Средневековый детектив - Владимир Романовский

Яван понял, что совершил оплошность и подвел друга, и подавил в себе желание поозираться, чтобы посмотреть, кто и что и как услышал и увидел – что привлекло бы еще больше внимания.

***

В доме, который Яван купил, как он объяснил, «по случаю», наличествовали гридница, кухня, столовая, занималовка, и за занималовкой спальня. Наличествовал также погреб с откидывающейся крышкой, который Яван не стал показывать гостям.

Любава присела на ховлебенк и откинула капюшон. Взглянув, Яван сделал шаг назад и вдруг рассмеялся. Хелье строго на него посмотрел.

– Вот оно что, – сказал Яван, садясь на скаммель и наклоняя голову вправо, оценивающе. – Слыхал, слыхал.

– Что же ты слыхал? – спросил Хелье, хмурясь.

– Разное. Ну, болярыня, удача тебе сопутствует. Вернее человека, чем Хелье, тебе не найти – и ты сразу его нашла.

– Да, – сказала она неопределенно.

– Положение наше такое, Яван, – сказал Хелье, – что … в общем, нужно бы бежать нам отсюда.

– Бежать? Почему?

– Болярыню ищет половина города. А меня, ежели кто в Новгороде заметит из Людей Константина, да хоть бы и Эймунда, просто придушат в закоулке.

– Да? – Яван не удивился. – Стало быть, нужна ладья или повозка. Это я вам устрою.

– Благодарю, но – нет, спасибо, – возразил Хелье. – Мы остаемся.

– Ага, – сказал Яван. – Ну, что ж. Погреб есть. Еду я буду вам приносить.

– Нет. Нам нужно будет много ходить по улицам.

– Зачем?

– Нужно.

– Но ты же говоришь…

– Мы останемся, и в погребе прятаться не будем.

– Ага. То есть, в Новгороде у тебя есть дело, которое надо закончить.

– Да.

– Что за дело?

– Не скажу. Пока что.

– Обижаешь.

– Обижайся, если тебе охота. Ты тоже всего не говоришь.

– Спрашивай, – возразил Яван. – Отвечу.

Хелье насмешливо посмотрел на него. Яван поднял брови, задрал подбородок, и одарил Хелье надменным взглядом. Хелье оглянулся на Любаву. Любава внимательно изучала Явана, будто пытаясь вспомнить, где именно она видела этого человека.

– Ты поступил на службу к Ярославу, – сказал Хелье.

– Да.

– Но сама по себе служба эта не цель, но средство. Не так ли.

– Любая служба…

– Нет, нет. Средство для достижения совершенно конкретной цели. И об этой цели ты мне не скажешь. И не заводи, пожалуйста, разговор о всемирном заговоре межей.

– Заговор существует, – сразу сказал Яван и готов был спорить.

– Может и существует, но ты-то в нем не состоишь.

– Ты уверен, что не состою?

– Да. Для того, чтобы тебя вовлечь в какое бы то ни было предприятие, нужно быть либо очень наивным, либо очень мудрым.

Явану понравилось.

– А заговорщики, как правило, – сказал он, – люди посредственные. Не глупы, но и не мудры.

– Пожалуй что так. – Хелье подумал и добавил, – Без женщины не обошлось, небось.

Оба одновременно посмотрели на Любаву. Поерзав на ховлебенке, Любава вдруг улыбнулась. Улыбка у нее была совершенно очаровательная – очень светлая, солнечная. Яван и Хелье улыбнулись одновременно, глядя на нее. Хелье отвел глаза.

В этот момент в саду раздалось энергичное тявканье и в приоткрытую дверь занималовки, ведущую в сад, втиснулась огромная черная собака.

– Ты куда это? – грозно спросил Яван.

Собака тявкнула очень громко и виновато и остановилась в нерешительности. Хелье подумал, что присевшая было на ховлебенк Любава сейчас испугается, но она не испугалась, а посмотрела на собаку с интересом и вдруг протянула к ней руку. Собака приблизилась к Любаве и обнюхала – сначала руку, потом колени.

– Калигула, на место! – сказал Яван.

Собака посмотрела укоризненно на него и заскулила.

– Он хочет, чтобы с ним кто-нибудь поиграл, – сказала Любава.

– Абсолютно бесполезное создание, – сказал Яван, обращаясь к Хелье. – Места занимает много, лает зычно, но трус трусом. Боится всех. На задний двор выходит только потому, что там забор высокий, а то бы боялся прохожих и дома бы сидел.

– Я, пожалуй, пойду с ним поиграю, – сказала Любава, вставая. – Калигула его зовут, да? Пойдем, Калигула.

Калигула завилял хвостом и бросился к двери. Остановился, оглянулся на Любаву и посмотрел заискивающе ей в глаза. Любава улыбнулась и погладила пса.

Задний двор действительно огорожен был высоким забором, обособлен от улицы, самодостаточен. В углу торчал артезианский колодец, оснащенный чудом новгородской техники – лебедкой с ржавым держалом. Главный предмет новгородской нелюбви – проклятые ковши – служили примером для подражания, и среди всех сословий города всегда считалось хорошим тоном иметь или делать что-то «как в Киеве» – а этим летом Новгород захлестнула волна киевской моды, и все состоятельные молодые люди щеголяли в киевских сленгкаппах и при этом подделки легко отличались от аутентичных фасонов людьми знающими. И вот – лебедка над колодцем.

Пес Калигула стал радостно носиться по двору, время от времени подбегая к присевшей на шаткий дворовый скаммель Любаве и обнюхивая ее колени. Из дома доносились голоса – запальчивый тенор Хелье и густой баритон Явана. Мужчины спорили, время от времени повышая голос и пересыпая доводы отвратительными ругательствами. Любава, за последние полгода слышавшая очень много ругательств и уставшая от них, не вслушивалась в смысл перепалки.

– Листья шуршащие! Ты хочешь сказать, что поступил на службу только для того, чтобы разузнать, где лежит эта хорлова карта?! – возмущался Хелье. – Да это не просто, хорла, легкомыслие, ети твои котелушки, это – наглость, граничащая с предательством.

– Не смей, хорла, меня учить! – огрызался Яван. – На себя посмотри, утешитель женщин, хорла! Ети рот с твоими нравоучениями! Добронеге он служил, служитель, хорла!

– Дурак! Я тебя ни о чем не прошу, хорла!

В перепалке сделалась пауза.

– Между прочим, Рагнвальд искал случая помириться с князем, судя по всему, – сообщил Яван.

– Да?…

– Обоз. Лихие люди напали на обоз, везущий десятину из Дроздова Поля. В Новгород. И если тот, кто их разогнал, был не ты … а?

– Не я.

– Значит, Рагнвальд. Нашел случай оказать услугу.

Любава встала, прошлась по двору, подобрала обломок коряги и помахала им в воздухе. Калигула заинтересовался и подскочил к ней. Любава замахнулась и метнула корягу к противоположному забору. Калигула рванулся, стрелой пролетел двор, подобрал палку, принес обратно, и долго не хотел ее отдавать. Мужчины в доме перестали кричать и заговорили тихо. Несколько раз Любава слышала свое имя. Ей стало интересно, и она вернулась в дом. Калигула последовал за ней.

– Он может узнать Любаву, – сказал Яван.

– Я оставлю ее у тебя. Пусть подождет.

– Я не буду здесь ждать, – сказала Любава. – Я пойду с тобой. В крайнем случае можно отрезать косу.

Возникла недоуменная пауза.

– Зачем косу-то отрезать? – спросил Хелье.

– А болярыня-то с характером, – заметил Яван.

Любава вдруг подмигнула ему. Неожиданно Яван, как ранее Хелье, отвел глаза. Хелье скривил губы.

– Ладно, – сказал Яван, поворачиваясь к Хелье. – Что ты рассчитываешь от него узнать?

Помолчав, Хелье спросил на всякий случай, —

– От кого?

– От Гриба.

– Его Гриб зовут?

– Да.

– Вроде подберезовик?

– Нет, это не киевское слово.

– А как в Новгороде грибы называются?

– Паддехаты.

– Вроде датских, на которых жабы сидят, а мухи дохнут?

– Да, но в Новгороде так вообще все грибы называются. Кстати, датский паддехат я недавно здесь видел.

– Странно. Стало быть, Гриб на местном наречии значит?…

– Стервятник.

– Ясно.

Еще помолчав, Хелье сказал, —

– От Гриба узнать я рассчитываю многое.

– Например? Может, я знаю, – объяснил Яван. – Может, тебе вовсе не надо идти к Грибу.

Хелье оглянулся на Любаву.

– Например, кто и в котором часу убил Рагнвальда.

– Ты хочешь сказать, что вовсе не ты его убил?

– С чего это мне?

– Шучу. Рагнвальда по всей вероятности убил Детин.

– Нет, – сказала Любава.

– Нет, – подтвердил Хелье. – Я уже думал. Детин не стал бы никого посылать вместо себя. А если бы Детин сам сунулся к Рагнвальду, результаты были бы иными. Человек, убивший Рагнвальда, был подослан. Выполнял чье-то поручение.

– Откуда ты знаешь? – спросил Яван.

– Осмотрел место.

– И что же? … По-моему, ты что-то такое придумал … не то. Подосланный, действующий по плану, не будет убивать прямо на Улице Толстых Прях, у всех на виду. Что-то не так.

– Поэтому Рагнвальда убили не на Улице Толстых Прях.

– Не понял.

– Вот сейчас я смотрю на тебя, – сказал Хелье, – но совершенно точно знаю, что Любава провела рукой по волосам.

– Э… – сказала Любава.

– И что же? – спросил Яван.

– В Старой Роще учат видеть затылком, – объяснил Хелье. – Тот, кто убил Рагнвальда, хорошо это знал.