизировали деятельность скандинавы, юг все больше вовлекался в орбиту влияния или прямо под власть хазар. Давно уже доказано, что ни варяги, ни хазары славянам государственность не принесли, поскольку эта последняя как таковая возникает прежде всего в результате определенных процессов внутри самого общества с возникновением имущественного неравенства и социального расслоения. Вот и у восточных славян, очевидно, не позже VIII в. появились свои княжения, о которых помнил и древнерусский летописец. Правда, тот же летописец отмечает, что такие княжения существовали не у всех восточных славян — их, по-видимому, не было у тех, что были уже в VII в. подчинены хазарам (вятичи, северяне, радимичи) или попали под верховенство сильных соседних западнославянских объединений, прежде всего Великой Моравии,

что можно предположить для волынян и белых хорватов. Но ПВЛ знает, что свои княжения до «призвания варягов» существовали у полян (хотя поляне какое-то время зависели от хазар), древлян, кривичей, словен ильменских и у дреговичей. В отношении полян летописец, уроженец Киева и его патриот, записал легенды о князьях, основателях города: Кие, Щеке и Хориве и их сестре Лыбеди. Правда, в отношении Кия еще в XI в. существовали два варианта легенды, и по второму он был просто перевозчиком на Днепре. Однако летописец по вполне понятным причинам с негодованием отверг этот вариант сказания и даже старался обосновать его недостоверность.

Показательно, что все три имени «основателей» Киева могут быть объяснены из иранских наречий, что, вероятно, доказывает их связь с дославянским населением региона. Неудивительно, что память о них сохранилась как в названии Киева, так и в наименовании двух киевских гор — Щековицы и Хоривицы. Вероятно, в древности существовали аналогичные легенды и о других «прародителях» местной государственности, отголоски которых также сохранились в летописи (Тур — основатель Турова, Вячко и Радим — патриархи вятичей и радимичей).

Как бы то ни было, есть все основания считать, что у полян было свое княжение, которое было ликвидировано хазарами. Это могло произойти где-то в VIII в. Все эти местные княжения были мало друг с другом связаны и не могли противостоять ни хазарам, ни варягам. Из этих двух реальных угроз более сильной была хазарская, поскольку хазары представляли мощное политическое объединение, господствовавшее почти на всей Восточной Европе. Варяги же здесь никаких завоеваний не делали: все, что нам известно, говорит скорее за то, что они утверждались в славянских землях как союзники местной знати — более самостоятельные на севере и зависимые от последней на юге. В таких условиях на просторах Восточной Европы начала складываться новая ведущая политическая сила — Древнерусское государство, или Русь, как его в ту пору именовали. Вопрос о происхождении термина «Русь» в нашей историографии, к сожалению, довольно искусственно запутан. Ныне, однако, в общем вполне доказано, что термин этот пришел с севера: так называли финские аборигены пришельцев из Скандинавии, а от них этот же термин стал использоваться и славянами первоначально в том же смысле. Правда, сходный термин (форма «рось») существовал издавна и на юге. В иранских языках он означал «светлый» и как таковой фигурировал в различных иранских же этнонимах (роксоланы — светлые аланы, роксамоны — светлые мужи и т.д.). Одно время ряд учений предполагал двойное происхождение термина «Русь» от своеобразного слияния северного «русь» и южного «рось». В принципе это могло случиться, однако нельзя забывать, что местная «туземная» форма этнонима, и от него — названия земли, страны, именно «рус, Русь», тогда как «Рос, Росия» появились первоначально в греческом языке по ассоциации с библейским северным народом Рос (древнеевр. «рош»), которым Библия запугивала цивилизованные народы Средиземноморья еще со времен ветхозаветных пророков.

Любопытно, что на Руси форма «Рос» (Россия) появилась поздно (не ранее XVI в.) и стала общепринятой лишь с XVIII в.

Итак, можно исходить из того, что первоначальные русы (VIII—IX вв.) были скандинавы, пришедшие в страны Восточной Европы с севера, из областей, населенных финнами. Уже в конце VIII в. они основали свои северные фактории, из которых наиболее известна Ладога (Старая). Затем эти проторусы, как их правильнее именовать, установили связи со славянскими землями.

Наша древнейшая летопись, к сожалению, весьма скудно и неточно информирована о событиях IX в. Даже хронология ее вся неверна. Это относится уже

и к событиям византийской истории, о которых, казалось бы, древнерусские историки должны были знать из известных им византийских сочинений. Например, в ПВЛ неправильная дата вступления на престол императора Михаила — 852 г. (следует — 842 г.). Точно так же неверна дата первого известного похода на греков, который совершенно точно датирован византийскими хрониками июнем 860 г. (тогда как в ПВЛ 866 г.). Впрочем, и хронология ПВЛ большей части событий X в. без тщательной проверки по другим источникам принята быть не может. Поэтому восстанавливать канву исторических фактов древнерусской истории IX — первой половины X в. приходится почти исключительно по иностранным памятникам.