Ты все поймёшь, когда его не станет (СИ) - Татьяна Семакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером, сидя с чашкой горячего чая на веранде, неожиданно раздался телефонный звонок, я долго думала, стоит ли отвечать на незнакомый номер, но любопытство пересилило.
— Слушаю, — сказала коротко, а в трубке послышался вздох, а следом голос Тимура:
— Я уж думал, ты не ответишь…
— Тимур Арсеньевич? — позволила себе удивление, закатив глаза.
— Узнала — это приятно, — тихо засмеялся он в трубку, а я представила его лицо, когда он сидел в машине с Ярославом и поморщилась. — Ничего, что я звоню?
— Не помню, чтобы оставляла Вам свой номер.
— Я… выпытал его у Ярослава, простите. Сослался на какие-то рабочие вопросы, наплёл с три короба… надеюсь, проблем не возникнет… Очень хотелось услышать твой голос.
«Не помню, чтобы мы переходили на «ты» — подумала язвительно, а вслух промямлила:
— Тимур, твоё внимание мне льстит, но пойми правильно, прошло чуть больше месяца…
— Просто хотел пожелать спокойной ночи, — ответил со вздохом. — В этом же нет ничего предосудительного, правда?
— Правда, — ответила тихо, а саму передернуло, как будто меня заставили потыкать палочкой в свежее дерьмо. — Спокойной ночи.
— Сладких снов, Серафима.
Я отключилась и отбросила телефон на плетёный столик, проворчав:
— Все настроение испортил, говнюк.
Мне показалось, я услышала сдавленный смешок. Замерла, прислушиваясь, а потом бросилась в дом, схватив телефон и забыв про чашку. Закрылась, выключила свет и легла под одеяло, накрывшись с головой. Через пару минут стало нечем дышать, я вылезла из своей норы, подставила стул к входной двери, чтобы хотя бы услышать, если кто-то решит войти, закрыла все окна и окопалась в своей комнате на втором этаже. Думала, что долго буду таращиться в потолок, стуча зубами от страха, но растущий внутри меня организм рассудил, что маме нужен отдых.
Проснувшись с рассветом, я собралась, отметив, что стул стоит на прежнем месте, и поехала в город, по пути заехав в магазин электроники за ноутбуком. Там же выкинула коробку, запустила, установила обновления, положила его в приобретённую сумку и безнадёжно опоздала к адвокату.
— Прошу прощения, — сказала покаянно, проходя в его кабинет.
— Ничего страшного, у меня почасовая оплата, — ответил без улыбки, а я прыснула. Села напротив и кивнула на разложенные в несколько папок документы:
— Плохи мои дела?
— Как посмотреть, — пожал он плечами. — Процент от прибыли в договоре просто смехотворен, но разница в доходе перекрыта за счёт, простите за тавтологию, перекрытых фондов.
— Что?! — взвилась, оторвав пятую точку от стула, но тут же плюхнувшись обратно. Он развёл руками и спросил:
— Полагаю, этот вопрос не обговаривался?
— Нет, — ответила хмуро. — Можно расторгнуть соглашение с Кораблевым?
— С отступными, они прописаны. Сумма приличная.
— Плевать, — бросила раздраженно. — Видеть его не хочу на заводе.
— Сделаем, — кивнул серьезно. — И тут возникает еще масса вопросов, но все они упираются в Ваш ответ.
— Да по всем пунктам.
— В таком случае, я бы рекомендовал возобновить спонсирование организаций, выбранных Александром. Причём, лучше наведаться лично и объяснить, что произошло страшное недоразумение. В противном случае, это выглядит более, чем сомнительно. Очень некрасиво на суде, а на суде присяжных и подавно.
— Считаете, до этого дойдёт? — скисла в ответ, а он хмыкнул:
— В мои задачи входит, чтобы не дошло, но ситуация довольно напряженная. Есть что-то, о чем мне стоит знать?
— Да и Вам это не понравится, — поморщилась и долго собиралась с мыслями, прежде чем рассказала о своей связи с Кораблевым.
— Плохо, — кивнул, когда я закончила. К его чести — презрение на его лице никак не отразилось, хотя, уверена, внутри его было в избытке. Рассказывать о промыслах на заводе я сочла преждевременным: пока не ясно, что они там изготавливают, да и адвокату особого доверия нет. А о том, что Кораблёв был моим любовником, следствие и так в курсе. — Факт передачи ему денег, вырученных за квартиру, кто-нибудь может подтвердить?
— Я сделала перевод со своего счёта на его.
— Это — хорошо.
— Я жалею о том, что вновь наступила на те же грабли, — сказала тихо, а он скупо улыбнулся. По непонятным причинам мне не хотелось выглядеть в его глазах шлюхой. — Всего несколько раз, в последние три месяца ничего не было.
— Не стоит оправдываться, Серафима Викторовна. Старая любовь долго не забывается, я вполне могу Вас понять. Но и это не требуется. Хотя, должен признать, вопрос напрашивается сам собой. И ответ я хочу получить откровенный, от этого будет зависеть тактика защиты. Ну и, возможно, на дознавателя тратиться не придётся.
— Я не имею к его смерти никакого отношения, — сказала вкрадчиво. — Нанимайте всех, кого сочтете нужным.
— Принято, — кивнул серьезно и видно было: слегка расслабился. — Ещё что-нибудь?
— Я беременна, — рубанула с плеча. — Саша не знал.
— Почему? — спросил осторожно.
— Потому что я сама не знала, пока не начался токсикоз.
— Я должен спросить.
— Ребёнок — его.
— Это — хорошо, — улыбнулся в ответ. — Вы сохраните его?
— Конечно, — нахмурилась вопросу и закрыла живот руками.
— Какой срок?
— Восемь… нет, уже девять недель.
— Запомните — Александр знал. И был счастлив. Отсюда и скорая женитьба, без торжеств.
А меня как током ударило. Что, если это та самая причина? Но как он мог узнать вперёд меня? Мы предохранялись… презервативами, которые всегда были у него. Он что, специально прокалывал их? Это похоже на дешевый сериал… хотя, учитывая ту коробку под его кроватью — вполне вероятно.
— Черт! Сашка! — рявкнула, резко поднявшись, и принялась ходить по кабинету.
— Похоже, есть что-то ещё, — прервал мою беготню адвокат, а я поморщилась:
— Это личное.
— Хорошо, расскажите, когда будете готовы, — ответил невозмутимо. — Когда Вы готовы съездить к Кравченко?
— Сейчас, — сказала решительно.
— Я дам указания, пока мы будем ездить, секретарь свяжется с организациями, которые спонсировал Ваш муж и договорится о встрече.
— Не стоит, — поморщилась в ответ. — Я просто приеду. Нужны только контакты.
— Умно, — кивнул довольно, взял одну из стопок и протянул мне, — Адрес на последней странице, я выделил для удобства.
Я убрала все в сумку с ноутбуком и мы на двух машинах доехали до офиса Кравченко. Зашли в его кабинет, я улыбнулась и сказала:
— Вы уволены, — и оставила Брянцева разбираться с бумагами, запечатлев в своей памяти его красное от гнева лицо.
В машине пролистала документы и увидела до боли знакомый адрес единственной в нашем городе больницы для онкобольных. Воспоминания о проведённых там днях отозвались глухой болью, а стены отбросили в прошлое, лишив возможности
